Валтасар (Падение Вавилона)

– Так-то оно так, почтенный Набонид, - возразил Даниил, - но какой прок нам, решающими судьбу династии, заниматься такими пустяшными, путь даже бесспорными делами.

– Где вы, уважаемый Балату-шариуцур, видали в Вавилоне пустяшные, беспроигрышные судебные дела?

– Хорошо, хорошо, - прервал их спор Амель, - ясных как стеклышко судебных дел не бывает. В этом я могу согласиться с главным государственным писцом. Но причем здесь Нериглиссар?

– Он связан с Набу-ахе-иддином.

– С этим богачом из дома Эгиби?
– заинтересовался царь.

– Да, господин. Это просто захватывающая история, господин.

– Ну-ка, ну-ка, - царь оживленно завозился в кресле, сел поудобнее.

Все присутствующие обратили головы в сторону царского писца.

– Как Набу-ахе-иддин втерся в доверие к нашему уважаемому полководцу, сказать не берусь. То ли провернул в его пользу какое-то выгодное дельце, то ли просто приглянулся Нериглиссару, однако уже два года он ходит у него в самых доверенных лицах. Слыхал ли ты, господин, о несносном Балату, сыне Набу-апла-иддина?

– Кто же не слышал об этом прожигателе жизни и дерзком забияке, отравляющим жизнь стольким уважаемым людям в Вавилоне!
– воскликнул Хануну.

– Верно ли я понял тебя, уважаемый, - обратился к нему Набонид, - что и ты попался на удочку этого обаятельного проходимца, которого когда-либо видала земля месопотамская?

Финикиец что-то проворчал, однако Амель-Мардук, засмеявшись, приказал.

– Отвечай, отвечай, торговец пряностями.

– Повинуюсь, господин, - поклонился в его сторону Хануну, потом с хмурым видом признался.
– Как-то при случае я ссудил ему под залог городского дома некую толику серебра.

– И что, он вернул долг?
– спросил Набонид.

– Пока нет.

– Вот видите, господин. И никогда не вернет. Наш уважаемый Хануну не один такой. Балату задолжал многим уважаемым людям. Он брал деньги в долг под залог отцовского имущества, передавал в пользование свою собственность, а полгода назад вдруг объявил себя банкротом. Его имущество пошло с молотка и было куплено Набу-ахе-иддином на имя Нериглиссара. Тот же Набу-ахе-иддин получил от нашего доблестного полководца доверенность на право расчета с кредиторами. Вот я хочу спросить уважаемого Хануну, получил ли он что-нибудь от Набу-ахе-иддина в счет своего долга?

Хануну помрачнел, однако Амель-Мардук топнул ногой.

– Отвечай торгаш.

– Нет, государь.

– Обратился ли ты в суд, уважаемый Хануну?
– весело поинтересовался Набонид.

Хануну сжал губы. Царь засмеялся и погрозил ему пальцем.

– Говори.

– Нет, государь.

– Почему?
– спросил Набонид.

– Почему, почему!
– вдруг рассвирепел Хануну и принялся отчаянно чесать иссиня черную, с проблесками седины бороду.
– Как же я осмелюсь подать в суд на вашего родственника государь, ведь Нериглиссар приходится вам зятем.

– А ты осмелься, - посоветовал ему Амель-Мардук, затем царь обратился к Набониду.
– Сколько же подобных Хануну робких заимодавцев ты можешь насчитать в этом деле, Набонид?

– Полтора десятка самых уважаемых граждан Вавилона.

– Ты хочешь сказать, Набонид, что если мы восстановим справедливость, то выбьем почву из-под ног недовольных?

– Мало того, мы повяжем их по рукам и ногам. Лишиться собственности в наше время - это печальный удел.

– Это хорошая мысль. В конце концов, я могу простить ответчиков и закрыть процесс, и строптивцы будут благодарны мне до самой смерти.

– Точно так, господин. Власть развязывает себе руки и дает надежду как истцам, так и ответчикам. Тем самым возрастает авторитет и вес царственности. Но самое главное, с помощью этого хода мы выигрываем время.

– Верно. Значит, если я правильно тебя понял, ты можешь подобрать несколько таких, на первый взгляд пустяковых дел, в которых недовольные увязнут по уши? Приведи примеры.

– Набузардан, господин, купил арык, протекающий возле своего имения, но до сих пор полностью не расплатился с прежним владельцем.

– Как насчет Подставь спину?
– задал вопрос царь.

– Сосед Рахима Мардук-Икишани предложил декуму выдать за него внучку, однако Рахим, как известно господину, спесив и не нашел ничего лучше, как договориться с Набузарданом. Тот согласился сбыть Рахиму на руки своего четвертого сына. Сразу после свадьбы Набузардан решил отделить Нур-Сина, так как женская половина его дома подняла скандал. Они не желают иметь в родственниках шушану.

– Да, - Амель-Мардук одобрительно покивал, - скандал в семействе подобен пожару. Пока вопят женщины, ни о чем серьезном думать невозможно.

Он сделал паузу, потом решительно заявил.

– Набузардана засудить, пусть расплатится сполна и заплатит пени. Пусть он и Рахим торгуются насчет свадьбы, пусть их женщины превратят их жизнь в обитель Эрешкигаль. Скорее обратятся в падаль. Нериглиссар пусть судится и судится. Ты, Хануну, подашь исковое заявление, и все остальные обиженные Балату.

Глава 5

Чтобы добиться разрешения посетить дворцовый парк, Рахиму пришлось дойти до великого царского писца Набонида. Тот, к удивлению декума, встретил доброжелательно, предложил сесть, поинтересовался, как живется-тужится в отставке. Есть ли какие-нибудь просьбы?

– Есть, - кивнул Рахим.
– Прошу разрешить моей внучке посетить дворцовый парк...

– Чтобы она встретилась с Нур-Сином?
– поинтересовался Набонид.

– Да, господин, - кивнул Рахим.
– Беда с девицами. Все-то у них капризы, строптивость. Я ей доказываю, что Нур-Син - парень хоть куда. Не верит.

– Правильно делает, - заявил писец.
– Женитьба - дело серьезное. Здесь все надо предусмотреть, все учесть. В таком деле пустяков не бывает. Я верю в тебя, Рахим. Мудрости... или скажем так, хитрости - тебя всегда было не занимать. Сам надумал породниться с Набузарданом или кто подсказал?

– Сам, господин. Правда, хотел выдать её за воина, но Набузардан отказал.

– Дублал Нур-Син, - прищурился Набонид, - вполне достойная партия для дочери шушану. А вот твоим холостым отпрыскам подошли бы и дочери Нериглиссара. Если, конечно, не расстроится брак твоей внучки с моим помощником...

Набонид помолчал, потом закончил мысль.

– Да, это удачное решение переженить всех и вся. Ты, Рахим, всегда отличался острым умом и практической сметкой. Повторяю, если брак будет заключен, если все сложится удачно, моя мать Адда-гуппи похлопочет об остальных твоих неженатых сыновьях.