Валькирия поневоле

Ольга припомнила все, что мельком слышала на рынке о «организации» Шустрого, но, кроме туманных слухов и пары случаев драк с конкурентами, в голову ничего не пришло. Немного упокоившись, она двинулась на кухню. Включив свет, подошла к умывальнику, где, ожидая своей очереди, ждала горка грязной посуды. Взгляд наткнулся на баночку с остатками кофе.

Когда небольшой старинный чайничек протяжно засвистел, вычищенная до блеска посуда уже сохла на полочке. Выключив плиту, Оля высыпала в стакан остатки кофе, плеснула кипятка, и, не дожидаясь, пока напиток настоится, тут же отхлебнула. Горячая жидкость растеклась по языку, обжигающей струйкой устремилась в желудок, бодря и возвращая к жизни.

Настроение постепенно выровнялось. Угроза уже не казалось столь страшной, а решение необратимым. Поразмыслив, Ольга решила, что в где-то Шустрый безусловно прав, о чем ему необходимо намекнуть в ближайшее время, пока… как он сказал, с «тубой бабой», не поступили соответствующим образом.

Едва лучи восходящего солнца коснулись постели, Ольга открыла глаза. Происшествия вчерашнего дня подернулись дымкой и воспринимались как нечто обыденное. Широко зевнув, так что в челюстях негромко хрустнуло, Оля поднялась, прошла ванную, открыв кран с горячей водой, не глядя, ополоснула лицо и руки, а когда подняла голову, едва не вскрикнула от ужаса. С помутневшего от известковых отложений зеркала на нее взглянуло испятнанное темно-коричневым лицо.

Опустив глаза, Ольга чертыхнулась, из крана текла темная струя ржавой воды, собираясь на дне ванны в серую массу, поспешно открутила другую ручку. Ледяная струя ударила, смывая грязь, заискрилась облачком холодных брызг. Оля шагнула в ванную, собравшись с духом, присела, ныряя под струю, словно в прорубь. Спину обожгло холодом. Тело дернулось, пытаясь ускользнуть от мучений, но, стиснув зубы, Ольга заставила себя выдержать минуту, вслух отсчитывая секунды.

На последних мгновениях, когда спина почти превратилась в ледяной панцирь, она выбралась из ванной, трясущимися руками сдернула с вешалки полотенце, с силой растерлась, разгоняя кровь по сосудам. Чувствуя себя обновленной, Ольга направилась в кухню. Рука привычным движением потянулась к плите, но, взявшись за ручку, замерла. Последние крошки кофе закончились вчера вечером, а опустевшая коробочка из-под чая улетела в мусорку еще на прошлой неделе. Пожав плечами, Ольга плеснула воды из чайничка, несколькими глотками утолила жажду, и начала собираться.

День складывался на удивление удачно. Покупатели, как на подбор, одинокие мужчины, выслушивали слезливую историю, понимающе кивали, и… покупали карандаши, так что до обеда пришлось дважды обращаться к Петру за дополнительной партией. Куда-то исчезли конкуренты, и, пользуясь случаем, Ольга не останавливалась ни на минуту. Ощутив вдохновение, она обращалась уже не только к одиноким мужчинам, но и попавшим на глаза парочкам, преподнося легенду настолько ярко и убедительно, что, даже девушки, сперва глядящие с подозрением, под конец рассказа проникались сочувствием, и незаметно пихали своих парней локтями, помогая принять решение.

Ближе к вечеру, когда народу на рынке стало меньше, а очередная партия карандашей подошла к концу, Ольга вздохнула с облегчением. Копившаяся весь день усталость дала о себе знать, голос охрип, голова слегка кружилась, а в ушах застучали незримые молоточки. Вскоре подал голос желудок, заурчав так, что шарахнулась пробегающая мимо собачонка, властно потребовал внимания.

