В твоем сердце

– Ее брат. Он бьет ее! Сегодня он таскал ее за волосы и избивал за то, что она сидела со мной. Он сказал ей, чтобы она держалась от меня подальше, потому… потому что… я… отродье…

Уилл заскрежетал зубами. Теперь он понял о ком идет речь.

– Мисс Шервуд остановила его, – продолжила девочка, ее глаза расширились, а голос сорвался на шепот:

– И тогда я подумала, что он собирается ее… ударить.

Уилл мысленно представил себе младшего Таусенда. Марк, может, и был еще подростком, но сложен был как взрослый мужчина. Теперь Рай-дэр вспомнил, как Марк грубо поволок свою сестренку с пикника. Мысль о том, что этот громила, с квадратной головой, угрожал Адди, крайне возмутила ранчера. Из того, что он помнил о собственных школьных годах, у учителей обычно не бывало проблем с порядком и дисциплиной в классе. Пока, конечно, в руках у них была линейка или хворостина побольше.

– И что же сделала мисс Шервуд? – спросил он.

– Она отослала Марка домой. Она была просто взбешена, я тебе скажу…

Так он и думал, Адди знает, как бороться с такими хулиганами.

Жаворонок перевела взгляд на свой нетронутый ужин:

– Дядя Уилл, он меня пугает.

Уилл забыл об учительнице, засмотревшись на черную смоль волос племянницы. Но ярость по отношению к Марку не проходила.

– Поди сюда. Жаворонок, – ласково сказал он.

Девочка послушалась, шурша юбками и не поднимая глаз она подошла ближе. Уилл посадил ее на колени и повернул к себе лицом.

– Ну-ка, посмотри на меня. Она повиновалась.

– Слишком много невеж на этом свете. Они всегда будут. Младший Таусенд – один из них. Марк пристает к тем, кто слабее, чтобы почувствовать, какой он сильный. Тебе понятно?

Она кивнула. Уилл тяжело вздохнул, надеясь, что говорит то, что нужно:

– Я никогда не знал твоего отца, а маму твою в последний раз видел, когда она была тебе ровесница. Но я знаю, что Патриция… что если… – незнакомое слово, похоже, застряло у него в горле, но все-таки он его произнес, – … что если она его любила, значит это был особый человек. Она должна была безумно любить его, если ради него бросила Чикаго и стала жить в резервации в Монтане. Она была наверняка очень сильной женщиной, и ты будешь обязательно такой же.

Слезы заблестели в глазах Жаворонка. – И ты ни в коем случае не должна стесняться того, что в тебе течет индейская кровь. Она ничем не отличается от ирландской, немецкой или шведской. Просто у тебя немного другой цвет кожи. И я не буду отрицать, что у тебя будут из-за этого проблемы… К сожалению будут… Всегда найдутся такие, как младший Таусенд или миссис Джоунз из сиротского приюта. Они будут смотреть на тебя сверху вниз и воротить носы, всячески показывать, что ты хуже, но ради Бога, не позволяй им этого. Ты меня слышишь? Девочка шмыгнула носиком.

– Неужели ты будешь и впредь бояться Марка? Я не позволю ему тебя обидеть!

– А как же Роузи? – тихонько спросила Жаворонок. – Что, если он ее обидит? Изобьет. ..

Уилл не знал, как ответить на этот вопрос. Он не мог вмешаться в дела другой семьи, не имел права. Наказать сына – это право Глена Таусенда, и Уилл был уверен в том, что старый Таусенд этим правом не воспользуется. У Райдэра было подозрение, что Марк просто копирует поведение отца. Наверняка Глену было глубоко плевать на то, бьет или нет его сын сестру.

– Не знаю, – честно ответил Уилл, – но я попробую что-нибудь придумать, хорошо?

Жаворонок кивнула. Уилл видел, с какой верой она на него смотрит, и почувствовав одновременно гордость и неуверенность. Ему хотелось, чтобы девочка верила в него, но вдруг он не оправдает ее надежд? Что, если он не сможет сделать того, что обещал?

