Вальс трех планет

– Это когда было?..
– подал голос молодой человек, про которого в горячке совершенно забыли. Берг мгновенно вскинул пистолет.
– Перестаньте. Я уже понял, что вы упертый кретин и девчонку угробите любой ценой. Будет обидно, если еще и без пользы.

Молодой человек невозмутимо отодвинул от себя пистолет и занял место за пультом.

– Я сам проведу зондирование. А вы тоже наденьте шлем, раз уж это вам так важно.

Поколебавшись капитан спрятал оружие и наклеил на лоб длинную серебристую ленту, почему-то называемую шлемом. Почти сразу возникло такое ощущение, словно кто-то через макушку высасывает содержимое позвоночника. Берг закрыл глаза и услышал:

– Мы греемся, Степаныч. Мы греемся. Сильно болели ноги немного выше колен и голова. Откуда-то издалека, как бы сквозь сон, доносилась знакомая мелодия:

Вальс чудный трех планет,

Тайной всегда одет

Тайною глаз твоих,

Вихрем комет.

Вальс странный трех планет,

Физики полный бред

Жизни здесь просто нет,

Но и смерти нет.

С трудом разлепились глаза. Рядом стоял на коленях молодой лейтенант в новеньком мундире с разорванным рукавом.

– Где я?
– спросила девушка.
– У меня, наверное, синяк на ноге будет. Мы упали, да?

– Упали не то слово, юная леди, - появился рядом пожилой офицер. Он присел на корточки, и правую ногу девушки пронзила резкая боль. Офицер выругался, и тут же боль пронзила левую ногу.

– Я отнесу ее в спасательную капсулу, - сказал лейтенант. Разрешите?

– Нет, Рустам, - она схватила его за руку.
– Я хочу быть с тобой.

– Не нужно, лейтенант. У нее перелом обеих ног. Чего мучить понапрасну.

– Но. в капсуле безопаснее.

– Ерунда. Снаружи давление, как в паровом котле. Нам капсулу в жизни не катапультировать.

– Мы греемся, Степаныч. Греемся. Надо реактор глушить.

– Не психуй, - выпрямился пожилой офицер.
– Хочешь чтобы мы вниз утюгом грохнулись? Авось дотянем.

По сердцу девушки пополз холодок. Она сильнее сжала пальцы лейтенанта и шепотом спросила:

– Мы сейчас погибнем, да?

– Ничего подобного, - он высвободил руку и нежно провел теплой ладонью ей по щеке.
– Все будет хорошо. Мы еще потанцуем. Неужели я столько времени тебя учил, чтобы все так сразу и закончилось? Мы еще потанцуем. Слышишь, наш вальс в бальном зале еще играет? Раз, два, три - раз, два, три. Слышишь?

– Я люблю тебя, Рустам, - вместо ответа сказала она. Глаза защипало.

– Все будет хорошо, - его ладонь коснулась волос девушки.
– Мы выберемся. Не плачь. Мы всегда будем вместе. Ведь я тоже люблю тебя.

– Мы греемся, Степаныч, очень греемся, - продолжал бубнить глухой голос.
– Греемся... Ох, господи.

– Рустам, у нас за стенкой лоцманский катер, - громко заговорил пожилой офицер.

– Его шахта не герметична.

– Вы хотите подняться на орбиту?
– вскинул голову лейтенант.
– Не выйдет. У катера нет ни гравитационной, ни радиационной защиты. Герметичность третьего класса. Без скафандра им пользоваться нельзя.

– Во-первых, лейтенант, на здешней станции такой медицинский сектор, каким не всякая планета похвастаться может. Они даже фарш реанимировать смогут. А во-вторых, пока на лайнере остается хоть один пассажир, ни я, ни вы покинуть его права не имеем.

Девушка поняла все первой и вцепилась в руку молодого человека мертвой хваткой:

– Нет, Рустам, нет! Я хочу быть с тобой!

– Степаныч... ой мамочка... Степаныч, охлаждение гавкнулось. Ой, мама... мамочка моя... Не хочу...

– У нас секунд двадцать, лейтенант. Или не будет у девочки больше никаких вальсов.

– Не-ет...
– девушка хотела сопротивляться, но ноги пронзила такая боль, что она забыла про все на свете. Потом был светлый круг люка, два лица в нем.

– Ты вспоминай про нас, девочка. От нас теперь кроме памяти ничего не останется.

Люк закрылся, и в наступившем мраке снова обрушилась боль...

Некоторое время Берг сидел неподвижно, потом неторопливо отклеил со лба ленту.

– У них реактор рванул, капитан, - сообщил Рублев.
– Некого больше искать.

– Я знаю.

– Вы довольны, капитан?
– повернулся от пульта тощий медик.
– Кстати, у девушки еще целы печень и одна почка. Не желаете угробить и их?

Потом медик резким движением вырубил питание барокамеры и быстрым шагом направился в комнату, куда скрылся профессор Карпов.

– Ну что, пойдем уж отсюда, капитан?
– спросил Рублев.

– Да, - Берг устало поднялся со своего места.
– Пойдем.

За дверьми секции их окружила возбужденная толпа. Громче всех кричал, активно жестикулируя, лысый толстяк, лицо которого покрывали крупные капли пота.

– Как моя дочь? Дочка как? Почему меня не пускают?

– "Принца Уэльсского" больше нет.
– устало ответил капитан.

– Но моя дочь, как она?

– "Принца" нет, и никого, кто шел на нем...

– Но моя дочка здесь, она в камере, я видел снимок. Почему меня не пускают? Я хочу знать, я хочу увидеть ее.

Этому человеку предстояло узнать, что дочку его только что убили. Убили без всякой пользы... А по коридорам опять неслась красивая мелодия:

Вальс чудный трех планет,

Тайной всегда одет

Тайною глаз твоих,

Вихрем комет...

– Да заткните вы эту музыку, - попросил капитан.
– Выключите ее кто-нибудь.

* * *

Стены зала трибунала были сделаны из розового пластика и украшены бронзовыми светильниками. Мода сумела проникнуть даже сюда. Капитан стоял по стойке "смирно" и немного удивлялся тому, что не испытывает ни малейшего волнения.

Членов трибунала было трое. "Раз, два, три - раз, два, три..." Председатель читал длинный приговор, главное в котором уместилось в несколько строк:

"Учитывая то, что вопрос стоял о спасении двухсот шестидесяти восьми пассажиров и членов экипажа, а так же то, что иного источника информации у капитана Берга не имелось, и не могло появиться, Верховный Трибунал постановляет:

Признать действия капитана Берга правильными и единственно возможными.

Оправдать капитана Берга по всем пунктам обвинения, восстановить его в звании и должности."

Подошел молодой офицер в новенькой форме лейтенанта. Удивительно похожий на того, по имени Рустам. Протянул капитанский ПК.