Валерий Харламов

«У нас с Мальцевым много схожего. Не только путь в сборную. Но и манера игры. И манера одеваться. Мы одного роста, одного веса, и потому коньки подбирает один — размеры совпадают. И рубашки, и брюки, и костюмы каждый легко подбирает и для приятеля — совпадают не только размеры, но и вкусы», — признавался Валерий Харламов.

Интересными наблюдениями о Харламове и Мальцеве поделились два известных российских телекомментатора в беседе с автором этих строк. «Мальцев — это действительно самородок. Харламов также достаточно рано начал заниматься хоккеем, и у него, как и у Мальцева, было блестящее катание. Если их сравнить по технике, то они очень схожие. Они — великие мастера. Они и дружили. Мастер мастера чувствует. И все-таки они отличались. У Мальцева была достаточно высокая стойка на льду: от этого ему что-то было проще делать. Харламов же, если внимательно посмотреть на его катание, фактически стелился по льду. У него была настолько низкая стойка, что переложить корпус ему было очень просто. Это талант. Этому не научить. Ты рождаешься с этим», — анализировал игру двух мастеров хоккея Сергей Гимаев.

«Я бы не назвал Харламова, как Мальцева, самородком. Потому что его все-таки сделали тренеры. Тот же Ерфилов, тот же Тарасов. Но при всем при этом такую фантазию, которая в нем бурлила (я не знаю, можно это назвать управляемой фантазией или нет), я не видел ни у кого. Может быть, в силу даже какого-то темперамента. Многие говорят, что Фирсов был техничнее, чем Харламов, а Мальцев мог сотворить то, чего вообще никто не мог сделать. Но он потом сам объяснить это не мог, как он это сделал. А когда Харламов что-то творил на площадке, всегда было ощущение, что это абсолютно неподготовленная импровизация. И если ты видел его игру в первый раз, возникало ощущение, что ты видишь игру гения. Он и был гений. Я могу однозначно сказать, что для меня с детства и до сих пор — сколько лет прошло, как нет уже Харламова, — для меня он как был богом, так он богом для меня и остается», — признавался Григорий Твалтвадзе.

В беседе с Владимиром Владимировичем Юрзиновым автор этих строк также попросил одного из лучших отечественных хоккейных тренеров сравнить Александра Мальцева и Валерия Харламова с точки зрения природы их таланта. В хоккейном мире не секрет, что отношения между Юрзиновым и Мальцевым, некогда партнерами по «Динамо», долгие годы оставались сложными. Юрзинов честно сказал, что «был основательно обижен на Сашу». Но вот что интересно: Юрзинов, в высшей степени восторгаясь Харламовым и подспудно тая обиду на Мальцева, ставит динамовца по уровню таланта выше армейца. «Мальцев был такой талантище, которого не могли испортить никто и ничто. Ни тренеры, ни обстоятельства, ни спиртное. Это талант исключительно врожденный. А Валера, на мой взгляд, в равной степени — талант как врожденный, так и сделанный. Им самим, его наставниками», — полагает Владимир Владимирович. По словам Юрзинова, в становлении Харламова огромную роль сыграли его упорство и трудолюбие, поездка в Чебаркуль и армейские нагрузки, благодаря которым он «оброс мускулатурой»: «Сама армейская, тарасовская школа сформировала у него дух победителя. Этой школой выращен и сформирован был Валера Харламов. Мальцеву же этого ничего не нужно было. Ни Чебаркулей, ни особых физических нагрузок. Он привык быть один в поле воин. В том смысле, что он был прирожденный вожак, именно он вел за собой партнеров по “Динамо”, которые уступали и ему, и соперникам в мастерстве. А по характеру, по силе характера я ставлю выше Валеру Харламова».

