В зоне особого внимания

— Вы почему ему помощь не оказываете? Немедленно помогите! — грозно кричит подбежавшая ко мне Светка, размахивая красной кожаной сумочкой (неплохих таких размеров), как бы угрожая ударить.

Такие сумочки могут тяжёлыми быть, да и Аюкасова вполне способна без оглядки на последствия пустить в дело свой импровизированный кистень.

— Света! Всё хорошо! Мне не больно! — пытаюсь успокоить я, но тут до меня дорвалась Марта со своим переводчиком.

Её не пускали, конечно, но как остановить этакий девичий таран, тем более что рядом шёл здоровяк-переводчик и не давал прикоснуться к принцессе. Судя по коверканным русским матам, версия о том, что это никакой не переводчик, а охранник, получила новые подтверждения, ведь переводчиков учат матам в первую очередь!

— Толя, ты как? Сильно больно? Боже, ты весь в крови! — вцепилась в меня Марта, а Светка продолжала скандалить, требуя моей тушке, находящейся между жизнью и смертью, по её мнению, максимум внимания.

— Этот симулянт, над которым вы прыгаете, уже в себя пришёл и под юбку мне заглядывает! — возмущенно кричит Светка.

И это, между прочим, правда. Грузин, в финале проигравший казаху, явно ожил и Светкины ноги в чулочках (или колготах) рассматривает со знанием дела! Тем более, удобно гаду — он лежит на скамейке, а Светка стоит рядом, и её кожаная юбка имеет длину… дай бог, сантиметров тридцать всего. Значит, приехала не на автобусе, зимой так ходить нельзя.

— Куда я смотреть? Кругом ты! — оправдывается оживший боксёр, для которого этот момент, возможно, единственное светлое пятно за весь день.

— Марта, мне не больно! Мне хорошо, ведь я выиграл, — успокаиваю я девушку.

— Да! Ты молодец! Тебя так сильно избили, а ты не сдался… как этот… Рокки Бальбоа! Тебя били, били, почти убили, но ты выжил и победил! — то ли убеждает, то ли успокаивает меня Марта.

Чёрт с ней, не буду спорить, пусть считает меня избитым в хлам, тем более, девочки любят жалеть пострадавших.

Сдавшись под давлением Аюкасовой, врач бросил симулянта-грузина, и ворча под нос, стал заниматься моим некрасивым лицом, которое сегодня лучше не стало. Светка моментально переключилась на меня, расспрашивая, не кружится ли голова, и не тошнит ли. А я тщетно пытаюсь отвести взор от белых тёплых колготок девушки. Народ на трибунах кричит и аплодирует. Может, и мне, а может, и девочкам, ведь две такие крали вокруг меня хлопочут!

— Молодец, бродяга! С победой тебя! — сзади к нашей компании подкрался Власов. А я и не видел его на трибуне! — Доктор, у него что-то серьёзное?

— Александр Владимирович, я зря зелёнку перевожу. Из носа кровь уже не бежит, а бровь… если по ней не бить неделю, заживёт сама, — отвечает доктор, очевидно, как и я, динамовец, иначе откуда он Власова знает?

— Девушки, дайте боксеру прийти в себя, потом уже поздравляйте. Пусть хоть переоденется, — требует предсовмина.

— Ему не привыкать в одних трусах ходить, — ехидно припоминает Светка.

— Толя, а я за тобой! Поедем на дачу, как обещал! Машина ждёт. «Волга» черная. Водитель тебя на выходе поймает. Вы сразу на дачу, а я приеду часа в три с гостем.

— А можно мне с вами? — обнаглела Аюкасова.

— Э… — растерялся Власов.

— Ещё чего? Там баня будет, я в одних трусах опять буду! Не нужна ты там, — решительно возразил я.

— Ну ты и гад! А я его ещё спасаю! — Светка сделал разворот на сто восемьдесят градусов и решительно зашагала под трибуны, вертя своей круглой попкой в короткой кожаной юбке и цокая каблуками сапожек. Это мне явственно представилось, ибо из всех присутствующих лишь один я не посмотрел вслед девушке. Опытный. Ведь Марта, бросив беглый взгляд на удаляющуюся Светку, внимательно уставилась на меня, ожидая моей реакции. А мне якобы неинтересно, я смотрю на грузина, который уже вскочил с лавки и возбужденно шлёпает себя по коленям. Точно симулянт!

