Вальс одиноких

Иветта помотала головой.

– Первостатейный грот: стены отделали туфом, перламутром, разноцветными камнями. В нишах стояли бюсты и статуи, и все в оригинале. Нынче-то на аллеях сплошь копии, да и павильоны почти не сохранились.

– Все прекрасное в этом мире исчезает, – меланхолически заметила Иветта.

– В данном случае причина очевидна: наводнения дважды полностью разрушали сад.

Иветта оживилась:

– А помнишь? Джон говорил, что наводнение – символ бурных чувств и страсти. – И тут же, повернувшись к Глебу, игриво прошептала: – Моя река тоже выходит из берегов и грозит разрушить остатки моего садика.

Глеб снисходительно улыбнулся, наклонился к лицу Иветты, и их губы соприкоснулись. Играя языками, любовники долго не размыкали их.

Казалось бы, зачем целоваться в саду, если есть общая крыша над головой? Но поцелуи над рекой всегда имеют другой вкус, чем в душной квартире. Наконец они, задохнувшись, разъединились. И Глеб тут же использовал язык по другому назначению:

– Иветта, милая, давай скрепим наши отношения печатью ЗАГСа. Мы уже проверили друг друга. Наша любовь крепкая и настоящая. Что нам еще ждать?

– Ты меня удивляешь, Глебушка. Нам ведь и так хорошо вдвоем. И Сатья нас уже обвенчал по-восточному. Что еще надо? Не будем ничего портить.

Нет, Иветту не волновало, как она будет выглядеть рядом с Глебом лет через десять-пятнадцать. Она думала только о Глебе. И не хотела связывать его никакими обязательствами.

Глеб возразил, упрекая Иветту в недоверии, но она перевела разговор на дочь. Аня обжилась в Финляндии неплохо. Устроилась работать в Интернет-кафе компьютерным администратором: главными в этом деле считались языки программирования, а в них Анна была асом. Совмещать работу с учебой оказалось нетрудно: каждый студент занимался здесь по индивидуальному плану. Иветта лукаво сообщила, что Аня получает только тройки. Не успел Глеб удивленно приподнять брови, как она пояснила, что в Финляндии бытует трехбалльная система. «Тройка» – это отлично. «Единица» – удовлетворительно. И жила дочь в хороших условиях. Общежитие представляло "собой трехкомнатную квартиру, причем каждый студент имел отдельную комнату. Общими были кухня и гостиная с мягкой мебелью. Еще Аня посещала бассейн и тренажерный зал. Одним словом, все у нее было замечательно. Одно расстроило Иветту: дочь написала, что не приедет домой на летние каникулы. Она собиралась поработать в студенческом лагере, подкопить денег, а затем посмотреть Скандинавские страны, махнуть на пароме «Силья Лайн» в Швецию и дальше.

– Анюту твою теперь ищи как ветра в поле, – заметил Глеб. – Кстати, может, и нам рвануть куда-нибудь?

– Я еще от Индии не отошла, – возразила Иветта. – Встретим белые ночи в родном городе.

– Тоже хорошо. Или проведем медовый месяц в Карелии!

– Глебушка, прекрати этот разговор.

Глеб вздохнул, и они пошли к выходу. Моська не отставала. У дома Глеб обернулся и дрыгнул ногой, слегка отпихнув собачонку:

– Пошла прочь, Моська.

Моська отбежала на пару шагов и остановилась, умоляюще глядя на Иветту. Спасительница сжалилась:

– Давай возьмем ее к себе. Я буду о ней заботиться.

– А обо мне кто будет заботиться? – изобразил ревность Глеб, но тут же добавил: – Разве я могу возражать? Дом твой. Только смотри, Иветта, какие хлопоты ты на себя взваливаешь. У меня уже была собака, так я зарекся. Даже утром не поспишь сколько хочется.

Собачонка почувствовала, что разговор о ней, и приблизилась. Едва Глеб приоткрыл железную дверь подъезда, как счастливая Моська шмыгнула внутрь. Так же радостно опережая новых хозяев, она вбежала в квартиру.

