В ярости

Что касается меня, то всё происходящее давно уже казалось мне нелепым сном. Всего два месяца назад я смотрел по новостям, как на Ближнем Востоке одичавший от беспредела и войны народ стрелял друг в друга, как резали головы и взрывали дома. У меня в мозгах никак не укладывалось, как можно в двадцать первом веке дойти до такой деградации, до такой дикости. И вот спустя некоторое время я сам участвовал в подобном. И не где-то в диком краю, за тысячи километров, а дома, в России! Всего лишь в пятнадцати часах езды на машине от её культурной столицы! Я готовился принять участие в самой обычной резне, даже не в перестрелке, а именно в резне, безжалостной и нелепой. Сюрреализм, средневековье, мракобесие, и я находился в центре этого ужаса. И не просто в центре, а являлся причиной всего происходящего. Я отдавал себе отчёт, что через пару минут пойду убивать, и помогать мне в этом будут самые обычные уголовники. Возможно, не совсем обычные, скорее всего, элита воровского мира, но легче от этого не становилось.

«Хорошо, что мама не видит: где я, чем занимаюсь и с кем связался», – подумал я, глядя на происходящее.

Ещё меня пугал Колян. То ли он нанюхался бензина, пока заправлял пилу, то ли я плохо знал друга. Он просто подпрыгивал от нетерпения, размахивая своим ужасным оружием по сторонам, и рвался вступить в бой. Меня пугала его кровожадность, но я списал это на стресс и на последствия недавней контузии, от которой он удивительно быстро отошёл.

Мне же, в отличие от Коляна было не радостно, и казалось, что ничего хорошего нас уже не ждёт. Но и погибать при этом тоже не хотелось. Поэтому право на жизнь приходилось отстаивать мечем и огнём в прямом смысле этого слова.

Подошла Катя.

– Ма-а-акс, ты как? – спросила она, растянув моё имя.

В последнее время она всегда так делала, если была настроена дружелюбно и произносила моё имя быстро, когда злилась.

– Да херово, – признался я. – Вот, вообще, не хочу никого убивать, но чувствую, что придётся. Хотя постараюсь просто ломать кости. Мне реально жалко этих людей.

– Знаешь, что я тебе скажу? – Катя обняла меня за шею, но не как женщина мужчину, а по-свойски, как друга и посмотрела в глаза. – Во-первых, эти люди пришли сюда, чтобы убить тебя. Это не солдаты-срочники, которых бросили в мясорубку вопреки их желанию. Эти люди пришли прокачаться и заработать. Пусть не все, но большинство. А во-вторых, у тебя нет выбора!

Я усмехнулся и ответил:

– Сразу бы со второго и начинала, гуру мотивации.

Катя улыбнулась, и мне стало немного легче. Действительно, к чему было рефлексировать при отсутствии элементарных гарантий хотя бы увидеть рассвет? Этому можно было бы предаться потом, на воле, в случае удачного исхода мероприятия.

– Кать, я не знаю, как оно там дальше получится, выживем, или нет… – слова давались труднее, чем я рассчитывал. – Но лучше сейчас скажу: вчера утром я собирался прожить с тобой остаток своих дней тут на Точке. И если бы так всё и сложилось, уверен, что я ни разу не пожалел бы о своём выборе! И я хочу, чтобы ты это знала!

– Случилось то, что случилось! Но ты не парься. Забыли! В бою держись меня, я буду прикрывать, – Катя повертела в руках катану, приложила её лезвие боком к своей щеке и прикрыла глаза. – Я знаю, мы выйдем отсюда. Не можем не выйти!

– Смотрю, ты биту взял? А меч чего? Не достался? Или не хочется руки в крови марать? – послышался голос из-за спины, я обернулся, рядом стоял Вазген и усмехался. – А придётся. Ручки-то замарать.

– Да не вопрос! – я покрутил биту, чтобы немного привыкнуть к тому, как она лежит в руке. – На воле отмою. И ручки. И ножки.

Блатной авторитет хотел что-то сказать, но в этот момент к нам подскочил Генрих и тут же стал раздавать указания:

– Всё готово! Мы красных даже оттеснили от главного входа, сейчас самое время пробиваться. Макс, ты идёшь возле меня, я буду тебя прикрывать!