Сразу уехать, конечно, не получилось. Во-первых, ещё три боя сегодня, во-вторых, награждение. Короче, растянулась эта бодяга ещё на час. Всё это время машина Власова ждала меня и Марту. Усаживаемся на заднее сиденье. Свою машину я отпустил, наказав водиле завезти сопровождающего Марты в гостиницу. Кстати, а машины завтра у меня уже не будет! И как в посольство ехать? На автобусе? Несолидно.

Глава 26

На даче, куда мы приехали с Власовым порознь, я отдался в добрые руки Марты, которая хлопотала, жалея меня, побитого. Нас накормила толстая молодуха-повариха и показала нашу гостевую спальню на втором этаже. Но опробовать резную, полированную лаком кровать с белоснежным постельным бельем мы не успели, приехал хозяин дачи. Вернее арендатор, дача-то не в собственности у Власова, и до этого у него другая была, меньше по размерам, зато с рекой рядом.

— Машина приехала! — заметила в окно прибытие Марта.

— Идём, пообщаемся, — деловито кивнул я.

Помня о том, что прибудет важный гость, я нацепил свои две награды на пиджак, захваченный из гостиницы. Какие? Случайно взял с собой знак за «Спортивное мужество» от «Динамо» за краевой турнир, где я помнится, выиграл со сломанной правой рукой. Одной левой, так сказать, и неважно, что она у меня основная. Проявил мужество, защитил честь «Динамо» — получи награду. Красивый такой… но редко ношу его. И орден из новых — «За личное мужество». Это когда при наводнении в крае отличился. Тот я тоже не надевал почти, чего выделываться? Но протокол обязывает, ведь отсюда я в понедельник сразу в посольство еду.

Спускаемся вниз, и я застываю от неожиданности, увидев гостя, вернее, гостью. Вот так сюрприз устроил мне Власов! Он привез мою бабулю! И повод весомый — бабушкина медаль нашлась! Тихушники мои родичи, говорил же с батей три дня назад, тот и словом не обмолвился, что бабушка в Москву летит! Была у бабули одна медаль за боевые заслуги, теперь будет две. Также есть медали за отвагу, орден отечественной войны, два ордена славы. Всё на месте. Нет, не на кителе висят награды, а на обычной гимнастерке. Зато ремень настоящий, скорее всего, батя подогнал, судя по его неуставному виду и белой коже. Юбилейные бабушка не цепляет, в том числе, и медаль за победу над Германией, которую ей вручили после войны в 46-м году. Хорошо, хоть винтовку наградную с собой не захватила.

— Ой, Толя! А у тебя девушка? — восхитилась первым делом бабуля. — Красавица какая!

— Данке шён! — ляпнула Марта, отчего один глаз у бабушки прищурился, а рука дёрнулась, очевидно, в поисках мосинки, из которой она уложила под сотню немцев.

— Она из Норвегии, — торопливо представил я.

— Толя, как вырос-то, и костюм тебе идёт! Где покупал? «Большевичка»? — бабушка засыпала меня вопросами, осматривая со всех сторон.

Как же, «Большевичка»! Да за те деньги, что я отдал за этот костюм одному еврею с грустными глазами, можно было пару станков в цех купить! Этот мастер ножниц и иголки выехать в Израиль не мог, чего-то там в его биографии запрещающее имелось, поэтому, паскуда, умножал на два и так немаленькие расценки на свои услуги. Но шил быстро, а мне и надо было — быстро и качественно.

— Коровка у нас есть. Хорошая, дойная, ласковая и красивая. Умеешь доить? Ничего, научу, — бабушка заново оценив Марту, принялась выкладывать главные козыри, выставляя меня выгодным женихом, чтобы, значит, та от меня «не сбёгла». Так и шепнула мне на ушко: — «Не сбёгла бы!»

Отужинали, чай пьем, а рекламная кампания продолжается:

— Толя — справедливый мальчик, женщину никогда не ударит! А как косит? Приедем на покос, он встанет с косой и идёт до обеда! И не устанет! А в носу ковырять, я его ещё в детстве отучила… Да! И девочки к нему ходят, одноклассницы. Все такие красавицы!