Валькирия поневоле

Ольга непонимающе взглянула на мужчину, спросила с затруднением:

— Хотите сказать, вас подставили?

— Именно! — воскликнул мужчина обрадовано. — Вы с полуслова поняли то, во что эти стражи порядка неделю въехать не могут, — он взволнованно заходил по комнате, то приближаясь, то отходя назад.

По-прежнему настороженно, но уже без страха, Ольга следила за его перемещениями, на всякий случай, стараясь не оказываться в непосредственной близости. Но мужчина настолько ушел в мысли, что, казалось, забыл о ее существовании. Чувствуя, что молчание затянулось, Оля поинтересовалась:

— Так как вы сюда попали?

Вздрогнув всем телом, собеседник воззрился на нее так, словно только что пришел в себя, но тут же улыбнулся, сказал мягко:

— Ничего особенного. Попросили предоставить документы на технику. Я не смог. Ну а после, все как в жутком фильме: воронок, КПЗ, тюрьма. Требовали признания, грозились карами. А спустя неделю, без суда и следствия повезли неведомо куда. Довезли, привели, втолкнули, — он развел руками. — И вот я здесь.

Мужчина вел себя настолько естественно, что Ольга пропустила момент, когда он оказался совсем рядом. Пронзительно синие глаза несколько мгновений всматривались в ее лицо, затем исчезли, мужчина отошел, а Оля с облегчением выдохнула, имей незнакомец намерение напасть, лучшего момента нельзя было и пожелать. Вконец успокоившись, Ольга расслабилась, но на всякий случай оставила пистолет за спиной, заткнув за пояс.

— Так вы даже не знаете куда попали? — произнесла она недоверчиво.

Плечи Станислава опустились, подойдя ближе, он прислонился к стене, замелено скользнул вниз, сказал со вздохом:

— Я даже боюсь представить. Ведь вы же знаете нашу систему. Никто не будет разбираться: виноват человек, нет ли. Отправят куда подальше, и весь разговор.

В памяти всплыл милицейский участок, обрюзгшее лицо следователя. Взглянув на Станислава, что, скорчившись, замер у стены, Ольга ощутила укол совести. Шагнув ближе, она чуть наклонилась, и уже собиралась произнести что-то ободряющие, когда Станислав поднял голову, и Оля поразилась произошедшей перемене: улыбка исчезла, сменившись оскалом, лицо исказилось презрением, а глаза застыли, словно покрывшись ледяной коркой.

Грудь взорвалась болью, комната на мгновение смазалась, а секунду спустя, спина с силой ударилась о жесткое. С трудом различая окружающее через вспыхнувшие в глазах черные круги, Оля следила, как мужчина неторопливо приближается. В мозгу раненной птицей билось осознание провала. Дура, как она могла поверить в эту чушь? И где, на экзамене, о котором ходили самые страшные слухи!

Ольга попыталась просунуть руку за спину, где, спрятанный за поясом, дожидался своей очереди пистолет, но, онемев от удара, тело не слушалось. Она зарычала, задергалась, пытаясь сделать хоть что-то, но в этот момент сверху обрушилось тяжелое, вдавило в пол. С трудом дыша, Ольга прохрипела чуть слышно:

— Скотина, слезь с груди, задушишь.

Прислушавшись, мужчина заломил бровь, сказал удивленно:

— Надо же, не думал, что останешься в сознании. У меня удар поставлен неплохо.

— Видать повезло, — просипела Оля, ощущая вкус крови на зубах.

Мужчина мягко прикоснулся пальцами ее щеке, затем провел ниже, с силой рванул. Сухо треснув, ткань подалась. Шумно вдохнув воздух ноздрями, он сказал замедленно:

— По-хорошему, говорить не о чем. Сейчас я тебя трахну, а потом убью… Хотя, можно и наоборот. Но мне будет приятнее, если ты будешь стонать и извиваться.

— Буду ли? — с ненавистью глядя в глаза врагу, а то, что это враг, сомнений не осталось, прошипела Ольга.

Тот бросил снисходительно:

— Будешь, куда денешься. Я в этих делах мастер. А если не захочешь, не беда, пальцем-другим меньше, и тот же эффект.

Чувствуя, что в руки постепенно возвращается жизнь, Оля выдохнула с жаром:

— Но ведь тебя за это накажут, не боишься?

Станислав покачал головой, сказал отстраненно:

— У меня вышак. По заданию я должен тебя убить, тогда проживу еще немного.