* * *

Каждое утро Иветты было суматошным. Спозаранку она выгуливала Моську. Та, на первых порах смиренная, теперь пыталась сорваться с поводка и убежать: у нее началась течка. Затем приходилось поднимать Глеба, кормить его и отправлять на работу. В психологический центр Глеб наведывался часам к двенадцати. Правда, и возвращался он поздно. После работы, не заходя домой, отправлялся на компьютерные курсы. Иветта снова гуляла с собакой, убиралась и лишь после четырех садилась к телевизору, позволяя себе законный отдых.

Но едва она настроилась на этическое ток-шоу, как в дверь позвонили. Моська с лаем кинулась в прихожую. Иветта посмотрела в глазок: за мутным стеклышком маячила фигура толстого ребенка. Иветта открыла дверь и, к своему ужасу, увидела Валерию.

От волнения у Иветты быстро заколотилось сердце. Она поняла, что визит Валерии не к добру. После новогодней встречи сестра Глеба отнеслась к Иветте с неприязнью, даже презрением. Сейчас хмурое лицо Валерии предвещало непростой разговор. Разрядила обстановку Моська. Она кинулась на грудь гостьи, пытаясь лизнуть ее лицо.

– Магда! – воскликнула Валерия, отстраняя собаку. Она потрепала лохматую мордочку и повторила: – Определенно Магда.

– Вы знаете Моську? – удивилась Иветта.

– Это собака моего приятеля. Она потерялась несколько месяцев назад, когда Петр уехал в командировку. Где вы ее нашли?

– В Летнем саду.

– Ничего удивительного. Для собаки это не расстояние.

Сурово сжатые губы Валерии разжались. Она уже предвкушала, как обрадуется Петр любимой собаке. Невольно она прониклась благодарностью к Иветте. Валерия собиралась высказать «этой женщине» все, но оказалась обезоружена ее благородным поступком.

Иветта помогла гостье раздеться и пригласила в гостиную, бывшую Анечкину комнату. Оглядев квартиру, Валерия убедилась, что здесь порядок и чистота. Да, Иветта – хорошая хозяйка. Но чувствует ли брат этот дом своим? Ничто тут не выдавало его присутствия, если не считать галстука, висящего на спинке стула. Этот галстук Валерия когда-то сама подарила Глебу, но надевал он его очень редко. Вот и сейчас галстук скучал без хозяина.

Иветта накрыла для чая журнальный столик, чтобы низкорослая гостья чувствовала себя комфортно. Вначале беседа касалась отвлеченных тем: погоды, политики – женщины исподволь изучали друг друга. Однако Валерия не умела ходить вокруг да около. Она резко сменила тему:

– Видите ли, Иветта… Я ничего не имею против вашей связи с Глебом. Вы образованны, интеллигентны. Неудивительно, что брат потянулся к вам. Я не ставлю это вам в вину. Но вы ведь старше мальчика…

– Да. На десять лет, – с нарочитой сухостью уточнила Иветта.

– Не в этом суть. – Поймите: я не против ваших отношений, но против брака.

– Я тоже.

– Как? Глеб мне сказал…

– И мне сказал.

– Гм-м. Значит, вы не согласились? Это другое дело.

Валерия улыбнулась и снова потрепала Моську Магду, не отходящую от нее.

– Я не требую немедленного разрыва. – Гостья отхлебнула чай. – Мальчик будет тяжело переживать.

– А если бы переживал легко, вы бы выдернули его отсюда?

Вмешательство посторонней женщины неожиданно вызвало бурный протест в душе Иветты. Возмущение вытеснило ставшее ей привычным спокойствие.

– Валерия Алексеевна, я уже не девочка и не потерплю вмешательства в свою личную жизнь.

– Да, да, Иветта. Я понимаю. Извините. Я не о том…

Валерия смешалась. Как все сильные духом люди, она презирала слабых и в других уважала силу Сейчас она поняла, что Иветта – умная женщина, она сможет связать ее брата на долгие годы и без штампа в паспорте. Следовало изменить тактику.