Глава 11

На следующее утро Адди торопливо шагала по дороге в школу. На горизонте виднелись крыши домов Хоумстэда, дым валил из печных труб. Дело в том, что по дороге, ведущей от ее хижины до города, не было никаких строений. В утреннее время по пути на работу Адди никого не встречала. Сегодня она наконец поняла особую прелесть этого, ей нравились эти утренние прогулки в одиночестве. Однако в это утро мысли миссис Шервуд были далеки от приятных. Всю ночь она не могла уснуть, пытаясь решить, как же ей поступить с Марком. Она все еще не была уверена, правильно ли сделала, выгнав его с занятий и решив затем объясниться с его родителями. Адди знала, что отец мальчика не признавал ее в качестве учителя. Она также подозревала, что он был ярым противником какого-либо обучения. Вполне возможно, вчера она поставила крест на дальнейшей учебе мальчика, если вообще он когда-нибудь учился… Она-то видела, как Марк с трудом, по слогам, читал третью книжку для чтения под редакцией Мак Гаффи для самых маленьких. А ведь эту книжку он должен был знать на зубок еще в семилетнем возрасте. Сейчас ему было четырнадцать, и он уже мог изучать куда более сложные науки. Ведь в Америке полно учителей, которые лишь на два-три года были старше Марка О если б ей удалось хоть как-то вызвать v него интерес к учебе. И опять она, как уже было много раз, с тех пор, как она оставила Коннектикут, спрашивала себя, а хороший ли она учитель. И что это такое на нее нашло, что она возомнила себя равной отцу? Она и в сравнение не шла с Мэтью Шервудом, способнейшим из преподавателей. Ее и близко с ним нельзя было ставить. И прежде чем депрессия окончательно ею не овладела, Адди переключилась на мысли о других учениках, которые хотели учиться, о тех, кто каждое утро приходил в класс с раскрытыми от удивления глазами и алчущим знаний разумом. Их было не так уж много, но достаточно. Адди постаралась сконцентрировать свои мысли только на хорошем. Она собиралась последовать совету Эммы и пережить трудности.

К тому времени, как из-за поворота показалась церковь, Адди удалось вновь обрести в себе уверенность и приготовиться к тому, чтобы в очередной раз поприветствовать своих учеников. Но она никак не ожидала, что Марк будет ожидать ее прямо на ступеньках, у входа. Он сидел на пороге, закинув ногу на ногу. Увидев мисс Шервуд, Марк даже виду не показал, что собирается уйти с прохода. Адди остановилась, не доходя до ступенек.

– Доброе утро, Марк! – не без волнения произнесла она.

Сердце Адди бешено застучало. Она ожидала, когда же он что-нибудь скажет. А Марк даже не пытался скрыть свое отвращение. Она читала это в его темных глазах, уголках рта, осанке, да и, в конце концов, в тоне его голоса.

– Мой па говорит, что пока он платит за Хоумстэдскую школу, я должен ходить на занятия. Вот я и пришел…

– Значит ли это, что ты будешь исполнять в строгости все правила поведения в школе? Будешь ли ты меня слушаться? – Адди говорила ровно, не отрывая от него взгляда. – Я не выношу, когда дерутся на школьном дворе…

Марк пожал плечами.

– Думаю, что буду, – сказал он с неохотой.

– Тогда – добро пожаловать в класс! – Адди хотела пройти к двери, но Марк внезапно встал, перегородив ей дорогу. Она посмотрела ему в глаза и почувствовала, что дрожит от страха. Марк смотрел на Адди с усмешкой, словно кот, разыгравшийся с мышкой. Адди поняла, что это угроза с его стороны и возненавидела себя за то, что позволяет так с собой обращаться. Она не должна была это чувствовать. Ведь она была старше по возрасту, в свои двадцать семь Адди почти годилась ему в матери.

– Ты стоишь у менд на пути, – сурово сказала Адди, обрадовавшись тому, как твердо зазвучал ее голос.

– О… Да? Неужели?

Марк отступил и дал ей пройти. И пока Адди открывала дверь, она чувствовала спиною его пристальный, исполненный ненависти взгляд.

Посвистывая, Чэд загрузил на лесопилке в свою тележку целый воз досок. Он уже целых три дня ждал случая, чтобы заехать на двор к Адди Шервуд и починить сарай. Теперь, когда своя работа была закончена, можно было оказать услугу и ближнему, тем более, он ей обещал. Потирая руки, Чэд еще раз проверил свой инвентарь: молоток, пила, ящик гвоздей, рубанок. Он собирался поскорее помочь Адди, и тогда бы она увидела в нем не просто хоумстэдского кузнеца, а в первую очередь, хорошего человека, настоящего друга, а также возможного претендента на, роль ее мужа.

Конечно же, не только Чэд Торнер обратил внимание на новую учительницу. Уилл Райдэр сразу положил на нее глаз, а ему было что предложить женщине. Уилл владел большим участком земли, скотом, лошадьми. У него был новый двухэтажный особняк, с массой самых современных удобств, как, например, вода, которая подавалась прямо в кухню. Уилл привез с востока огромную роскошную плиту. Райдэр почему-то уверял всех, что имеющиеся у него в доме удобства – дело рук покойного Рика Чарльза, однако это было неплохой приманкой для человека, решившего искать себе невесту. А может Рик это и имел в виду, когда построил это новое ранчо? Может быть он специально задумал подыскать для Уилла жену, независимо от того, хочет сам Уилл этого или нет.

Но, во всяком случае, Чэд не собирался дать мистеру Райдэру возможность убедить Адди в том, что городской кузнец ничто в сравнении с Уиллом. Конечно, пока кузница и конюшня еще не приносили дохода, и вполне возможно Чэду так никогда и не суждено стать богатым, но прокормить семью денег бы у него хватило. К тому же, с радостью подумал Чэд, Уилл совсем нелюдим, чего нельзя сказать о нем. Уилл был, по мнению Торнера, сущим медведем. А вот о том, что Чэд добрейшей души человек, мисс Адди мог сказать любой в городе.