Шрифт:
— Вроде тихо, — сказал Джонни Контанго. И поторопился, поскольку юный проказник Сэм Маннаро, помощник санитара, подсыпал квасцы в оставленное на пианино без присмотра пиво Антуана.
— Сегодня вечером у патруля будет работенка, — заметил Джонни. — И зачем Папаша сюда поперся?
— Случись с тобой такое, понял бы, — грубовато ответил Клайд.
— Извини. Сегодня, пока шел дождь, я думал, как это мне удалось закурить сигарету кингсайз и не замочить ее.
— Ему следовало остаться, — сказал Клайд, — но теперь мы можем лишь поглядывать в то окно.
— Верно, — сказал Джонни Контанго, отхлебывая пиво.
На улице раздался
— Плохая улица.
— В июле, когда все только начиналось, в Кишке каждую ночь хоть одного, да убивали. Почти каждую. Бог знает, что случилось сейчас.
Вошли два коммандо, оглядываясь в поисках свободного места. Они выбрали столик Джонни и Клайда.
Их звали Дэвид и Морис, завтра они отбывали в Египет.
— Когда, ребята, вы тоже припретесь туда на всех парах, — сказал Морис, — мы приветливо помашем вам ручкой.
— Если, конечно, припремся, — ответил Джонни.
— Мир катится ко всем чертям, — скаазл Дэвид. Они пили много, но держались молодцом.
— Не надейтесь услышать о нас до выборов, — сказал Джонни.
— Так вот в чем дело!
— Америка сидит в заднице, — размышлял Джонни, — потому же, почему на заднице сидит наш корабль. Встречные течения, сейсмическая активность, неопознанные ночные объекты. Трудно не думать, что это — чья-то ошибка.
— Красный-прекрасный шарик, — сказал Морис, — летит вверх.
— Слышали, как убили какого-то типа, когда мы были на входе? — Дэвид мелодраматично наклонился вперед.
— А скольких убьют в Египте? — сказал Морис. — Хотел бы я упаковать парочку парламентариев в парашюты и столкнуть их в люк. Этого хотят они. А не мы.
— У меня сейчас брат на Кипре. Никогда не прощу себе, если он попадет туда раньшеменя.
Коммандо перепили их со счетом 2:1. Джонни никогда не доводилось разговаривать с теми, кого через неделю могли убить, и он проявлял жутковатое любопытство. Клайду доводилось, и сейчас ему просто было тоскливо.
Группа на сцене перешла с "Дороги 66" на "Каждый день играю блюз". Антуан Зиппо, надрывавший в прошлом году пупок в оркестре береговых частей ВМС в Норфолке, теперь опять старался за двоих; решив передохнуть, он вытряс из трубы слюну и потянулся к пианино за пивом — разгоряченный и потный, как и полагается суицидально-одержимому битюгу-трубачу. Но квасцы есть квасцы, и ожидаемое случилось.
— Ух! — сказал Антуан Зиппо, грохнув кружкой о пианино. Он воинственно осмотрелся. Квасцы уже начали действовать на губу. — Сэм-оборотень. Это единственный сукин сын, который мог мне в пиво подсыпать квасцы. — Слова он выговаривал с трудом.
— Вон идет Папаша, — сказал Клайд, хватая бескозырку. Антуан Зиппо пумой прыгнул в зал и приземлился у столика Сэма Маннаро.
Дэвид повернулся к Морису. — Лучше бы янки приберегли силы для Насера.
— Это полезно для тренировки, — ответил Морис.
— Абсолютно с вами согласен, — поддакнул Дэвид голосом пожилого джентльмена, — ну как, старик?
— Давай! — Оба коммандо бросились в растущую вокруг Сэма кучу-малу.
К выходу пошли только Клайд и Джонни. Остальным хотелось подраться. Прошло минут пять, прежде чем им удалось выбраться на улицу. Они слышали позади звон бьющихся стаканов и грохот опрокидываемых стульев. Папаши и след простыл.
Клайд опустил голову. — Кажется, пора в «Метро». — Они шли не торопясь, предстоящая ночная работа
им не улыбалась. Папаша пил безбожно и немилосердно, требуя сочувствия от своих сторожей, которое те охотно выказывали, причем оно всегда выходило им боком.Они шли по аллее. С голой стены на них смотрел нарисованный мелом Килрой, вот так:
в окружении двух наиболее насущных в кризисные периоды британских тем: ГДЕ БЕНЗИН? и ДОЛОЙ ПРИЗЫВ!
— Действительно, бензина нет, — сказал Джонни Контанго. — Нефтезаводы взрывают по всему Ближнему Востоку. — Кажется, Насер призвал по радио к экономическому джихаду.
В ту ночь Килрой, возможно, был в Валетте единственным объективным наблюдателем. По расхожей легенде, он родился накануне войны в США то ли на заборе, то ли на стене туалета. Впоследствии он появлялся везде, куда приходила американская армия — на французских фермах, североафриканских дотах, переборках тихоокеанских транспортных кораблей. Он почему-то приобрел репутацию шлемиля и растяпы. Свешивавшийся со стены дурацкий нос подвергался всевозможным издевательствам — кулаками, шрапнелью, мачете. Возможно, он наводил на мысли о сомнительной потенции или так обыгрывалась кастрация, хотя подобные идеи неизбежны в сортирно-ориентированной (да и во фрейдистской) психологии.
Но все это было обманом. К сороковому году Килрой достиг зрелого возраста и облысел. Его истинное происхождение забылось, и он сумел втереться в доверие к человечеству, храня шлемильское молчание о кучерявой юности. Помогла ему мастерская маскировка — метафора. Ведь на самом деле Килрой появился в виде элемента полосового фильтра, вот такого:
Неодушевленным. Но сегодня в Валетте он был Гроссмейстером Ордена.
— Близнецы Боббси, — сказал Клайд. Из-за угла трусцой выбежал Дауд (тот, что отговорил от самоубийства маленького Шныру) и коротышка-баталер Лерой Танг — оба с дубинками и нарукавными повязками БП. Дауд был раза в полтора выше Лероя, и происходящее напоминало сцену из водевиля. Клайд представил себе, как они будут водворять спокойствие: Лерой запрыгнет Дауду на закорки и сверху прольет умиротворение на плечи и головы буйных моряков, а Дауд тем временем будет оказывать успокаивающее влияние внизу.
— Слушай! — крикнул Дауд приближаясь. — Попробуем на бегу. — Лерой сбавил скорость и пристроился за приятелем. — Хоп-хоп-хоп! — сказал Дауд. Пошел! — Так и есть — не сбавляя темпа, Лерой запрыгнул, словно жокей, на плечи Дауду и уцепился за воротник.
— Нно-о, лошадка! — закричал Лерой, и они умчались в "Юнион Джек". Из переулка строем вышло небольшое подразделение морпехов. Светловолосый, деревенский на вид парень с простодушным лицом невнятно отсчитывал шаг. Проходя мимо Клайда и Джонни, он отбежал от колонны и спросил:
— Что за шум?
— Драка, — сказал Джонни, — в "Юнион Джеке".
— Вот как?! — Вернувшись, парень скомандовал налево, и его подчиненные послушно взяли курс на "Юнион Джек".
— Упустим самое интересное, — скулил Клайд.
— А как же Папаша?
Они вошли в «Метро». Папаша сидел за столиком с официанткой, похожей на Паолу, только толще и старше. Зрелище было жалким. Он разыгрывал свой фортель «Чикаго». Они подождали, пока он закончит. Официантка с обиженным видом встала и, переваливаясь с ноги на ногу, ушла. Папаша носовым платком отер со лба пот.