Вальс с негодяем
Шрифт:
— Не хочешь попробовать, какая ты на вкус?
Его улыбка была такой нежной! Она улыбнулась в ответ, притягивая его ближе…
Он был весь покрыт её запахом, и это было таким возбуждающим, и таким…естественным! Белла поцеловала его, чувствуя, что снова тает в его руках.
Я люблю вас.
Ей так хотелось произнести эти слова и услышать ответ, но… не было сил…А он продолжал ласкать её, обводя пальцами вершинки сосков, опуская руки на талию, прикасаясь губами к животу…
Это было блаженство и вместе с тем, она почувствовала усталость, так хотелось закрыть глаза и отдохнуть!
Глава 23.
Изабелла открыла глаза и сразу увидела перед собой его лицо. Что это было? Почему он так близко? Где они?
Гэбриел улыбнулся и поднес её руку к губам.
— Моя спящая красавица, вы, должно быть, проголодались?
— Неужели я?…
Боже! Она уснула! Сразу после того, как получила полное, невозможное удовлетворение, обласканная его языком! Он целовал её там! О… как это непристойно и… восхитительно!
— Шампанское?
— О…
— Что?
— Нет, я просто…
— Не смущайтесь, ангел мой.
— Простите, я… не должна была спать…
— Я не должен был утомлять вас.
— Я не была утомлена…
— Любовная игра часто весьма утомительна.
— И прекрасна.
— Правда?
— О… да…
Он подал ей бокал, наполненный бурлящим вином. Ей было неловко смотреть на него, но он взял её подбородок и заставил посмотреть в глаза.
— Белла… Моя прекрасная…Запомните, в любовной игре нет места смущению…
— В игре? Значит, вы … играли со мной?
— Если бы я мог играть с вами… Боюсь, все гораздо серьезнее…
Его взгляд потемнел. Что он хотел сказать этим? И что теперь будет с ней? Что будет с ними?
Да, она понимала, что он не взял её девственность, но… он был так близок… так невозможно близок к этому!
— Белла, уже довольно поздно и мы скоро должны вернуться…
— Да. Я понимаю. Простите меня.
— За что?
— За то, что я уснула и… вы, вы остались без, то есть… не получили удовольствия…
Он убрал свой бокал и обхватил ладонями её лицо. Белла не могла понять, почему глаза вмиг наполнились слезами…
— Счастье мое! Ты даже не можешь себе представить, какое удовольствие я получил! Ты не сможешь понять… Когда-нибудь, я надеюсь, я объясню тебе…
— Когда-нибудь? Не слишком скоро?
— Возможно, скорее, чем ты думаешь.
— Вы снова уедете?
— О чем вы, мой ангел? Я теперь никуда не уеду, я не оставлю вас.
— Не оставляйте меня! О, прошу вас! Не оставляйте!
В том, как он порывисто схватил её в объятия, было что-то отчаянное. Они сидели так несколько минут. Потом он отстранился, разлил остатки шампанского по бокалам, поднял свой, словно собираясь произнести речь. И он, казалось, готов сказать что-то, но… Он молча пригубил, потом резко вскинул руку, опрокидывая в себя шипящий эликсир счастья.
Потом улыбнулся, протягивая ей кусок пирога.
— Уверен, вы проголодались.
— Да. Я давно не была так голодна…
— Я тоже чувствую голод…
Он сказал это тихо, низким голосом, словно давая ей понять, что его голод другого рода, и он стремится утолить его. И утолит… вместе с ней.
Где? Когда? Как? Она задавала эти вопросы без слов, и он так же молча отвечал.
Он знает. Он все продумал. Ей нужно немного подождать.Она не помнила, как вернулась в свою комнату, как легла на кровать. Сон сморил её сразу, а проснулась она неожиданно свежей, в отличном настроении.
Просто необходимо было увидеть себя. Изменилась ли она? О… неужели эта красавица в зеркале — маленькая птичка Белла? Такая счастливая, светящаяся, искрящаяся радостью!
Только бы не выдать себя. Только бы не выдать…
Но тетушка, конечно же, была весьма проницательна! Она улыбнулась шаловливо, интересуясь, не слишком ли сладкий чай налила себе Белла?
Девушка зарделась, опуская ресницы.
— Нет, тетя. Он не такой… сладкий…
— Неужели? А я думаю, что ты лукавишь!
— Тетя!
— Моя дорогая, я совсем забыла тебе сказать! Сегодня пришло письмо от Уильяма!
Белле показалось, что внутри неё все застыло, замерзло. Липкий страх опутал тело как паутина…
Уильям… Что она скажет? Что он ответит?
Предательница! Предательница!
Тетушка коснулась её руки.
— Ну, что ты? Белла, милая? Все будет хорошо! Ничего страшного не случилось, ведь так?
— Да, тетя.
Это было не страшно, тетя, это было волшебно! Но что теперь делать? Как сказать всем? Как признаться тебе и Уильяму и Вики? Как рассказать, что я оказалась совсем не такой, какой вы меня считали? Не чистой и правильной, не верной!
— Судя по тому, что написано в письме — ты же понимаешь, он адресовал его мне, чтобы не было кривотолков… Он выехал из Шотландии. Думаю, дня через два он будет уже в Бирмингеме, потом проедет до Ковентри, где у него небольшое поместье, но он предпочитает останавливаться не там, а в небольшой гостинице, она называется «Прекрасная всадница» в честь леди Годивы. В этой гостинице он проведет ночь, а потом уже постарается двигаться дальше…
— Значит, он будет здесь совсем скоро!
— О да, моя милая. Осталось совсем чуть-чуть, и вы снова будете вместе! Надеюсь, ты счастлива?
— Ох, тетя…
— Что случилось?
Нет! Она не могла сказать сейчас! Просто не могла! Белла постаралась изобразить улыбку…
— Все хорошо.
— Дорогая, я понимаю, ты сейчас можешь испытывать угрызения совести, неловкость, но это пройдет. Ты увидишь Уильяма и поймешь, что все остальное — ничего не стоит! Что есть вы — ты и он, есть ваши чувства, и это самое главное! Ты же любишь его!
— Да, тетушка! Очень! Очень…
Белла еле сдерживала слезы, она потянулась за бисквитом, и опустила голову, стараясь скрыть от баронессы выражение своих глаз.
— Белла?
Агата встала, обошла стол и обняла племянницу, прижавшись к её макушке.
— Успокойся, милая моя. Так бывает. Это пройдет! Хорошо, что это случилось сейчас, а не после свадьбы!
— Тетушка, я…
— Тише, моя милая, тише. Я не буду спрашивать, что там у вас произошло, но… надеюсь, ты была благоразумна?
— Д… да…
— Я надеюсь, ты сохранишь благоразумие. Может быть тебе сегодня не стоит выходить к ужину?
— Если вы так считаете…
— Хотя… думаю, наоборот, не стоит прятаться. Ты должна быть на виду! Так что…