Вампир, я не твоя
Шрифт:
Птица, в которой я очутилась, продолжала лететь, ей некуда было сворачивать. Дым же начал превращаться в крупицы. Крупицы укрупнялись. И вот я уже могла различить тёмные, волосатые спины странных существ — лохматых и чешуйчатых, коротконогих и длинных, кривых и горбатых, — бегущих на полусогнутых лапах. В руках они сжимали чёрные флаги, копья, мечи и топоры. И выглядели устрашающе.
«Армия нежити,» — догадалась я, но не свернула, лишь инстинктивно поднялась чуть выше.
Теперь я видела их без прикрас — монстров с клыками и когтями — великанов-огров и орков на ящерицах, нагов и огнеплюев, крикш и утопленниц,
И что странно — я долго летела, а они всё не заканчивались, напротив, чем дальше продвигалась орда, тем больше становилась, пополняясь встречными монстрами. Вспомнились слова Ильмиха: их полчища обширны, как Морнский лес. Так оно и было с одной поправкой — с каждым часом их становилось всё больше…
Наконец, копошащаяся орущая толпа сменилась по-настоящему ровными построениями. Тысячи воинов-вампиров в доспехах шагали в унисон. Каждый их шаг по высохшей в камень почве отдавался мерным стуком в ушах.
Зато в центре построений виднелось нечто необычное. Я не заметила, как приблизилась, стремясь удовлетворить своё любопытство. Однако тут же пожалела.
То были широкие носилки. Солдаты несли их на своих плечах. На носилках спал воин в чёрных доспехах. Не Лиар. Лет 30, гораздо крупнее колдуна, с пепельными волосами, грубо обрезанными по плечи. Возможно, главнокомандующий, а иначе, почему такие привилегии?
Я сделала круг над носилками, чтобы получше разглядеть лицо воина, показавшееся смутно знакомым.
И вдруг он открыл глаза. Злые, пронзающие, с перламутровыми радужками.
«Лиар!» — дёрнулось птичье тело.
— Ты! — глаза колдуна удивлённо расширились.
Попытавшись отлететь подальше от носилок, а заодно и от армии чудищ, я поняла, что машу крыльями вхолостую, а на самом деле не могу даже сдвинуться с места!
«Пусти!!» — запаниковала в очередной бесплодной попытке вырваться из невидимого плена.
— Должно быть, Мироздание всё ещё слышит меня, — произнёс Лиар. — Я молил провиденье позволить ещё раз увидеть тебя. И вот, вижу… как тогда, на башне.
Губы его при этом не шевелились, однако я явственно слышала и понимала каждую реплику.
«Отпусти! Меня не должно тут быть! Мне всё это снится!!»
— Не должно, — печально улыбнулся колдун. — Но твоя душа тянется ко мне. Всё равно тянется. А ведь между нами тысячелетия и расстояния, Линна… Не бойся, я вовсе не собираюсь удерживать тебя. Позволь только попрощаться, полюбоваться напоследок светом твоей души… — лицо Лиара дрогнуло. — Помнишь нашу первую встречу? Я сидел на подоконнике с одним лишь желанием — познать нечто невероятное, волнующее… нечто такое, чего я не мог бы создать для себя сам… И вдруг появилась ты.
«Всесильный тёмный маг пресытился собственным всемогуществом?» — моё сопротивление перерастало в презрение.
— Наверное, я хотел ощутить… — Лиар подбирал слова, — осознать, что ещё… живой?
Попыталась представить, какого ему. И не смогла.
«Живое — не бывает вечным,» — ответила прописной истиной.
— Возможно, — сглотнул колдун. — Я противен тебе?
Задумалась. На носилках лежал идеальный внешне мужчина. Сильный, красивый, умный. Могущественный.
«Перестанешь
быть противен, если повернёшь свою армию обратно…»— Врёшь, — вяло улыбнулся Лиар. — Не лги. Тебе не идёт.
«Оставь в покое Эрхейвен… пожалуйста».
— А что взамен? Ты наденешь кольцо, переместишься ко мне и попытаешься полюбить? Скажи, Магнар, тебе под силу растопить моё сердце?
От его слов внутри перевернулось нечто тяжёлое и начало подташнивать. Я так и не ответила, хотя должна была. Ради Эрхейвена. Ради… Дориана…
Колдун хитро улыбнулся:
— Полина-Полина, это попытка с негодными средствами. Ты в это не веришь. Я в это не верю. Чистая и светлая любовь так же недоступна мне, как и Люмиастарру прощение братьев создателей… То была мечта. Прекрасная мечта.
«Но без мечты невозможно жить, так стоит ли от неё отказываться?» — обратилась даже не к нему, но к остаткам того человечного, что ещё жило в нём.
Теперь задумался колдун.
Я же продолжила пытаться переубедить его:
«Прошу… подумай о потерях с той и с другой стороны…»
— Довольно, — Лиар зажмурился, как от солнца, и отвернулся. — Уходи сейчас же, ибо слишком сильно искушение. Если схвачу тебя сейчас, больше не отпущу… И помни: у меня больше нет для тебя колец. И нигде в Вархилле их нет.
Его мощная рука, закованная в чёрный доспех, поднялась кверху от носилок. Губы зашептали заклинание кривясь так, будто каждое слово причиняло боль или было отвратительно всей его сути.
На последнем слове темнота застила мои глаза, а саму меня мотнуло и вышвырнуло в явь.
Глава 69 Покачивающийся пол кареты сменился старым асфальтом
Птица
Я так и не поняла, что это было? Ни тогда, ни сейчас. Некогда было понимать — вернувшись в сознание, я с ужасом поняла, что лечу над армией нечисти. А подо мной крепкие вампиры несут носилки, на которых лежит Раварсгард, причём в таком настроении, что лучше не попадаться ему на глаза. А я попалась!
«Он нашёл меня!! Он знает, что я сделала с его куклами!!!» — затрепетала в ожидании немедленного жестокого наказания.
От ужаса взмыла вверх. И никто меня… не остановил?
Колдун лишь недобро усмехнулся, подложил руки под голову, да так и лежал, провожая задумчивым взглядом мой маленький силуэт, парящий в сером небе Синдурра.
Полина
Сквозь мутную пелену пробуждения ощутила, как меня трясут за плечо.
— Полина, проснись, — позвал Дориан.
Резко открыла глаза и выпрямилась, поднимая голову с мягкой спинки каретного сиденья.
— Ты говорила во сне, — Дориан выглядел обеспокоено. — Кого-то о чём-то просила.
— Что ты видела? — спросил напрямую Вирджиль.
Ильмих молчал, но по расширившимся голубым глазам было понятно — он тоже с тревогой ждёт каждое моё слово.
— Чудовищ, — вырвалось у меня. — Их много, Дориан, их так много, что… — не смогла договорить.
Страх не позволил.
Во сне я чувствовала лишь тень собственной паники, её слабый след, но теперь страх поднялся во мне тяжёлым ядовитым сплавом. Он мгновенно пропитал меня всю, изливаясь наружу и очерняя окружающее пространство. Он придавливал так, что я не могла пошевелиться, лишь смотрела перед собой невидящим взором и чувствовала, как сердце гремит набатом от ужаса перед неизбежным…