Вампир

— Нет, — признался Андрей.

— Но идти вместе с ним было бы не менее глупо. Он отправился на верную смерть. — Абу Дун полуобернулся в седле, чтобы обратиться к Владу: — Вы сделаете это?

— Убью ли я вас? — Влад пожал плечами. Он подъехал ближе и понизил голос, чтобы другие не слышали его слов. — Я не могу этого сказать. Люди Дракулы не особенно любят его, но команды выполняют беспрекословно.

— Даже когда он мертв? — спросил Абу Дун.

Вместо ответа Влад снова пожал плечами. Андрей же, напротив, совершенно не был уверен в том, что граф Цепеш поскакал на верную смерть, как предположил Абу Дун. Дракула был умен и вовсе не был самоубийцей. Если он действительно предпримет эту безумную атаку, то у него на руках будет еще один козырь.

— Если мы попытаемся сбежать, — пробормотал он, — ты нам поможешь?

Влад внимательно посмотрел на него и ничего не ответил.

Они спешились. Люди, допущенные к охране Дракулы, развели костер, так как с приближением вечера стало быстро холодать. Два-три раза в пути Андрей пытался завести разговор с сопровождающими, но те избегали не только говорить с ним, но даже смотреть в его сторону. Они очень внимательно следили и за Абу Дуном, и за ним. Хотя пленники могли якобы свободно перемещаться по маленькому лагерю, на деле выходило иначе: они не могли сделать и шага, чтобы поблизости не оказалось по меньшей мере троих конвоиров.

Сначала Андрей был немного удивлен легкомыслием, с которым на виду у османского войска был разбит лагерь и разведен большой костер. Но потом он вспомнил слова, сказанные Дракулой: турки уже давно знают, что они находятся здесь. Это их особенно не заботило. Они чувствовали себя абсолютно уверенно.

Граф Цепеш держал слово. Незадолго до захода солнца его войско пришло в движение: воины садились на коней и группировались в три неравновеликих отряда, которые без промедления отправлялись к месту предстоящего сражения. От глаз турок это, естественно, не ускользнуло, но Андрей должен был против желания признать, что Дракула действовал довольно ловко: его войско приближалось к противнику не напрямую, а выбрало дорогу, которая, хотя и была опасно близкой, проходила мимо турецкого военного лагеря. Лазутчики Селика вынуждены были предположить, что войско Цепеша предприняло такой переход, чтобы на западе объединиться с поджидающим их подкреплением.

Естественно, допустить это они не могли. Легче было атаковать двух слабых противников, чем одного сильного, и Селик реагировал так же, как сделал бы это и Андрей на его месте, — что как раз и соответствовало плану Цепеша: он отдал команду части своих всадников оседлать коней и покинуть лагерь, обойти стороной обоз Цепеша и ударить по нему с фланга.

— Он не глуп, — сказал Абу Дун, который стоял рядом с Андреем и наблюдал за происходящим в долине.

Это была жуткая картина. Они видели большое медлительное волнение и скольжение, протекавшее в полной тишине. Андрей то и дело с трудом напоминал себе, что это не тени и случайные передвижения, а люди. Люди, которые через несколько минут столкнутся и станут убивать друг друга. Его взгляд искал Дракулу и двух его зловещих спутников. Они ехали во главе среднего отряда. Две золотые искры, которые даже в быстро гаснущем вечернем свете было несложно разглядеть.

С трудом Андрей оторвал взгляд от этой картины.

— Что скажешь? — спросил он.

— Цепеш… — Абу Дун сделал соответствующий жест. — Он не дурак. Он вынудил Селика расколоть свои силы. На его месте я сделал бы то же самое. Только не могу понять, как Селик попался на эту уловку.

— Он внизу, а мы наверху, — сказал Влад. — Он не видит того, что видим мы.

Прошло еще несколько минут, в течение которых они в напряженном молчании следили за передвижением войск.

Андрей не видел, какой знак подал Дракула своим людям, но три длинные шеренги всадников, неспешно продвигавшихся до той поры, внезапно развернулись и ускорили темп. Тишина взорвалась. Из долины доносился теперь грохот сотен лошадиных копыт, и Андрей почти физически ощущал, как под ними вибрирует земля. Постепенно нарастающий, вселяющий страх воинственный клич из десятков глоток достиг его слуха.

