В звездные миры (илл. Б. Аржекаев)

— Залежи нового радиоактивного элемента, который мы назвали «Селенит-1», открыли мы и не уступим никому! — повысил голос Дик. — В то время как мы с вами здесь вежливо разговариваем, наши лаборанты проводят над ними испытания. И кто поручится…

— Вы все сказали?

Плугарь повернулся и ровным шагом, не торопясь, направился к ракете,

КАТАСТРОФА

— Значит, продолжим свою работу, товарищи? До наступления ночи осталось, по моим подсчетам, семьдесят часов… и тридцать восемь минут… вот и еще одна минута прошла… За это время можно многое сделать. Нам необходимо пополнить коллекцию минералов, перенести экспонаты из города селенитов… Астрономические наблюдения придется, к сожалению, отложить. Надо провести систематические съемки, чтобы получился полноценный фильм, а не отдельные фрагменты. Ясно, товарищ Загорский?

— Ясно.

Ольга склонилась над экраном. Поверхность его была чиста, как летнее безоблачное небо на Земле.

Вдруг глаза Ольги резанул ослепительный блеск. Отшатнулась, закрыла лицо руками. Решила, что в приборе произошел какой-то электрический разряд.

— Николай… — хотела она что-то сказать Загорскому, но не успела. Страшный толчок встряхнул ракету, она начала клониться на бок, падать… Что случилось? Все полетело вверх дном, у всех закружилось перед глазами. Милько вскочил, бросился к пульту управления. Наверное думал, что успеет запустить реактор и подняться вверх… Но где там! Удар, еще удар! Треск и гул. Может быть, это в ушах? Михаил не устоял на ногах — его словно молотом оглушило по голове. Последнее, что он увидел, проваливаясь в черную бесконечность, были испуганные глаза Ольги…

Когда ракета уже неподвижно лежала на боку, Ольга вскрикнула:

— Михаил! Что с тобой, Миша? — Она схватила его обмякшую руку, стараясь нащупать пульс. И наверное, кто-нибудь другой не нащупал бы, но нежные, чуткие пальцы Ольги уловили слабые толчки. Словно дергалась тоненькая ниточка… «Останавливается сердце, — подумала Ольга. — Глубокая травма…»

Милько лежал навзничь, яркие солнечные лучи падали на бледное лицо.

Ольга приподняла его веки и увидела расширенные зрачки. «Он совсем не реагирует на свет!» — промелькнула мысль.

Быстро сбросив с себя кофту, свернула и подложила ее под окровавленную голову. Мысли опережали одна другую. «Сначала обработать рану, остановить кровотечение… предотвратить инфекцию… А сердце? Оно же вот-вот остановится! Нет, сначала инъекция камфоры…»

Взволнованная и перепуганная, Ольга все же действовала быстро, движения ее были точны. Вынула спиртовой стерилизатор (даже не забыла отвинтить крышку), набрала в шприц два кубика густой золотистой жидкости и, отвернув Михаилу рукав повыше локтя, искусно сделала укол. Даже не проверив пульса, принялась торопливо обрабатывать рану. В ход пошли тампоны, иод… Ольга перевела дыхание лишь тогда, когда наложила повязку.

Пульс улучшился, дыхание стало заметным. В могучий организм Михаила возвращалась жизнь! Появилась надежда на благополучный исход, но Ольга отлично знала, что в этот острый хаотический, как его назвал когда-то Бурденко, период протекания болезни, можно ждать любых осложнений.

Милько раскрыл глаза. «Явления шока постепенно угасают», — подумала Ольга.

— Михаил! — окликнула.

Губы его шевельнулись, но слов не было слышно.

— Миша, милый, тебе лучше?

А он то открывал, то закрывал глаза и молчал.

— Вот положим тебя на матрац, — говорила Ольга, поднимая голову Михаила к себе на колени и беря его под мышки. — Ведь правда, тебе гораздо лучше?

Легко, без всякого напряжения, положила юношу на матрац, разостланный на полу. Повернула на правую сторону, сказав:

— Полежи так на случай тошноты.

Ивана Макаровича и Загорского тоже порядком стукнуло, но. они этого не замечали, встревоженные ранением Милько. Молча наблюдали, как хлопотала возле него Ольга, подавали необходимые вещи. Но что случилось? В чем причина такого сотрясения? Не сдвиг ли это коры Луны?

— Загадочно! Прямо-таки загадочно! — проговорил профессор, шагая взад и вперед.

— Мы не только не можем стартовать из такого положения, промолвил Загорский, — даже выйти из ракеты невозможно!

Только теперь Иван Макарович и Ольга увидели, что входной люк вплотную прижат к поверхности Луны.

— Да, мы закупорены, — сказал Плугарь. — Но разве это навсегда? Как вы считаете, Загорский?

— Нужно найти выход…

В иллюминатор увидели: неподалеку над горами таяла черная туча газа и пыли.

— Извержение вулкана, — произнес Загорский. — Вот вам и разгадка. Нас ударило камнями, волнами газа, ну, и еще сотрясение поверхности…

— Взрыв-то взрыв, но там нет никакого вулкана! Ведь у нас есть подробная карта…

Еще раз рассмотрели карту. Профессор был прав: в том месте, где вздымалась туча, в радиусе нескольких километров не было даже небольшого вулкана.

— Мне кажется, что это атомный взрыв, товарищи! — подытожил профессор.

— Это возможно, но зачем им было производить такой эксперимент? — сказал Загорский, имея в виду «соседей».

— Очевидно, доигрались с новым радиоактивным элементом…

— «Селенит-один»?

— Да.

Тяжелое, гнетущее чувство сжало грудь Плугарю. Как несчастливо сложились обстоятельства для его экспедиции! «Комета» упала. Милько ранен. А насколько хватит им воздуха — часов на двести? Неужели ракета станет им могилой?

Иван Макарович смотрит на Ольгу и Загорского. Ошеломленные катастрофой, они стоят перед иллюминатором и, наверное, наблюдают за зловещей газовой стеной. У Ольги замкнутое лицо, Николай хмурится. Стоят, словно у окна вагона, смотрят на проплывающий пейзаж, и каждый думает о своем.

Вдруг Ольга поворачивается и быстро подходит к отцу.

— Отец! — восклицает, припадая к его груди.

— Что ты?

Иван Макарович машинально потрепал ее волосы, — так он, бывало, успокаивал ее, когда была девочкой.

А она отклонилась, приложила ладони к его щекам:

— Почему ты так равнодушен? И Николай… Скажи — неужели…

— Это тебе показалось, Оля! — заговорил Плугарь твердым голосом. — Просто я думаю…

— Но ведь надо что-то делать, слышите? — делать!

— Верно, дочка! Пока мы не сделаем всего, что в наших силах — и даже больше — мы не отступим. Так, Загорский?

— Да, Иван Макарович.

Угнетенное состояние экспедиции уступило место активной деятельности. Это было не отчаяние, нет. Живые люди боролись за жизнь.

Прежде всего надо было открыть выход наружу, а затем подготовить ракету к взлету. И Николай, и Ольга, и Иван Макарович предлагали на общее рассмотрение множество проектов. Загорский выдвигал такую мысль: включить реактор и продвинуться на некоторое расстояние по поверхности. Возможно, сам рельеф поможет хоть немного повернуть ракету. Профессор возражал. Результаты окажутся ничтожными, — говорил он, — а ракета будет повреждена наверняка. Трение о поверхность повредит обшивку, а то и вовсе пробьет бок.