В. Маяковский в воспоминаниях современников

(Саша Черный, "Квартирантка")

Популярна была и с чувством пелась и долго продержалась песня:

Выходи, прэлэстница,

Поздно или рано.

Шелковую лестницу

Выну из кармана.

(Козьма Прутков, "Желание быть испанцем")

Когда Маяковский пел это, мы были совершенно уверены, что он слегка влюблен. Часто пелись частушки:

Я галошев не ношу,

берегу их к лету,

а по правде вам скажу,–

у меня их нету.

Ты мой баптист,

я твоя баптистка.

Приходи–ка ты ко мне

баб со мной потискать.

Часто песенка Кузмина в ритме польки:

Совершенно непонятно,

пачему бездетны вы?

6

Маяковский любил ранние стихи Василия Каменского, особенно:

"Сарынь на кичку!"

Ядреный лапоть

Пошел шататься

По берегам.

Сарынь на кичку!

В Казань!

В Саратов!

В дружину дружную

На перекличку,

На лихо лишное

Врагам!

("Степан Разин")

Когда приехали в Петроград Пастернак и Асеев и прочли Маяковскому стихи, вошедшие потом во "Взял", Маяковский бурно обрадовался этим стихам.

Он читал Пастернака, стараясь подражать ему:

В посаде, куда ни одна нога

Не ступала, лишь ворожеи да вьюги

Ступала нога, в бесноватой округе,

Где и то, как убитые, спят снега.

("Метель")

И асеевское:

С улиц гастроли Люце

были какой-то небылью,

казалось – Москвы на блюдце

один только я неба лью.

("Проклятие Москве")

Маяковский думал, чувствовал, горевал, возмущался, радовался стихом – своим, чужим ли. В те годы Маяковский был насквозь пропитан Пастернаком, не переставал говорить о том, какой он изумительный, "заморский" поэт. С Асеевым Маяковский был близок. Мы часто читали его стихи друг другу вслух. В завлекательного, чуть загадочного Пастернака Маяковский был влюблен, он знал его наизусть, долгие годы читал всегда "Поверх барьеров", "Темы и вариации", "Сестра моя жизнь".

Особенно часто декламировал он "Памяти Демона", "Про эти стихи", "Заместительница", "Степь", "Елене", "Импровизация"... Да, пожалуй, почти все – особенно часто.

Из стихотворения "Ты в ветре, веткой пробующем":

У капель – тяжесть запонок,

И сад слепит, как плес.

Обрызганный, закапанный

Миллионом синих слез.

Из стихотворения: "До всего этого была зима":

Снег валится, и с колен –

В магазин

С восклицаньем: "Сколько лет,

Сколько зим!"

"Не трогать" – все целиком и на мотив, как песню, строки:

"Не трогать, свеже выкрашен",–

Душа не береглась.

И память – в пятнах икр, и щек,

И рук, и губ, и глаз.

На тот же мотив из стихотворения "Образец"

О, бедный Homo Sapiens,

Существованье – гнет.

Другие годы за пояс

Один такой заткнет.

Часто Маяковский говорил испуганно:

Рассказали страшное,

Дали точный адрес.

И убежденно:

Тишина, ты – лучшее

Из всего, что слышал.

Некоторых мучает,

Что летают мыши.

("Звезды летом")

Все стихотворение "Любимая – жуть!" и особенно часто строки:

Любимая – жуть! Если * любит поэт,–

Влюбляется бог неприкаянный.

И хаос опять выползает на свет,

Как во времена ископаемых.

Глаза ему тонны туманов слезят.

Он застлан. Он кажется мамонтом.

Он вышел из моды. Он знает – нельзя:

Прошли времена и – безграмотно.

{* Вместо: когда. (Прим. Л. Ю. Брик.)}

Он так читал эти строки, как будто они о нем написаны.

Когда бывало невесело, свет не мил, он бормотал:

Лучше вечно спать, спать, спать, спать

И не видеть снов.

("Конец")

Добрый Маяковский читал из "Зимнего утра" конец четвертого стихотворения:

Где и ты, моя забота,

Котик лайкой застегнув,

Темной рысью в серых ботах

Машешь муфтой в море муфт.

Из "Разрыва" особенно часто три первых стихотворения целиком. И как выразительно, как надрывно из третьего:

Пощадят ли площади меня?

О!* когда б вы знали, как тоскуется,

Когда вас раз сто в течение дня

На ходу на сходствах ловит улица!

{* Вместо: Ах! (Прим. Л. Ю. Брик.)}

Из девятого:

Я не держу. Иди, благотвори.

Ступай к другим. Уже написан Вертер.

А в наши дни и воздух пахнет смертью:

Открыть окно, что жилы отворить.

Почти ежедневно повторял он:

В тот день всю тебя от гребенок до ног,

Как трагик в провинции драму Шекспирову,

Таскал за собой * и знал назубок,

Шатался по городу и репетировал.

("Марбург")

{* Вместо: Носил я с собой. (Прим. Л. Ю. Брик.)}

Я уверена, что он жалел, что не сам написал эти четверостишия, так они ему нравились, так были близки ему, выражали его.

Пришлось бы привести здесь всего Пастернака. Для меня почти все его стихи – встречи с Маяковским.

7

Крученыха Маяковский считал поэтом – для поэтов. Помню, как он патетически обращался к окружающим:

Молитесь! Молитесь!

Папа римский умер,

прицепив на пуп

нумер *.

{* Переделка из книги А. Крученых "Мирсконца". (Прим. Л. Ю. Брик.)}