Дружба армейца и динамовца зародилась на глазах Юрзинова. «Харламов и Мальцев оттого так сдружились, что люди были искренние. Саша когда начинал играть, то забывал про всё, концентрировался на игре. То же было и у Валеры. У них внутри была только игра. Оба светились радостью от игры. Хотя их талант вне льда нужно было держать», — признался Владимир Владимирович. Такие же отношения, по его словам, у Харламова были и с Валерием Васильевым. «Вася (Васильев) и Харлам тоже были не разлей вода. Валера Васильев был тонкий по душевной организации человек. Интересный человек. Вы не представляете, какая душа была у него запрятана. Тонко чувствовал любую фальшь. Страшно ранимый, всю боль и переживания предпочитал держать в себе. Никогда не показывал этого. Оба сблизились также, потому что были людьми искренними, не терпели подлости, предательства. Когда мы вернулись с Кубка Канады, то я увидел, что Валерка Васильев уже не тот. Гибель Харлама он переживал страшно», — вспоминал Юрзинов.

«Сколько раз Володя Писаревский мне говорил, что он в своей жизни, повидав немало поколений хоккеистов, видел только двух человек, которые вот так бы ошеломляюще врывались в большой хоккей. Харламов и Мальцев. Именно врывались. Наверное, поэтому они и были друзьями на протяжении многих лет», — признался в беседе Григорий Твалтвадзе.

— На чем, на твой взгляд, основывалась эта дружба? — интересуюсь у Твалтвадзе.

— Я думаю, на молодости. Это вообще очень редкий случай, когда два талантливых, два абсолютно гениальных пацана так вот искренне потянулись друг к другу. Ведь Мальцев никогда не называет его Валера, он всегда произносит, вспоминая о нем, — Харлам. Хотя многие цээсковцы до сих пор говорят: Валерка, Валера. А он: Харлам, Харлам. Есть какая-то дворовая, неподдельная составляющая этой дружбы, она присутствовала в этих отношениях.

«Валера очень любил жизнь. Однажды в конце сезона, когда мы с ЦСКА выиграли чемпионат СССР, решили отметить это событие у меня в квартире, — вспоминал Сергей Гимаев. — Мы прилично выпили и приехали домой; нас много народу было, и жены были. Выпить было. А закусить — нет. И мы пошли с Валерой в магазин на Беговой. Пришли в магазин. Там Харламова все узнали и очень сильно обрадовались. Спрашивают: “Ну, чего вы хотите? Выполним любой каприз. Пойдемте в подсобку”. И там дали нам огромную индейку. Никогда не думал, что индейка может быть такой огромной. Мы ее приготовили в духовке и два дня ели. А еще Харламов был очень доброжелательный. Однажды сидим, отдыхаем, он говорит товарищу по команде: “Я выпил, сейчас не могу ехать, а ты езжай на моей машине”. — “Как я могу ехать на твоей машине 00-17, все будут думать, что Харламов едет!” — “Нет, давай езжай. Сойдешь за меня”. Было очень весело. И когда приезжали в Ялту, в Крым, там его все очень любили. Ездили и на “Таврию” на футбол, и в Алушту, и везде были ликование и восторг, что приехал Валера. Мы очень любили Алушту. Рядом Ялта. Приезжали в Гурзуф. Гостиница “Ялта” в то время была пристанищем игроков. Фрунзенский санаторий — туда ездили больше тренеры. Там было больше дисциплины, отбой и всё такое. Ребята и лечились там, и отдыхали, и по всему побережью ездили. В Алуште — розовое шампанское. Он любил шампанское: розовое шампанское или шампанское из Киева. Водку не пили. Другое качество. Торты всегда везли из Киева. И обязательно крымское шампанское».

«Одна из фишек крымского футбола: на матчи часто приезжали посмотреть хоккеисты. Летом же все, как правило, отдыхали в Крыму. Вот, к примеру, Михайлов, Петров, Харламов брали машину в Ялте и приезжали на футбол. Харламов, помню, как-то говорит: “Не надо нам в ложу. Поставьте скамеечку у поля, хотим игру послушать”. И садились поближе к запасным. Это сейчас запрещено, а раньше проблем не было», — вспоминал бывший игрок футбольного ЦСКА Анатолий Коробочка в одном из интервью. 59

59

Портал www.sovsport.ru. 2014. 22 апреля.

