Валентинка в феврале

— Чего? — подняла я голову.

— Люблю тебя, говорю. Сам не знаю, как так произошло, но в целом это была моя мечта — влюбиться с первого раза, а у нас, знаешь ли, это семейное. Все мужчины нашего семейства мечтают влюбиться с одного взгляда: мой брат, дядя, папа мой, — продолжал говорить Володя, рассказывая о людях, которых я даже не знала, а я даже не слышала его, потому что в голове стояло: «Люблю тебя». Я отодвинулась и посмотрела на него серьезно.

— Не шути, пожалуйста, — прошептала я, не в силах поверить в происходящее. Он лишь рассмеялся в ответ.

— Я не шучу, я пришёл за тобой. Кристину я специально попросил сказать о свадьбе, чтобы понервировать тебя. Мне хотелось, чтобы ты немного переживала. Ты даже не представляешь, сколько ночей я не спал в ожидании того момента, когда смогу сказать тебе, что давно знаю, что тогда на свидании со мной была ты, — произнёс Володя.

Он продолжал рассказывать мне обо всём, а я могла лишь открывать рот от удивления, поражаясь тому, сколько всего он сделал, чтобы оказаться здесь, со мной.

— А как же Кристина?

— Ну, поскольку твоя сестра тебе дорога, я приложил усилия, чтобы она воссоединилась с Самирчиком. Хотя, честно говоря, там и её бывший парень вроде как ей пишет.

— Ты что, взломал переписки? — спросила я, удивившись.

— Нет, просто заглянул в её телефон, чтобы найти чем шантажировать, если что.

— Ты ужасный человек!

— Зато честный! — произнёс довольный мужчина.

— А фотографии Кристины? — спросила я, протягивая руку. — Дай мне свой телефон, и быстро скажи пароль!

— Вот так сразу? Ещё не согласилась стать женой, а уже телефон ей подавай. Ну ладно, держи, пароль — 1402, — произнёс Володя, и я замерла. День нашей встречи, серьёзно?

Я зашла в галерею и увидела множество фотографий мужчин с детьми, женщин с детьми, а также, вероятно, бабушку и дедушку с внуками. Но потом я наткнулась на одну фотографию, и моё сердце забилось как сумасшедшее. Оно словно выскакивало из груди и сжималось в быстрых конвульсиях. Фотографий Кристины не было ни одной, зато была моя. Одна единственная с работы, где я стояла рядом с женщиной, выбирая с ней телефон. Моё лицо улыбалось, а пряди аккуратно обрамляли его. Я была такой красивой на этой фотографии, сама не веря, что выгляжу так.

— Это я? — произнесла вслух, скорее для себя, чтобы убедиться в этом ещё раз. Володя притянул меня к себе, положил свою голову на мою и тихо прошептал:

— Да, это ты, такая красивая и родная. Именно такой я тебя вижу: милой и застенчивой, когда я смотрю на тебя, дерзкой и страстной, когда ты возмущаешься моим словам, сильной в борьбе с собой и своими чувствами, и слабой, каждый раз проигрывающей под моим натиском.

Я в изумлении подняла голову.

— Красиво сказал, да? Я долго готовился, но не переживай, я не так красноречив. Я могу только сказать, что очень хочу тебя, — произнес мужчина, с трудом сглотнув.

— Стой, я поняла, — смущенно произнесла я.

— Подожди, это не всё… Самое важное впереди. Помоги мне только, я стал лучше кататься, но всё равно не очень люблю лёд, — произнёс мужчина и, схватившись за мою руку, чтобы не упасть, опустился на одно колено. Он начал читать мне стихи, вкладывая в каждое слово всю свою душу.

— Ах, метель такая, просто чёрт возьми! Забивает крышу белыми гвоздьми. Только мне не страшно, и в моей судьбеНепутёвым сердцем я прибит к тебе.

— Есенин… — прошептала я.

— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Володя так неожиданно, что я замолчала и начала оглядываться по сторонам, словно ища поддержки. Хотела ли я сказать «да»? Конечно! Но сердце все равно боялось…

— Понял, тогда продолжим, — произнес мужчина и, глубоко вздохнув, вновь начал читать стихи с такой выразительностью и громкостью, что все вокруг начали обращать на него внимание.

— В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить.

Володя вздохнул и добавил мрачности в свой голос, словно рассказывая про себя.

— Был я весь — как запущенный сад, Был на женщин и зелие падкий. Разонравилось пить и плясатьИ терять свою жизнь без оглядки.

Я с трудом могла дышать, слушая, как проникновенно он читает мне. Однако следующие слова заставили мои глаза наполниться слезами.

— Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз голубых омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным.

Володя продолжал читать, а я слушала и понимала, что как мне повезло встертить его.

— Только б тонко касаться рукиИ волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали… В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить.

— Не знала, что ты такой поклонник Есенина… — произнесла я, улыбаясь сквозь слёзы.

— Валентина! — грозно воскликнул мой будущий муж, и в этот момент моё сердце полностью отдалось ему.

— Да, я согласна! Но только если ты будешь постоянно читать мне стихи, — произнесла я, не в силах сдержать улыбку.

— Хорошо, я готов оставить работу, друзей и семью. Будем целыми днями лежать в кровати и читать стихи! — засмеялся мужчина, и я шутливо толкнула его, но он упал на лёд.

— Понял, работать надо, — снова рассмеялся он, а я протянула руку, чтобы помочь ему подняться. Но вместо этого он схватил меня и повалил на себя, осыпая поцелуями мои губы, щёки и лоб.

— Моя прееелесть, — говорил он, пародируя страшного Голлума. Я смеялась, потому что знала, что впереди у нас с этим шутником будет целая жизнь.

Эпилог

На улице была теплая летняя погода. Девушка с белокурыми волосами, украшенными белоснежной фатой, стояла перед своим будущим мужем, облачённая в длинное атласное платье без рукавов. Наряд открывал её шею и декольте, а также имел внушительный разрез, который при ходьбе обнажал её ноги. Волнение охватило её с новой силой, несмотря на то, что она так долго ждала этого дня.