Вальпургиева ночь
Шрифт:
Около меня, или вернее, около моих денег, все время крутились какие-то люди: всевозможные помощники, компаньоны, известные люди, общественные деятели и целая армия различных просителей и других сомнительных личностей. Но в этом море людей я всегда был одинок. Я не нашел ни одной души, которую бы не интересовали мои деньги. Но не только это делало меня одиноким. Что-то изменилось во мне самом. Перстень не только изменил мою судьбу, но и странным образом влиял на мой характер, на мое поведение. Стоило мне чего-нибудь захотеть – и это желание тут же исполнялось. От этого я стал постепенно терять интерес к чему-либо. Перстень лишил меня удовольствия достигать цели, преодолевать препятствия, отчего цель уже становилась не такой желанной. Любая самая красивая
Неограниченная сила перстня вела меня к славе и богатству. Я уже имел свою империю, созданную из огромных денег, многочисленных компаний и фирм. И в то же время я чувствовал, что взамен перстень каждый раз забирал у меня частицу души, делал меня равнодушным и угрюмым человеком. Неожиданно для себя я сделал ужасное открытие: я потерял способность мечтать и желать, потому что все имел и всего достиг. Перстень забрал у меня все мои мечты и желания. Может быть, я плохо переносил испытание славой и богатством и мог жить только в своих мечтах? Не знаю… Но на вершине своего могущества и удачи я вдруг потерял вкус к жизни. Она стала для меня унылой и серой. Ее суета и пресыщенность тяготили меня. Видимо, я не был готов к столь резким изменениям в своей жизни. Мне вдруг стало казаться, что перстень попал ко мне не по назначению, а мир, который он мне подарил, оказался для меня чужим.
Душа моя была больна… Я стал тяготиться жизнью и постепенно отошел от дел. Управление своей огромной империей я передал своим заместителям. А сам совершенно обленился, спал допоздна, утром не хотелось просыпаться. Даже сама мысль о том, что после сна надо что-то делать, приводила меня в ужас. Каким-то непостижимым образом перстень лишил меня всех желаний, какие только могут быть у человека. Он дал мне все, что я хотел, но взамен забрал у меня способность хотеть. Я уже не хотел то, что имел. Внутри у меня что-то надломилось, остыло… Свое уныние и тоску я пытался залить вином, но это помогало ненадолго. Стали появляться мысли о бессмысленности жизни… Я стоял на грани какого-то страшного срыва… может быть, даже гибели…
И тогда я вспомнил о своей прошлой жизни, когда я мечтал о куске хлеба, уютной квартире и красивых женщинах. Я был беден, плохо одет, но по-своему счастлив, у меня были свои мечты и желания. Я вспомнил о предостережениях Шульгина и наконец осознал всю правоту его слов. Мечта о волшебной палочке оказалась для меня губительной. И тогда я решил избавиться от нее. Я несколько раз пытался это сделать. Но, к моему изумлению, у меня ничего не получалось. Я выбрасывал перстень в местный пруд, в Москву-реку, просто в окно, торжественно закапывал его в лесу, но всякий раз, когда я возвращался к себе домой, он уже блестел на моем рабочем столе. Какая-то демоническая сила возвращала его обратно, и я уже не в силах был избавиться от него. Оставалась последняя надежда – вернуть его бывшему хозяину. И я решился…
Я долго искал Шульгина в Москве, по всей России, за границей, но все безрезультатно, он словно сквозь землю провалился… Когда я потерял всякую надежду найти его, я решил съездить на несколько дней в Ялту, чтобы поискать его там и заодно немного развеяться и отдохнуть.
И вот сбылась моя давняя и, возможно, единственная мечта – я приехал в родной город как настоящий олигарх или арабский шейх, в сопровождении целого кортежа машин, личной охраны и милицейского эскорта. Мой приезд наделал немало шума в городе. Но это только вызывало у меня скуку и раздражение. Я был болен – и меня ничего не радовало, даже ласковое море и веселая курортная жизнь. Я все равно думал о Шульгине, но и здесь о нем ничего не знали. Но случай все-таки свел меня с ним.
