Вагнер

Прием у Вагнера в Байрейте. Картина Г. Папперитца.

Вагнер. Анонимная гравюра на дереве из журнала „Graphic“. 1873 г.

В декабре 1864 г. Вагнер дирижирует в Мюнхене поставленным здесь в первый раз «Голландцем», 11 декабря проводит специально для Людвига концерт из отдельных мест «Кольца», к которому дает программные комментарии. Подлинным событием мюнхенского года является премьера «Тристана» 10 июня 1865 г. Для Вагнера этот день был днем личного торжества. С ним разделил его тенор Людвиг Шнорр, неожиданно умерший вскоре после премьеры. Смерть Шнорра после его исключительного успеха была для Вагнера тяжелым ударом.

Их было много. Вагнер оказался в слишком большой близости к королю. Неопытный мальчик, которому министры твердили, что «хотеть надо только то, что можно», и Вагнер — вспыльчивый, порою заносчивый, гордый и резкий для всех, кроме своих друзей, эгоцентрик, думающий только о своем искусстве, — оказались в центре партийных махинаций. Установлено, что Вагнеру была предложена крупная взятка со стороны католической реакционной партии, попытавшейся использовать склонность Людвига к Вагнеру в своих целях. Вагнер отверг это предложение. Вагнера упрекали как всегда в расточительности, в интриганстве. Подаренный королем Вагнеру в самом Мюнхене дом, роскошно убранный тою же специалисткой из Вены, делался «притчей во языцех». Вагнера прославили как «злого гения короля». Инсинуации, клевета, газетная грязь были ушатами выплеснуты на дорогу Вагнера всеми реакционными и клерикальными кругами. Он, конечно, не был «баварцем», патриотом католической страны, в основе своей аграрной, культурно наиболее отсталой из всех стран Германии. Его «Государство и религия» свидетельствует о том, что при всем «повороте» Вагнера его отношение к «патриотизму» остается пока прежним.

Вагнер делает попытку добиться воздействия на прессу. Его друзья Бюлов и Корнелиус, Козима Бюлов, взявшая на себя роль его секретаря (летом 1865 г. в Мюнхене Вагнер стал ей диктовать «Мою жизнь»), пытаются опровергнуть некоторые из самых нелепых обвинений, которые пущены были против Вагнера. Наибольшее неудовольствие вызвало намерение Вагнера создать в Мюнхене новый театр по проекту Земпера, которого Вагнер специально вызвал в Мюнхен. Все прихлебатели двора вступились за интересы королевной кассы. Людвигу стали сообщать о грозящих народных волнениях, если Вагнер не будет удален. Были умело подстроены псевдо-демонстрации. Вагнер сделал с своей стороны попытку воздействовать на Людвига с целью призвать к власти либеральное министерство. Но в начале декабря совет министров принял единогласное решение просить короля об удаления Вагнера под предлогом, что того хочет общественное мнение, опасающееся безумных затрат. Людвиг уступил. Вагнеру было предоставлено почетное отступление. Обеспеченный рентой и уверениями в неизменной дружбе короля, он снова уехал в Швейцарию. Так кончилась еще одна полоса его жизни.

Вся эта сложная история, производящая впечатление сенсационного фельетона, становится понятной только при учете политической ситуации в Баварии 60-х годов. Аграрная страна находилась под гегемонией помещиков, воспитавших, по выражению Ленина, «буржуазию по образу и подобию своему». Католическая церковь была всецело спаяна с аграрно-аристократическими кругами. Консервативная партия, — феодально-клерикальная, — ориентировалась на союз с Австрией, на закрытие границ страны всяческим новым веяниям, на т. н. «автаркию», хозяйственную и культурную. Пуще всего боялась эта старая Бавария революции. 48-й год научил консервативные круги тому, что революцией движут массы; удержать их в повиновении — было главной заботою правящей клики. В качестве средств одурманивания широких кругов трудящихся к услугам баварского правительства была церковь, религиозные зрелища, было послушное искусство, была строго цензуруемая пресса, тщательно выверенный репертуар театров, строго контролируемая система образования. Вагнер вторгся в эту систему, как явно опасное «соперничающее» явление. Он сразу понял, что ему придется создать себе круги новых друзей в других сферах, нежели правительственные; и Вагнер все время своего мюнхенского пребывания стремится завязать связи с либеральными кругами Мюнхена, с буржуазной интеллигенцией. В условиях долгого гнета клерикально-феодальной политики, немногочисленные круги либеральной буржуазии — возможно ошибочно, но последовательно— ориентировались на Пруссию, на объединение германских государств. Между Баварией и Пруссией налицо была однако постоянно разжигаемая национальная вражда; и нет сомнения, что либерально-буржуазные круги в 1864 г. были в меньшинстве. Вместе с тем борьба вокруг Вагнера была более сложной. Более широкие массы мелкой буржуазии, торгово-ремесленной, были объектом, за руководство которым боролись обе партии. Вначале Вагнер был в Мюнхене вполне популярен. Именно для того, чтобы уничтожить эту популярность, реакционные группы так подчеркивали «разорительностью его проектов. Согласно одному рассказу, когда Вагнеру надо было получить его ренту, следуемые ему деньги были высчитаны серебряной монетой, и в тяжелых мешках на особых подводах провезены через город к дому Вагнера — именно для того, чтобы лавочники Мюнхена могли ужасаться, негодовать и завидовать. В 48-м году мюнхенцы прогнали своего короля, причем предлогом была его слишком скандальная связь с испанской танцовщицей Лолой Монтец; Вагнера выставляли как такого фаворита, который «все может сделать с королем», тем самым мобилизуя против него и те круги буржуазии, которые помнили о 48-м годе. Правящая же клика «пропить» революционное прошлое Вагнера никак не хотела. Как только выяснилось, что Вагнер не может быть игрушкой в ее руках, дни его в Мюнхене были сочтены. Феодалы и клерикалы были в Баварии еще всесильны. «И король самодержавен, если нашей воле равен»; строчки старого поэта Шамиссо вполне оправдывались. Министр фон дер Пфордтен. глава реакционной клики, сообщил королю, что «удаления Вагнера требует бюргерство и добросовестные рабочие». Приходилось подчиняться.