Харламов неистово работал над собой, чтобы быть лучшим. Не признавал второе место, даже за бильярдным столом страшно расстраивался, когда проигрывал. Мог после этого надолго уйти в себя, хотя товарищи уже забыли о поражениях. Сестра Татьяна признавалась, что, возвращаясь домой после неудачных игр, сразу затихал и уходил в другую комнату, переживая проигрыши. «У него всегда было стремление, чтобы самое лучшее, что только есть в арсенале хоккеистов, было и у него. У него была такая манера игры, такое профессиональное отношение к своему ремеслу: если ты профессионал, то ты должен всегда быть готов выйти на лед. Вспоминаю, с какими травмами Валерка играл — и ноги распухали так, что хоккейные ботинки на них не налезали. Однажды он приехал с первенства мира с такими распухшими голеностопами, что ничего ему подобрать не смогли. В итоге сабо какое-то нашли, оно только на эту ногу налезть могло. А у него ножища распухшая, я вам скажу, размером была чуть ли не с валенок. Доктор Супруненко был в ЦСКА, обкалывал Валеру от боли постоянно», — вспоминал Михаил Туманов.

Харламов начисто опровергал существующий стереотип, что с годами хоккеисты утрачивают азарт и интерес к тренировкам, в особенности атлетическим. Дескать, становятся более вальяжными и иногда филонят в отличие от молодых, которым есть, что доказывать тренеру. «Прыгать и бегать со штангой весом в 60-70 килограммов, заниматься акробатикой для развития ловкости и координации движений, играть в футбол и баскетбол одновременно, в два мяча (есть такое неувядаемое упражнение), — все это доставляло Харламову мальчишеское удовольствие. Он умел многое лучше других, но никогда не кичился тем, например, что умеет крутить сальто и с места, и с разбега, и назад, и вперед, ходить, прыгать, бегать в стойке на кистях, что в беге с 70-килограммовой штангой делает резкие скоростные рывки. Если иные из спортсменов тренируются регулярно под известным давлением тренеров и коллектива, то Валерий воспринимал эту необходимость как норму своей жизни», — вспоминал Анатолий Тарасов.

Как уже говорилось, у Харламова был свой «свод хоккейных правил». Он последним из игроков выходил на лед и последним уходил со льда, оставаясь на тренировках, чтобы еще пробить буллиты. Завязывал шнурки сначала на левом ботинке, только потом на правом. Но было еще одно, что конечно же бросалось в глаза болельщикам. Он не праздновал забитые голы, не вскидывал вверх руку с клюшкой, как это делали другие игроки. Вот как он сам объяснял свою манеру: «Забросив шайбу, я не вздымаю вверх торжествующе свою клюшку. Не первый гол и, надеюсь, не последний. Можно радоваться, торжествовать, забросив последнюю, решающую шайбу, которая приносит команде звание чемпиона мира или страны, олимпийского чемпиона. Но стоит ли радоваться, забив гол в начале сезона, когда всё еще впереди, когда ждут команду и тебя вместе с ней и удачи, и огорчения? Да и о сопернике подумать надо. Его чувства понять нужно. Так зачем эта демонстративная радость?»

В начале своей карьеры и Харламов, и его товарищи по клубу и сборной с иронией относились к суевериям. Понятно, что все эти причуды — на поле надо выходить с левой ноги и креститься перед этим, как практикуют некоторые футболисты, или, например, как делают бейсболисты, укладывать на ночь перед игрой в постель бейсбольную биту, — скорее являются некоей психологической встряской. Но когда дорогу клубному автобусу перебежит черная кошка, а твоя команда-лидер вдруг проиграет, да не раз, а другой и третий, а в день игры упадет вилка из рук и постоянно будет развязываться шнурок у кроссовки, а ты будешь промахиваться из самых выгодных положений, как и твои партнеры по команде, в отличие от соперников, у «которых залетает всё», — тут и в самом деле поверишь в приметы.