Хотя турки и наблюдали за вражеским войском, но эффект от неожиданности маневра был огромный. Три группы воинов клиньями вторглись в самую середину турецкого лагеря, где намеревались соединиться. Они прошли большую часть своего пути, прежде чем противник понял, что надо оказать сопротивление. Считаные стрелы просвистели в сторону атакующих, часть из них достигла цели, но задержать наступление, не говоря уже о том, чтобы отразить его, не удалось. Воины Цепеша, словно огромным стальным кулаком, ударили по османскому лагерю и разгромили наспех выстроенную оборону.

— И все-таки это безумие, — пробормотал Абу Дун. — Турки перемелят их между собой.

Он указал на запад: турецкие всадники остановились, увидев, что произошло; им хватило бы и нескольких минут, чтобы вернуться и вступить в бой.

Конница Цепеша постепенно начала терять терпение. Передовой отряд вновь воссоединенного войска, возглавляемый лично Дракулой и его сверкающими золотом спутниками, уже достиг центра турецкого военного лагеря, но темп продвижения убывал с каждым шагом по мере того, как они пробивались к сердцу лагеря и тем самым — к шатру султана Селика. Стальная стена, неудержимо продвигавшаяся вперед и сметавшая на своем пути все, что ей мешало, начала разваливаться. Мощная атака, на которую рассчитывал Цепеш, захлебнулась. Битва распалась на отдельные небольшие сражения. Защитники лагеря еще продолжали отступать, объятые ужасом от мощи самоубийственной атаки, но постепенно к ним стало возвращаться самообладание. Когда-нибудь их очевидное превосходство решит исход битвы.

И самого Дракулу, и обоих его спутников атаковали все решительнее. Они почти дошли до шатра Селика, который нетрудно было распознать по размерам и многочисленным пестрым флажкам и щитам. Андрей не сомневался, что Цепеш попытается любой ценой захватить султана. Возможно, он рассчитывал, что тем самым будет положен конец сражению, прежде чем к турецкому войску подоспеет пополнение. Однако янычары султана сражались с такой решимостью и с таким мужеством, что не уступали противнику. Многие были сброшены со своих закованных в латы коней и растоптаны их копытами, но тем отчаяннее сражались оставшиеся в живых. Они отступали, но было ясно, что долго это отступление продолжаться не может.

С высоты своего импровизированного командного пункта Андрей видел и нечто такое, что оставалось скрытым от глаз Цепеша, следившего за событиями снизу: турецкие янычары поняли, какая опасность угрожает их предводителю, и отовсюду, со всех сторон спешили воины, чтобы защитить его.

— О чем он думает? — бормотал Абу Дун. — Еще немного, и их затопчут!

— Не торопись, — сказал Влад.

Андрей взглянул на него в замешательстве и заметил кое-что, наполнившее его новой тревогой. Большинство воинов, находившихся на холме поблизости от них, наблюдали за сражением столь же пристально, как Абу Дун и он сам; хотя они и не принимали непосредственного участия в битве, но понимали, что от ее исхода зависит и их судьба.

Некоторые воины то и дело поглядывали на Абу Дуна и на него, Андрея, при этом их руки сжимали мечи. Его вопрос к Владу, выполнят ли люди Дракулы команду наступать, если у них на глазах погибнет их господин, уже не требовал ответа.

Однако Дракула не погиб.

Исход дела решили золотые рыцари. Люди Дракулы сражались с мусульманами, численность войск которых по меньшей мере раз в десять превосходила их собственные силы; к тому же их начали обходить. Половина всадников из ближайшего окружения Цепеша уже погибла, а оставшихся в живых одного за другим выбрасывали из седел. Шестопер Дракулы и мечи золотых рыцарей с неистовой жестокостью орудовали в стане захватчиков, но, несмотря на это, число последних безудержно росло. А тут и турецкая конница подоспела и напала на солдат Цепеша сзади. План сражения рыцарей ордена дракона, до сих пор еще как-то соблюдавшийся, начал рушиться. В ближайшие минуты янычары могли пленить Дракулу, что решило бы исход сражения.

Тогда Билер и Кербер сделали нечто, казавшееся безумным. Они отбросили щиты и соскочили с коней. Держа обеими руками свои огромные мечи и размахивая ими, они пробивали и прорубали себе путь сквозь ряды османских войск. Наносимые ими удары были столь мощными, что турецкие щиты и шлемы раскалывались. Отчаянная ярость их атаки заставила турок отступить. Однако нельзя было вторично применять тот же прием. Будь они обыкновенными людьми, их уже одолели бы и убили.

Но они были вампирами, то есть неуязвимыми и почти непобедимыми.