Отыскивая продавцов съестного, Ольга завертела головой, завидев вдалеке беляшную, заспешила к спасительному ларьку. Когда рот наполнился горячим соком, а желудок принял первую порцию прожаренного мяса, сразу стало значительно легче. Отойдя в укромный уголок, Ольга пересчитала выручку. От конечной суммы закружилась голова. Будь каждый день таким, или, хотя бы пару раз в неделю…

Ольга тряхнула головой, останавливая разошедшуюся фантазию, покосилась на висящие у входа на рынок часы. Большая стрелка замерла на отметке «пять». Дожевав беляш, Ольга двинулась к выходу, рассчитывая обратный маршрут таким образом, чтобы посетить как можно большее количество магазинов, ведь кроме пустого холодильника существовало множество не менее насущных нужд.

Увешанная пакетами, словно новогодняя елка игрушками, Ольга неторопясь подошла к дому. В глаза бросилась стоящая напротив подъезда милицейская машина. Покосившись на милиционеров, сидящих в салоне с отстраненным выражением лиц, Оля прошла в подъезд, гадая, к кому, и по какому поводу, приехала милиция.

Покупки оттягивали руки, и, прежде чем попасть в квартиру, пришлось сгрузить пакеты на пол. Пока Ольга рылась в сумочке, отыскивая затерявшийся ключ, в подъезд кто-то вошел. Донеслась быстрая поступь множества ног. Задумавшись, Оля не обратила внимания, вздрогнув от неожиданности, когда по ушам резанул жесткий голос:

— Не двигаться, сейчас у вас будет произведен обыск!

Испуганно оглянувшись, Ольга обнаружила хмурых мужчин в форме, вгляделась, узнала виденные только что лица. Больше удивленная, чем напуганная, она пожала плечами, сказала осторожно:

— Пожалуйста. Только… я недавно снимаю эту квартиру и вполне возможно…

Оборвав ее на полуслове, один из мужчин жестко произнес:

— Нам поступила точная информация, что вы прячете украденные драгоценности. Будьте добры, заходите, и не мешайте работе.

Недоумевая, о каких драгоценностях может идти речь, ведь, кроме груды старинного хлама, в заброшенной квартире ничего не было, Ольга замедленно прошла внутрь.

Послышался брюзжащий женский голос, зашаркали шаги, в квартиру, вслед за милиционерами, вошла соседка с нижнего этажа, злорадно взглянув на Ольгу, присела на покосившийся стул. Следом за ней вдвинулся молчаливый пожилой мужчина, Ольга часто видала, как он прогуливается вечерами с маленькой лохматой собачкой, застыл у входа.

Милиционеры приступили к работе. Глядя, как они деловито открывают шкафы, заглядывают за ковер, копаются в ящиках с бельем, Ольга никак не могла поверить в реальность происходящего. Казалось, что это какой-то розыгрыш, что сейчас эти суровые люди разом рассмеются, воскликнут — Шутка! — и, извинившись за причиненные неудобства, уйдут. Но минуты текли, обыск продолжался, а милиционеры не спешили уходить.

На полу уже громоздился ворох белья, когда один из мужчин с радостным возгласом вытащил из кучи старых коробок небольшую шкатулку, подойдя к столу, открыл, осторожно высыпал содержимое. Ольга во все глаза смотрела, как на белой скатерти, образовалась горка сокровищ: блестя и переливаясь, засверкали полупрозрачные камни ожерелий, янтарными каплями застыли золотые украшения, суровыми ликами уставились тяжелые кругляши почерневших монет.

Соседка издала вопль восторга, и метнула на Ольгу уничтожающий взгляд, пожилой мужчина покачал головой, а один из милиционеров, по всей видимости, старший, затвердев лицом, строго произнес:

— Вам придется поехать с нами.

— Но я… — Ольга потеряно взглянула на соседей, но, наткнувшись на осуждающие лица, осеклась.

Что-то подсказывало, что спорить и доказывать бесполезно. Глядя, как милиционер складывает сокровища обратно в коробочку, соседка с негодованием воскликнула:

— Это просто ужасно! Такая молодая, а уже воровка.

Пожилой сосед покачал головой, сказал негромко:

— А вы уверены, что она действительно виновата?

Соседка насмешливо бросила:

— Вам мало того, что увидели, или не доверяете собственным глазам?

Словно по команде, милиционеры засобирались, застучали ботинками, один за другим покидая квартиру. За ними вышли и соседи. Глядя на задержавшегося милиционера, что поджидал у входа, Ольга прошептала:

— Но ведь вы знаете, что я не виновна.