ТРИБШЕН И «МЕЙСТЕРЗИНГЕРЫ»

Около Женевы Вагнер нашел себе виллу под вкусным именем «Артишоки». Взялся опять за музыку. В Мюнхене он возобновил работу над «Зигфридом». В этом возврате к «Нибелунгам» можно видеть его стремление «разделаться с врагами», с драконами и карликами. В новом изгнании он берется за «Мейстерзингеров». Однако «Артишоки» не удовлетворяют Вагнера. Он едет на юг Франции: может быть на «лазурном берегу» найдет он себе идиллическое место для работы?

В Марселе его застает весть о том, что 25 января 1866 г. в Дрездене одиноко умерла Минна, его жена. Вагнер до конца добросовестно поддерживал ее материально. Он вернулся в Женеву, встретился там с Козимой. Они объехали немецкую Швейцарию и нашли, наконец то, что им хотелось. На берегу Фирвальдштедтского озера, на косе, глубоко врезающейся в воду, посреди тополей, с чудесной перспективой на озеро и горы; трехэтажный дом в Трибшене сделался для Вагнера местом нового творчества.

В мае 1866 г. неожиданно приехал к Вагнеру Людвиг Баварский. Это были тревожные политические дни. Баварии надо было все-таки сделать выбор между Пруссией или Австрией — между «железным кулаком» Бисмарка, наступающим близким империализмом, или прежней католически-реакционною монархической политикой. Посещение Людвигом Вагнера было европейским скандалом. «Страна, ищущая своего сбежавшего короля» была темою частых карикатур. Вагнер употребил свое влияние на Людвига в интересах прусской ориентации и идей предстоящего общеимперского объединения. 24 мая Людвиг покинул Вагнера. Через четыре недели прусские войска начали военные действия против Австрии и ее союзников, в числе которых оставалась пока и Бавария. 3 июля 1866 г. на кровавом поле Садовой у Кениггреца в Богемии был окончательно решен спор о гегемонии Пруссии, предопределена была будущая гегемония Германии в средней Европе. Бавария, выпутавшись из войны, должна была подчиниться руководству Пруссии. Был момент, когда Людвиг хотел отказаться от короны и совсем переехать к Вагнеру, который снова настаивал чтобы король призвал в министерство либералов. В будущем 1867 г. Вагнер мог уже вернуться в Мюнхен, так как выславшее его министерство консервативно-клерикальной партии было устранено.

Но главное содержание жизни Вагнера этих лет — его союз с Козимой. Это было вызовом всем — друзьям, королю… В мае 1866 г. Козима со своими детьми (последняя ее девочка Изольда была уже дочерью Вагнера), приехала к нему в Трибшен. Несчастье Бюлова, безмерно преданного Вагнеру, ужас короля, Листа — ничто не могло остановить Вагнера и его подругу… В Мюнхене супружеская драма была поводом к истерике бульварной прессы, к потокам грязи и сплетен. Любовь Вагнера и Козимы выдержала и это. Выдержала и кратковременную разлуку в 1867 г., когда Козима официально вернулась к Бюлову, чтобы только заставить замолчать пересуды. 18 февраля 1867 г. в Трибшене родилась вторая дочь Вагнера и Козимы, — Ева.

