Вагрия. Варяги Руси Яра: очерк деполитизированной историографии

Рис. 49. Лики славянского столпа

Лики находят свое продолжение и на туловище. Так, видна левая рука Перуна, чуть согнутая в локте, но идущая вниз. Ее же можно принять и за правую руку Рода; тогда его руки чуть намечены, и они тоже опущены вниз. Напротив, правая рука Велеса поднята, и кисть упирается в верхнюю часть предплечья. Так что тело тоже передает четыре лика, хотя и не столь отчетливо, как голова.

Возникает вопрос о наименовании такого изваяния. В науке установился термин СТЕЛА, который с недавнего времени мне стал казаться иностранным заимствованием из русского языка, а именно, кратким прилагательным глагола СТЕЛИТЬ, нечто близкое к существительному ПОСТЕЛЬ. Тогда в точном смысле с русским гнездом однокоренных слов, словом СТЕЛА должно обозначаться нечто лежащее, еще не поставленное. А то, что уже поставили, должно быть существительным от глагола СТОЯТЬ. В современном русском языке любой вертикально стоящий предмет называется СТОЯК. Однако русский язык имеет слова и для обозначения вертикально стоящих камней. А именно: несакральный камень называется СТОЛБ, сакральный – СТОЛП.

Я последовательно провожу идею вытеснения иностранных слов отечественными применительно к славянской мифологии. В моих работах я уже заменил обидные для русского языка слова КАПИЩЕ на ХРАМ, а ИДОЛ – на ЛИК. Теперь настал черед заменить слово СТЕЛА на слово СТОЛП. Таким образом, перед нами – СТОЛП с изображением четырех славянских богов по прямому кресту. А именно: на севере – МАКОШЬ (на рисунке не видна), на востоке – ВЕЛЕС, на юге (с этой стороны производилась съемка, а тень падает на юго-восток, то есть солнце стоит на северо-западе, следовательно, съемка производилась в предвечерние часы) – РОД, на западе – ПЕРУН. При этом Перун не только полностью вытеснил Сварога, но и его имя пишется не ПОРУН, а ПЕРУН. Полагаю, что по таким данным изваяние относится к железному веку; конечно, это весьма приблизительная датировка.

Можно, однако, данный СТОЛП обозначить и более конкретно как особую разновидность столпа, а именно: четыре лица, обозначенные достаточно детально, чем четыре туловища, позже выродились в четырехголовое существо при одном теле. Последний вариант нам известен как СВЯТОВИД. Вот что можно прочитать о нем в «Словаре славянской мифологии»: «СВЯТОВИД (СВЕТОВИД, СВЕНТОВИД) – божество, тождественное Диву и Сварогу: это только различные прозвания одного и того же высочайшего существа. По свидетельству древних, в богатом Арконском храме стоял огромный идол Святовида, выше роста человеческого, с четырьмя бородатыми головами на отдельных шеях, обращенных в четыре разные стороны; в правой руке держал он турий рог, наполненный вином. Тут же висели принадлежавшие богу седло, мундштук и огромный меч» [36, с. 376]. Полагаю, что тут все смешалось: славянское имя с его диалектными и иностранными вариантами произнесения, культ одного бога с почитанием нескольких богов, принятие невидимого с южной стороны лика Макоши за «лицо бородатое». Согнутая правая рука Велеса получила в кисть турий рог, наполненный вином. В основе же почитания Святовида – почитание столпа четырех самостоятельных богов. Замечу, что и в православии существуют храмы, которые посвящены не одному святому, а сразу всем. Они называются ВСЕХСВЯТСКИМИ. Легко видеть, что СВЯТОВИД – это как раз столп с четырьмя ликами, каждый из которых персонален (Макошь, Велес, Род и Перун). Однако, как в русском языке происходит иногда слияние слов (слова СПАСИ БОГ слились в одно слово СПАСИБО), так и в монументальном искусстве столп четырех разных богов слился в одно туловище с четырьмя ликами. Как я полагаю, при этом сохранилось название: слово СВЯТОВИД как раз и означает ВИД СВЯТЫХ ЛИКОВ, то есть нечто вроде слова ИКОНОСТАС (где ИКОНОС – ВИД, а СТАС – СТОЯК). Поэтому я полагаю, что слово СВЯТОВИД означало не конкретного славянского бога, а упомянутую выше поименно божественную четверку богов. Таким образом, перед нами не просто «столп», перед нами «святовид» четырех славянских богов. Если принять святовид за мегалитическое сооружение, то, согласно современной хронологии, его следует отнести к эпохе бронзы. Вообще-то мне кажется, что он был сооружен еще в палеолите, однако пока я хотел бы придерживаться официальной точки зрения.