– Да у меня уже есть телохранитель, – я кивнул на Катю. – Тоже велела возле неё держаться.

– Ну, значит, пойдёшь между нами! – Генрих отправился на задний двор и крикнул. – Первая группа вперёд! Мочи красных!

Призыв «Мочи красных» подхваченный парой сотен голосов огласил двор и толпа вооружённая, кто настоящим мечем, кто топором, а кто просто огромной заточкой, вырвались сквозь дыру в заборе и направились на стоящих в оцеплении бойцов красного альянса.

Учитывая, что основные силы противника штурмовали наш форт спереди, по краям и сзади находилось очень мало бойцов. Их задачей было перехватывать возможных дезертиров и не давать пронести в особняк оружие и припасы. О таком массовом исходе вооружённых людей из дома через задний двор никто и подумать не мог. Мы смели тоненькую полоску неприятеля, практически не заметив сопротивления. Моя бита всего пару раз отбила совершенно неопасные удары каких-то самодельных то ли копий, то ли алебард, но в целом благодаря Кате и Генриху, враг до меня не добрался. А вот сколько народа покрошили мои телохранители, я сказать затруднялся. Катя размахивала катаной действительно как заправский самурай. А мне было не по себе оттого, что меня так оберегали. Хоть я и понимал, что сохранение моей жизни давало всем моим друзьям и соратникам надежду когда-нибудь уйти из этого гиблого места.

Но всё равно было в этом оберегании что-то постыдное, будто я прятался за спины товарищей. И ситуация меня очень сильно напрягала. Но больше всего «убивала» бессмысленность происходящего. Крики, стоны, кровь, отсечённые конечности, вспоротые животы и чёткое понимание, что это всё происходит просто так, без всякой видимой причины, лишь по прихоти слетевшего с катушек искина. Набор нулей и единиц на каком-то далёком японском сервере заставлял людей на русском севере убивать друг друга с особой жестокостью. Приступ тошноты подкатил к горлу. Но не от увиденной резни, а от понимания её бессмысленности.

Глава 29

Так как никто не стремился за нами бежать, мы, отойдя метров на двести от дома Соломоныча, остановились, чтобы перевести дух. Одни из нас бросились проверять заработанные в бою бонусы, другие стали осматривать полученные ранения. Так как Катю тоже задели, я потребовал от неё показать рану.

— Макс, отвали! — отмахнулась наша самурайка. — Это не рана.

— Да у тебя весь бок в крови! — не отставал я. — Ты в состоянии аффекта просто не замечаешь! У меня одноклассник в драке пять ножевых в печень получил и не заметил. Домой приехал, куртку снял, а там весь свитер тёплый и красный, в крови. Еле откачали! Быстро покажи бок!

– Да это чужая кровь! Говорю же, отвали! – упиралась моя телохранительница. – Ты лучше скажи, Коля где?

– А хрен его знает, сейчас посмотрю.

Я огляделся по сторонам, но друга нигде не было видно. Во время боя Колян произвёл на меня исключительно нехорошее впечатление. Я решил серьёзно поговорить с ним на эту тему, так как впечатлил он не только меня. Даже бывалые уголовники с удивлением смотрели, как мой друг, истерично хохоча, прыгал в гущу неприятеля, размахивая работающей бензопилой. Вот уж кто действительно разбрасывал по земле куски мяса. Никакая катана не могла сравниться с бензопилой. Удивительно, как Колян её ни разу не выпустил из рук, и как её у него не выбили.

Я ещё раз оглядел всех вокруг, но друга своего так и не заметил.

— Нет Коляна нигде. Его не зацепили часом? — я поделился тревожным предположением с Катей.

— А то не он? – Катя показала пальцем на уходящую в сторону одинокую фигуру.

В ночи одетого в тёмную одежду Коляна разглядеть, а тем более узнать было сложно, но бензопила в правой руке выдавала в еле различимом силуэте нашего друга. Спустя несколько секунд он скрылся за холмом.

– Больной, что ли? — искренне удивилась Катя.