В земле чужой

Думаю, твердое обещание неприятностей в моих глазах читалось четко, потому что, помедлив, он ответил:

— Дней десять. Смотря с какой скоростью путь держать.

— То есть до больших дождей приедем?

— Тут уж как повезет…

Мы ещё перекинулись с десятком фраз и разошлись, когда девушки снова начали фыркать. Не нужно думать, будто Радислав меня испугался, вовсе нет. Просто у него есть чуйка на неприятности — такая же, как и у меня. И реагирует на её сигналы он правильно. Молодые гридни, ощутив угрозу, часто начинают злиться, провоцируют конфликт, в результате либо получая врага, либо вынуждая старших родственников разруливать ситуацию. Не знаю уж, то ли Радислав уже имел неприятные беседы с отцом и дядей, то ли просто не дурак, но сейчас он предпочел отступить. Фигурально, конечно же, внешне мы друг другу слова грубого не сказали и остались в прежних отношениях.

Хотя оба понимали — однажды мы обязательно выясним, кто из нас сильней.

Глава 14

Не впечатлил меня Новгород-Восходний.

Безусловно, город большой, навскидку населения не меньше двадцати тысяч человек. Если считать с приезжими вроде торговых гостей и паломников, то и двадцать пять наберется. Но рядом с Березовым или тем же Суваром он выглядит бледновато, по сравнению с другими виденными мной столицами город куда менее благоустроен. Например, чаще встречаются нерабочие фонари — светящиеся в темноте растения, висящие в корзинах на трехметровой высоте, их забывают подкармливать и поливать, вот они и засыхают. Больше разбитых плит мостовой, больше грязи на улицах.

Тем не менее, полного запустения нет. Чувствуется, что какой-то порядок соблюдается.

Мы поселились на подворье Хвостовых, причем очень вовремя — наступила настоящая осень. Зарядили холодные дожди. Последние два дня мы ехали под непрекращающийся поток воды, льющий с неба, и хорошо, что успели выйти на большой тракт. Возки довольно тяжелые, на раскисших грунтовых дорогах они бы застревали. Однако и просто сидеть под нескончаемый стук капель, укрываясь от противной мороси под широким плащом, удовольствия мало, поэтому все облегченно вздохнули, когда добрались до города. Подозреваю, сильнее всех обрадовались животные, почуявшие близость сухого уютного стойла.

Само подворье здорово напоминало крепость. Высокие стены, мощные ворота с опускающейся железной решеткой и двумя башенками по бокам, фигуры часовых и дополнительно укрепленный господский дом с узкими окнами-бойницами намекали, что хозяева серьёзно относятся к собственной безопасности. Я потом узнавал, здесь многие стараются укрепиться, бояре в обязательном порядке. Прежде подобный архитектурный стиль был жизненно необходим, сейчас тоже актуален, хотя в последние лет десять полноценные сражения в городе случались редко.

Разместили нас в отдельном гостевом доме, здесь и такие имелись. Причем те дома, что ближе к центральному, отделаны богаче, но меньше размером, то есть большую свиту пришлось бы дробить и держать отдельно. Надо думать, таким образом хозяева позаботились о собственной безопасности. Только надо учитывать, что против опоясанного ступени восьмой предосторожности не помогут, если он внезапно чем-нибудь площадным ударить захочет. Или, может, я преувеличиваю? В некоторых местах неплохие артефакторные барьеры стоят, их, должно быть, круглосуточно дружинники подпитывают.

Мне стало до того интересно, что я подошел с вопросом к Азгуту.

— Что будет, если сильный враг проникнет сюда под видом гостя? — переспросил старший. — Надеюсь, ты наших хозяев ни о чем таком не спрашивал?

— Не совсем я дурак.

— То-то и оно, что не дурак, — вздохнул варяг. Ладно, какой из него варяг — небось, поколений десять назад предки родину покинули! — Ничего хорошего не будет. Барьеры здесь мастер ставил, но против быстрого удара они бесполезны, поэтому стоят в основном в качестве сигнальных. Так что, если вдруг семерка или, не дай боги, восьмерка начнёт резвиться, первыми заклятьями он урон нанесет большой. Планировку усадьбы оценил?

— Самый большой терем недалеко от входа стоит, — припомнил я. — Пируют там?