Именно святовид и изображен на рис. 47, открывая вход в каменное святилище в Песчаниковых горах нынешней Германии, а бывшей русской земли. Это – не первый святовид, известный мне. В моей книге о священных камнях я уже рассматривал два святовида – столп Ольгиных бань и Збручский столп. О последнем я написал ряд замечаний, которые в данном случае процитирую, чтобы иметь возможность оценить значимость новой находки и попытаться сравнить ее со столпом из Збруча.

Збручский «идол». Вершиной проявления язычества в славяноведении считается Збручский столп, найденный в 1848 г. в реке Збруче. Характеризуя его значение, Б. А. Рыбаков замечает: «На фоне того, что нам известно о славянских идолах, как по реальным находкам, так и по древним описаниям, совершенно исключительным оказывается Збручский Род-Святовит, представляющий собою не изображение какого-либо отдельного божества, а дающий целую космогоническую систему, четко сложившуюся к IX в. Эта глава названа “Апогей язычества”, но весь предшествующий материал ничего не говорил нам о высоком развитии, об итогах теологических размышлений древних русое к моменту зарождения государственности. Збручский идол прекрасно отражает именно этот важный переломный момент в истории восточного славянства, соединяя в себе архаичные черты, уходящие чуть ли не в земледельческий энеолит (богиня-Мать) с новыми элементами, порожденными новым дружинным бытом (бог-воин, всадник с оружием)» [118, с. 236]. Таким образом, значение этого изваяния для понимания восточнославянского язычества крайне велико (я бы даже сказал, неоправданно велико, поскольку другие лики обычно во внимание не принимаются, как если бы Збручский столп вместил в себя все славянское язычество).

Любор Нидерле отмечает, что в церковной славянской литературе X и XI вв. такая статуя бога называлась ИДОЛЪ (от греческого ), БОЛВАН, ИСТУКАНЪ, КУМИРЪ, СТОДЪ. Все эти названия чужеземного, большей частью тюрко-татарского происхождения. Славянскими названиями были МОДЛА, КАПЪ и СОХА, однако не все эти названия засвидетельствованы в древнейшее время [94, с. 320]. Как видим, единственного верного славянского языческого термина ЛИКЪ здесь нет, оно неизвестно исследователям, которые из-за этого обращаются к названиям, данным либо идеологическими противниками язычества, принявшими христианство, либо представителями вообще другого народа, народа-завоевателя. Однако этот небольшой фрагмент поясняет приверженность Л. Нидерле к мысли о тюркском заимствовании славянских изваяний, поскольку, как ему кажется, сами названия пришли от тюркских народов.

На противоречивость толкования Збручского лика указывает Б. А. Рыбаков, говоря, что по его поводу в литературе было высказано множество противоречивых и взаимоисключающих мнений. «Одни считали его славянским, другие относили в разряд тюркских каменных баб и подыскивали ему аналогии вплоть до Тибета и Монголии. Одни датировали IX в. до н. э., другие решались углубить дату очень точно до первой половины I в. до н. э. и связать его с кельтами» [118, с. 236]. Полагаю, что ничего странного в этом нет, и пока на Збручском лике не будут обнаружены надписи, подобные теории могут выдвигаться и далее.

Б. А. Рыбаков приводит обширную библиографию; к сожалению, в ней нет книг, содержащих предположения о существовании на лике каких-либо надписей.

Принципиально иную позицию занимает А. А. Бычков. Он пишет: «Збручский идол – наиболее популярный идол, на четырех гранях которого изображены 4 божества – Святовид, Жива, Перун, четвертое божество не имеет атрибутики и пока назвать его не представляется возможным. Вызывает подозрение в его подлинности тот факт, что он был обнаружен в имении графов Потоцких в 1847–1848 гг. Ян Потоцкий в свое время с большим энтузиазмом относился к изучению славянских древностей. Обнаруженный в реке идол нисколько не пострадал, не затянулся илом и не покрылся тиной и водорослями. Время вообще никакого вреда ему не принесло. Вот что значит святость!» [19, с. 112]. Ирония исследователя мне не понятна. Для того чтобы затянуться илом, необходимо его наличие, равно как наличие тины и водорослей. Все это характерно для стоячей воды прудов, озер и болот. Но в данном случае речь идет о проточной воде реки, где она бывает очень чистой. Что же касается энтузиазма Яна Потоцкого, то он был проявлен в 1795 г., а здесь речь идет о событиях, на 53 г. более поздних. К тому же Ян Потоцкий лишь описывал предъявляемые ему древности, но ничего не изготавливал сам. Почему же подозрение падает на его потомков, мне неясно. Но продолжим цитирование. «Сравни изображение атрибутированной грани с изображением славянского идола в “Азбуковнике”. Похоже, изготовитель Збручского идола пользовался при ваянии именно “Азбуковником”. Положение рук У ВСЕХ ЧЕТЫРЕХ ПЕРСОНАЖЕЙ на Збручском идоле идентичны идолу “Азбуковника”. Атрибутика же Святовида, Перуна и Живы взята из книги Маша с изображением Прильвицких статуэток. Так что, увы! Похоже, Збручский идол ничего нового нам не сообщит. Новодел, но профессиональный!» [19, с. 70, рис. 4]. Логику А. А. Бычкова воистину понять нельзя. Мало ли какие изображения схожи. В конце концов, у каждого из нас по две руки и по две ноги, но это не значит, что все наши изображения похожи, как две капли воды.