Услышанное оглушило. Вот, значит, каков на самом деле экзамен, жизнь на жизнь. Нет никаких ужасных чудовищ, все до обыденного просто. Нужно всего лишь убить человека. Так легко, и, одновременно, так сложно. Убийство, как инициация, и, одновременно, кровавая роспись в договоре о неразглашении. Что ж, этого следовало ожидать. Никто не станет рисковать полугодовой тратой ресурсов на обучение без дальнейших гарантий сотрудничества.

Мужчина тем временем слез с груди, отчего сразу стало легче дышать, переместившись на бедра, и неторопливо раздевался. Стянув рубаху, он взялся за ремень, но передумал, ухватив Ольгу за руки, замедленно потянул на себя. Глухо звякнуло. Ольга прикусила язык, чтобы не зарычать от досады. Выскользнув из-под ремня, пистолет с предательским шумом грохнулся на бетон.

На лице Станислава отразилось удивление. Вытащив оружие, он уложил Ольгу обратно, глядя на пистолет, насмешливо произнес:

— Как удивительна жизнь. Ведь ты знала куда идешь, и могла меня пристрелить еще на входе, но пожалела, и теперь умрешь.

Ольга едва заметно повела плечами, ощущая, как к телу возвращается чувствительность, закрыв глаза, произнесла чуть слышно:

— Намного удивительнее, чем ты думаешь.

Не расслышав, мужчина подался вперед, оказавшись в нужном положении. Мышцы живота с силой сократились, метнув тело верх, а руки оттолкнулись от пола, придав дополнительное ускорение. Перед глазами в очередной раз вспыхнуло, лоб загудел, а на лицо брызнуло горячим. Ольга дважды ударила костяшками пальцев, послышался отвратительный хруст. Открыв глаза, она несколько мгновений вглядывалась в залитое кровью лицо врага, затем сильным толчком сбросила с себя тело. Подхватив пистолет, Оля поднялась, несколько мгновений смотрела на противника, что не подавал признаков жизни, после чего замедленно отвернулась.

Тихий скрип ботинок, едва слышное шуршание за спиной. Оборачиваясь, Ольга уже знала что увидит. Холодный взгляд пронзительно-голубых глаз, рослая фигура, и летящая к груди рука, с зажатым в кулаке коротким лезвием.

Тело заученно смещается в сторону, уходя с траектории удара, а мгновением позже палец давит на крючок, затем еще, и еще. Рука вздрагивает от отдачи, а в ушах раздается грохот выстрелов. Противник по инерции пролетает еще пару шагов, раскинув руки, падает на пол.

Дальнейшее проносится, словно в бреду: суровое лицо начальницы отряда, бледные пальцы доктора, незнакомые люди в мундирах и покрытые мелким шрифтом бумаги, где нужно поставить роспись. А под вечер, когда заканчивается действие вколотого доктором успокоительного, темное нутро грузовика и четыре пары глаз на потемневших лицах, покачивающиеся в такт движениям уносящейся в неизвестность машины.

Часть II

Глава 1

Мягко качнувшись, машина остановилась. Прошедшие сутки прошли, словно в тумане. Непрерывная езда, когда за окнами одинаково безликие проплывают заснеженные поля с редкими пятнами деревень, равномерный гул мотора, и томящая неизвестность. За время поездки Ольга не перекинулась с попутчицами и парой слов. Порой возникало острое желание поговорить, обсудить прошедшее, но девушки отмалчивались. По свежим царапинам на лицах и вскользь брошенным фразам Ольга догадывалась, что спутницам пришлось еще хуже, и, не желая лишний раз бередить раны, сдерживала готовые вырваться слова.

Мягко хрустнул замок, дверь распахнулась, впустив вместе с порцией холодного воздуха забытое ощущение свободы. Не дожидаясь приглашения, девушки потянулись к выходу, по-очереди соскакивая на заснеженную землю. Выбравшись последней, Ольга осмотрелась, с удивлением отметив припаркованную на противоположной стороне дороги черную иномарку.

— Не расходитесь, — сухой надтреснутый голос неприятно резанул по ушам.

Оля покосилась на стоящего тут же мужчину: высокий, худощавый, болезненно бледное лицо резко контрастирует с карими, почти черными глазами. Словно почувствовав внимание, мужчина повернул голову, и Ольга вздрогнула, от тяжелого, пристального взгляда. Палой листвой на ветру закружились воспоминания, но мужчина отвел глаза, и мысли улеглись, так и не оформившись в законченную картинку.