— Именно. Чужаков вглубь территории не пускают, ну или без присмотра не оставляют и выпроваживают поскорей. То, что нас сюда поселили — знак большого доверия.

Однако случаи бывают разные, иногда и самые верные предают. Поэтому — видишь, хозяйский терем квадратный? У него все жилые помещения окнами выходят во внутренний двор. Внешние стены и крыша толстые, из особо прочного дерева, с одного удара их пробить невозможно. Даже если вдруг враг сумеет неожиданно напасть, сходу уничтожить сильнейших воинов рода он не сможет, те успеют проснуться, одеться и подготовиться к бою. Хотя, конечно, холопов и рядовичей побьёт крепко.

— У нас так же строят?

— А ничего лучшего ещё не придумано.

Вообще-то говоря, методы обеспечения безопасности в разных странах отличаются, но общий принцип — максимальная защита ядра — остается неизменным. Различия в частностях. Где-то делается упор на скрытности, где-то предпочитают рассредоточение ветвей, третьи строят натуральные катакомбы под землей, если есть возможность. Сложно сказать, какой способ лучше, свои достоинства и недостатки есть у каждого.

Гостевой терем, предоставленный нам хозяевами, считался небольшим. Но тут смотря какими мерками мерять, потому что вся делегация из восьми человек разместилась в нём без проблем. С точки зрения подавляющего большинства людей, покои у нас были шикарные, даже для рядовых свитских полагалась одна комната на двоих. Я поселился с Вонегом, в соседней светлице стояли кровати (да, не на лавках спали) Стояна и Широка. Ещё на первом этаже находилась большая зала, она же гостиная и столовая, одной из её стен служила здоровенная печь, отделявшая помещение от кухни. Женщины, Азгут и Зван заняли комнаты на втором этаже, причем Весела Желановна сразу три, как и положено по статусу.

Уборкой и готовкой должны были заниматься сенные девки. Кроме того, сопровождавший нас дворский выделил пару гридней, наших сверстников, чтобы они показали усадьбу и ответили на неизбежные вопросы. Дворский — это нечто вроде дворецкого, доверенное лицо князя или боярина, руководящее его двором. Должность хлопотная, дел у него полно, но приставить к дальней родственнице и старейшине чужой Обители кого-то менее важного хозяева не могли, это было бы оскорблением.

С одним из гридней нас, меня и Пожегу, отправили разузнать, которой теплицей можно пользоваться. Весела Желановна разумно предполагала, что заниматься лечением ей по-прежнему придётся, пусть и не так часто, и заранее хотела утрясти возможные неясности. За теплицы, как оказалось, отвечал путевой ключник, тоже довольно высокая должность.

— Ключников четверо, каждый по своему пути, — охотно объяснял местные реалии Милан, так звали гридня. — Конюшенный, чашный, постельничий и оружничий. Нам чашный нужен. Он больше по съестному, по припасам всяким, ну и теплицы тоже на нём.

— У нас теплицами отдельный стряпчий занимается, — заметила девушка. — Мы недавно одолень-травой торговать начали, целый двор под него выделили.

Я ненадолго отвернулся, чтобы скрыть ухмылку. Раньше рынок одолень-травы, основы препарата с сильными антибактериальными свойствами, плотно держали Кошкины. Остальные производители либо сидели в своих нишах, либо выращивали товар исключительно для личных целей. Но после событий четырёхгодичной давности Кошкиных «подвинули», и на освободившееся место пришли Зерновы и кое-кто ещё.

— Не, мы только для себя. Да и места особо нет. Подворье только кажется большим, а когда начнёшь присматриваться, окажется, что каждый клочок земли занят. Людей живёт много, живность разная, амбары, мастерские, хранилища… Когда бояре со своими дружинами приезжают, вовсе тесно становится.

— Велика ли дружина? — стало мне интересно.

— Большая, что с главой ходит, сорок гридней, ещё у каждого из вятших мужей своих от десятка до двух. Почти сотня выходит. Ну и детские.

Очень даже неплохо. У наших сильнейших боярских родов примерно столько же, правда, есть существенный нюанс — дружина всегда едина. У отдельных представителей вроде старейшин или просто влиятельных родовичей могут быть личные отряды, иногда довольно сильные, но они в дружину не входят.