Но по большому счету мнение Алексея Александровича Бычкова следует определенной логике, но не славянской и не повседневной. Просто начиная с немецких историков на русской службе: Миллера, Байера и Шлецера – академической традицией стало сомневаться во всех славянских древностях – якобы они подделки. Греки почему-то не торопятся заявить, что их Акрополь – это изделие не языческой, а христианской эпохи, да и немцы почти все находки славянских богов выдают за немецкое культурное наследие – и никто не говорит о фальсификации. Академическая традиция этих стран соблюдает «презумпцию подлинности». А вот когда на славянской территории найден столп с ликами славянских же богов, вот тут бывший научный сотрудник Института отечественной истории РАН, доктор исторических наук А. А. Бычков встает в позу и с пафосом произносит: «Новодел, но профессиональный!»

Другие возражения выдвигают исследователи петербургской школы. Говоря о почитании в восточнославянской этнокультурной среде некоторых идолов, Н. И. Петров отмечает: «Збручский идол. Это изваяние, случайно найденное в реке Збруч, вполне можно было бы отнести к данной группе подобных древностей, если бы не утверждение И. П. Русановой и Б. А. Тимощука [114, с. 34–35] об обнаружении основания идола на городище Богит. Неправомерность этого предположения специально рассматривалась мною ранее [99, с. 96–100; 101]. Здесь хотелось бы лишь вновь подчеркнуть весьма вероятную связь Збручского идола с кельтской традицией антропоморфных изображений [59, с. 220–221; 225, с. 111 – 118, 124]» [100, с. 87–88]. Вот тебе и на! Оказывается, славянских идолов ставили кельты. А то, что основание идола могло относиться и к какому-то другому изваянию, нисколько не дискредитирует славянскую принадлежность Збручского лика. Наконец, можно привести и слова Генрика Ловмянского, процитированные еще Б. А. Рыбаковым: «Анализ полабских данных подтверждает слова варяга (о том, что деревянный Перун в Киеве – не бог, а дерево) и вместе с тем позволяет исключить из области славянской мифологии все недеревянные фигуры из славянских земель, ошибочно считаемые археологами славянскими со знаменитым Збручским Святовидом во главе [214, с. 158]» [118, с. 238–239]. Итак, получается, что каменные лики – вовсе не лики, и при этом мы должны верить не своим глазам и не славянским надписям, а высказываниям некоего варяга (слово «варяг» в быту имеет смысл «пришлый человек, не разбирающийся в данном деле». Поэтому выражение «слова варяга» на русского читателя действует как синоним изречения «слова дилетанта»). Поэтому честь и хвала Борису Александровичу Рыбакову, который категорически не согласился с данным тезисом уважаемого польского историка и приступил к исследованию Збручского памятника в полной уверенности в его чисто славянском происхождении.

В плане решения возникших проблем становится понятной и задача Б. А. Рыбакова – дать общую трактовку Збручского лика и выяснить, какой из богов где находится. Общая трактовка такова: верхний ярус – божества, находящиеся на небе, средний ярус – простые люди, люди земли; нижний ярус – божество, поддерживающее землю с людьми. «Для расшифровки религиозного содержания Збручского идола и для определения его места в славянской мифологии нам необходимо, во-первых, разгадать каждую из пяти фигур божеств, а во-вторых, определить общий смысл всего одиннадцатифигурного комплекса» [118, с. 241] – такую задачу поставил перед собой Б. А. Рыбаков. Я же, поскольку предполагаю наличие на этом лике славянских надписей, ставлю перед собой иные задачи, а именно: 1) проверить справедливость общей схемы Б. А. Рыбакова; 2) проверить название каждого из определенного Б. А. Рыбаковым богов, ибо, по Б. А. Рыбакову, они являются Макошью, Ладой, Перуном и Дажьбогом, а по А. А. Бычкову – Святовидом, Живой и Перуном; 3) предложить свою систему и свое название богов Збручского идола. Но идти я хочу иначе: вначале прочитать надписи на каждом изображении, а затем попытаться определить общую семантику всех ликов богов. Разумеется, насколько возможным окажется прочитать и понять надписи.