Летом 1867 г. в Мюнхене под управлением Бюлова были поставлены «Лоэнгрин» и «Тангейзер». Для исполнения заглавной роли «Лоэнгрина». Вагнер вызвал в Мюнхен своего старого приятеля Тихачека. Но его выступление на генеральной репетиции вызвало резкое неудовольствие Людвига. Тихачек был превосходный певец. Вагнер был доволен его исполнением — но фигура немолодого артиста была грузна и тяжела, романтический образ лебединого рыцаря она уже воплотить не могла. Спор между Людвигом и Вагнером был спором между двумя требованиями к театру: должна ли сцена воплощать образ зрительный или музыкальный? Вагнер склонялся теперь к последнему. Болезненная тучность отличала и Шнорра, его прославленного Тристана. После размолвки с Людвигом из-за Тихачека, Вагнер вернулся в Трибшен и не видел «образцовых постановок» своих опер в этом сезоне. В основанном для пропаганды новых идей журнале «Южногерманская пресса» печатались его фельетоны на тему «Немецкое искусство и немецкая. политика», варианты его высказываний 1864 г., резкие выпады против его критиков Риля и Хиллера. — 20 октября 1867 г. Вагнер окончил партитуру своих «Мейстерзингеров». Они были поставлены впервые в Мюнхене, 21 июня 1868 г. Успех был огромен, и Вагнер отвечал на приветствия из королевской ложи — что имело следствием новый скандал в печати. Вагнер вызвал к себе из «Мюнхенского ада» Козиму и окончательно порвал с баварской столицей. «Мейстерзингеры» начали свой триумфальный обход немецких театров. Это была самая популярная опера Вагнера.

Осенью 1861 г. Вагнер делает три наброска «большой комической оперы», которую он вначале мыслит в двух актах. Мотивы «Тристана» узнаются в «отеческой» и отрешенной любви поэта, певца и башмачника Ганса Закса к молодой и богатой Еве Погнер; недаром Закс говорит, что не хочет быть «королем Марке» из легенды о Тристане. Вагнер отожествляет себя уже не с Тристаном, а со старом королем, который служит помехою соединения влюбленных. Создавая карикатурный тип певца-формалиста, попадающего в смешное положение, Вагнер явно целился в своих критиков. В первом наброске действующих лиц к «Мейстерзингерам» мы находим имя «писца Вейта Ганслита». В окончательном варианте «писец» носит ставшее нарицательным имя «Сикста Бекмессера». А «Ганслит» — конечно, ученый доктор Эдуард Ганслик, угадавший себя в карикатуре и никогда не простивший этого Вагнеру. Состязание «Мейстерзингеров» невольно напоминает состязание певцов в «Тангейзере». И там и здесь любовь красавицы должна увенчать счастливого победителя. — Но здесь же начинаются и очень важные новшества. Когда Вагнер читал текст «Мейстерзингеров» великому герцогу Баденскому, речь зашла сейчас же о том, что «меценатство» в новом произведении Вагнера оказывается делом буржуазии, а не государей. Судьей конкурса должен быть «народ»; Закс говорит в конце драмы проникновенные слова о том, что награда искусства— высшая степень благородства, и что молодой рыцарь Вальтер фон Штольцинг (его фамилия означает «гордый») должен быть рад стать «мейстерзингером», войти в буржуазный ремесленный цех, потому что искусство выше аристократии. — Первый вариант «Мейстерзингеров» развивал действие оперы на широко изрисованном фоне Нюренберга — «вольного города» — XVI века, эпохи расцвета торгового капитала. Последний вариант углубил тему, вплетя в действие мотив любви старого Закса к молоденькой Еве. Но общий композиционный замысел остался тем же. В «Мейстерзингерах» Вагнер предстает перед нами как мастер музыкально-драматического реализма, исторического бытовизма.

В «Мейстерзингерах» Вагнер воскрешает перед нами эпоху немецкого возрождения, уверенно рисует типы почтенных бюргеров, представителей разных цехов «мастеров пения». Ганс Закс, башмачник, поэт и певец, является представителем либерализма. Он не молод, впитал в себя все традиции цехового искусства. Представитель нового искусства выведен в лице Вальтера Штольцинга, чуждающегося всякого ученого педантизма; Этот последний воплощен в фигуре Бекмессера, «метчика» и критика.

Закс играет роль доброго гения для влюбленной молодой пары, — Евы и Вальтера. Он будет утешен всеобщей любовью:

Пройдет как прах Империй древних чувство — Живет в веках Немецкое искусство!

Закрывать глаза на национализм «Мейстерзингеров» не приходится. Вагнер выбрал своего героя не случайно. Ганс Закс — историческая личность. Он родился в 1494 г., умер в 1576, — был одним из ранних национальных поэтов Германии. Гете ценил его корявые, но меткие и своеобразные стихи; — любопытно, что исторический Закс, как это конечно знал Вагнер, был автором также и одной из многих драм о Тристане и Изольде. Будучи уже стариком, Ганс Закс женился на молоденькой девушке и был счастлив. Он был ревностным сторонником реформации Лютера; введенная Вагнером в конец его музыкальной комедии песня о «Виттенбергском соловье» соответствует действительности. Самое «мейстерзингерство», серьезная проработка вокального и поэтического искусства в цеховых организациях Нюренберга — исторически хорошо засвидетельствованный факт. При жизни Закса в Нюренберге было около 250 «мастеров пения», формально организация их просуществовала до XIX века.