Как-то гуляя по набережной в сопровождении незаметной охраны, я забрел в небольшой сквер и, спасаясь от изнурительной жары, на минуту спрятался в тени иудова дерева. Было
душно, как перед грозой, пахло скошенной травой на газонах. Вершины гор окутал надвигающийся голубой туман. Это место мне показалось знакомым. Все та же зеленая скамейка около газетного киоска, окруженная белыми розами, тот же парфюмерный магазинчик с зеркальными витринами и стеклянной дверью, тот же старый фонтан с золотыми рыбками и потемневшим от времени дном, усеянным мелкими монетами.Прежде я любил сидеть на этой скамейке и часами наблюдать за местной публикой. Ничего здесь не изменилось. Так же, как и раньше, мимо гуляли разомлевшие от жары курортники, между ними иногда скромно пробегали поджарые и загорелые ялтинцы. Все здесь напоминало мне о прошлой жизни – и знакомый запах моря, и полуденный зной, и тонкие кипарисы…
Напротив виднелось знакомое здание гостиницы «Ореанда». Я, как и прежде, стал с любопытством рассматривать приезжающих, вспоминая при этом свою прошлую жизнь, свои бывшие мечты, которые сейчас уже казались мне иллюзорными и пустыми, не вызывали в моей опустошенной душе каких-либо ощущений. В приезжающих богатеях я уже не замечал какой-то особой избранности и загадочности, мне виделись лишь праздные, сытые и немного ожиревшие лица. Я уже собирался уходить, как вдруг из толпы ко мне подошел какой-то небритый и плохо одетый пожилой человек и, не взирая на охрану, тронул меня за локоть.
– Подайте на бедность, молодой человек, – обратился он ко мне.
Знакомый голос заставил меня вздрогнуть. Я всмотрелся в незнакомца, что-то неуловимо знакомое проглядывалось в нем.
– Стойте! – крикнул я подбежавшей охране. – Я знаю этого человека!
Я продолжал в недоумении смотреть на него. Сомнений не было… Это был Шульгин… Но какие страшные изменения произошли с ним – из преуспевающего бизнесмена он превратился в жалкого оборванца. Он сильно постарел, осунулся – видимо, сильно пил.
– Вы меня не узнали? – наконец вымолвил я, невольно разглядывая его старую, полинявшую от пота майку. – А я вас искал…
Шульгин удивленно посмотрел на меня, все еще не понимая, о чем я говорю, и ничего не ответил.
– Ну как же, – волнуясь продолжал я, все больше удивляя свою охрану. – Неужели не помните, Иван Ильич? Вас еще тогда чуть не ограбили… Ну, вспомнили? Набережная, магазин сувениров, ваше портмоне, воришка… перстень, который вы мне подарили…
При упоминании перстня у Шульгина заблестели глаза, отступив немного, он с каким-то особым любопытством, даже с радостью, посмотрел на меня.
– Молодой мечтатель с набережной! – наконец воскликнул он и, подойдя ближе, начал восторженно трясти меня за руку. – Признаюсь честно, ни за что бы вас не узнал! Вы сильно изменились! Хотя я ничему не удивляюсь. Наслышан о ваших успехах!
Он многозначительно посмотрел на моих охранников.
– Все сбылось, не правда ли…
Я молча кивнул головой.
– Вот вам и волшебная палочка, – продолжал он. – Но самое поразительное в этой истории – это то, что мы с вами поменялись местами. Даже хуже… для меня… С тех пор, как я вам отдал перстень, вся моя жизнь пошла под откос… На меня свалились все беды и неприятности, какие только могут быть у человека… В тот же день я обанкротился. В одночасье я потерял все: деньги, власть, семью… А дальше… вы сами все видите… Я скатился на самый низ: грязь, пьянство, вонь, ничтожество существования… Одним словом – сплошная гнусность…
Шульгин тяжело вздохнул, глаза его заблестели, было видно, что он с трудом сдерживает навернувшиеся слезы. С минуту продолжалось молчание.
– Послушайте, что же мы стоим посреди набережной, – первым прервал я молчание. – Разговор у нас не короткий. Давайте зайдем вон в тот ресторанчик у фонтана, там подают отличную свиную ногу.
Оставив охрану снаружи, мы зашли внутрь небольшого уютного ресторанчика. После яркого солнца в зале было темно, шумно работал кондиционер. Мы сели рядом на желтый кожаный диван, я заказал солянку, свиную ногу, жареные рапаны с луком, два литра вина и фирменный коньяк «Ай-Петри».