В тылу врага

Ребята от души хохотали.

– Ну и потешная ты, Ольга. Не зря француз влюбился в тебя, – пошутил Гриша.

– Не влюбился, а подружился, – поправила его Ольга.

– Ну, ладно подружился. А насчет “Подай его сюда, я его убью” то, милая ты моя, это только в анекдоте говорится, а я примерно нащелкал швабов не один десяток.

Такие разговоры начинались частенько, как только ребятам не терпелось броситься в открытый бой или, как они говорили, “чесались руки”.

На новом месте разведчики действовали по новым документам. Это понадобилось для того, чтобы окончательно сбить со следа полицию и обезопасить себя от неприятных случайностей.

Как только подобрали место для рации, Мариана сразу связалась с центром, сообщила новую информацию о дислокации войск противника в районе “К” и приняла ответную радиограмму. Расшифровав ее, Мариана с радостью сообщила о новой благодарности командования.

– Мариана, – спросил, смущаясь, Юзек. – А обо мне знает Москва?

– Конечно, знает! Вот посмотрите, здесь упоминается и ваше имя. – Мариана показала Юзеку то место, где речь шла о нем, затем перевела содержание радиограммы на польский язык.

Растроганный до глубины души, Юзек всех обнимал и восклицал:

– Теперь я настоящий советский разведчик!…

СТРАШНЫЙ АРСЕНАЛ

Война в тылу врага продолжалась…

“Севернее пункта X оборудуются новые аэродромы… В Н. прибыла дивизия “СС” под номером 86. С вокзала Z отправились пять составов с пехотой”, – ежедневно передавались радиограммы на “Большую землю” из глубокого тыла противника.

– Здесь неподалеку строится подземный арсенал, – доложил однажды Юзек, возвратившись с задания.

– Где именно? – встревожилась Мариана.

– Отсюда километров девяносто, пожалуй, будет…

– Без гака? – спросил Андрей. Он помнил украинскую привычку определять все с “гаком”. А этот гак иногда оказывался больше самого пути.

– Не удалось узнать. Известно только, что на работу мобилизуют поляков. Но оттуда никто не возвращается. Люди в этом страшном арсенале работают до тех пор, пока совсем не выбиваются из сил. А потом… их отравляют в душегубках.

Вечером Мариана передала радиограмму в центр и приняла приказ: “Узнайте немедленно назначение арсенала”.

…Узнайте немедленно! Легко сказать. Что делать? – Мариана застыла над радиограммой. Одному из них придется пойти на верную смерть. Нет, нет! Пока есть возможность, надо искать другие пути. Узнать любой ценой, но только не ценой жизни товарища…

– Что случилось? – спросил Андрей, взглянув на ее побледневшее лицо. – Что случилось? Почему ты плачешь?

– Я не плачу, глаза у меня болят, – уклончиво ответила девушка, смахивая набежавшие слезы.

Но от Андрея не так-то просто скрыть что-нибудь.

– Что с тобой, Мариана?

– Ничего. Что говорил Юзек? – уже твердым голосом спросила она. – Немцы убивают всех, кто работает на стройке?

– Да, но что с тобой? – не отступал Андрей. – Почему ты плачешь? Разве всех оплачешь? Фашисты уничтожают людей на каждом шагу. Нужно не плакать, а мстить.

– Ты меня не так понял, Андрюша. Нервы разыгрались. Где ребята?

– Гриша спит, а Оля латает Юзеку брюки.

– А Юзек?

– Так я же тебе говорю. Оля латает ему брюки, а он ждет за перегородкой. Не выходить же ему сюда в кальсонах.

– Когда Оля кончит работу, позовешь всех. Андрей вышел из бункера.

Через несколько минут группа была в сборе. Мариана прочла радиограмму из центра.

– Какие будут мнения?

– Я пойду узнать назначение арсенала! – сказал Андрей.

– Нет, я, – возразил Юзек.

– А вы хорошо подумали? Нравы фашистов вам ведь известны?

Андрей посмотрел многозначительно на всех и заявил:

– Именно поэтому я и предлагаю свою кандидатуру.

– Нет, я должен пойти, товарищи, – настаивал Юзек. – Я хорошо знаю немцев, говорю по-немецки…

– Спасибо, брат, но лучше мне пойти. Я знаком с химией, с медициной и тоже немного знаю немецкий язык, – перебил Юзека Андрей.

– У меня другой план, товарищи, – перебила Мариана. – Туда надо идти мне. Женщине легче вывернуться.

Ольга, видимо, задетая немного, сказала:

– Если уж женщине, то идти должна я. Тебе нельзя. Ты радистка. Если ты погибнешь, мы окажемся оторванными от всех, а я…

– Глупости болтаешь, – вмешался Гриша. – Скоро конец войне, мы все должны жить… Задание выполнить, но жить.

– Когда нужно идти? – спросил Андрей, давая понять, что вопрос решен. – Дай карандаш.

Мариана поняла его. Раз Андрей сказал, значит, хорошо подумал, и ответила, глядя в радиограмму, которую до сих пор держала в руке:

– Немедленно!

– Ну, друзья дорогие, до свиданья, – поднялся Андрей и поочередно стал прощаться со всеми. Он пожал руки Грише, Оле, Юзеку и остановился перед радисткой.

– До встречи, Мариана. До счастливой встречи. Вот прочтешь это, если… – Андрей протянул ей сложенный вчетверо листок бумаги.

– Не надо, Андрюша, мы будем тебя ждать, – она приподнялась на цыпочки, обняла его голову и поцеловала.

– Спасибо, Мариана, не забывай меня!

– Мы все ждем тебя. Знай, что кого ждут, того судьба бережет.

Андрей остановился, посмотрел Мариане в глаза, взял ее руки, поднес к губам, потом поцеловал в обе щеки Ольгу.

– Вернусь, родные, обязательно! – он протянул обе руки Юзеку, но тот мягко отстранил их.

– Я провожу тебя, брат…

Трудно передать, что переживает человек, провожающий друга на дело, из которого редко кто возвращается. Мариана, Оля, Гриша долго молча стояли и смотрели вслед Андрею и Юзеку.

– Итак, нас осталось трое. Вернется Юзек – будет четверо. Чего носы повесили? Оля, причешись, посмотри, на кого ты похожа?

– Мне тяжело так, что закричала бы. Сердце будто окаменело, – прошептала Оля, обнимая Мариану. – Вот уже виден конец войны, а дни такие длинные, хмурые.

– Не отчаивайся, родная. Это потому, что мы потеряли Колю и не знаем, что ожидает Андрея. Но будем надеяться на лучшее, – утешала подругу Мариана.

** *