Вампиры – дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдов
Шрифт:
Ягуар ни на кого не смотрел, его взгляд блуждал по гладким камням, усыпанным белыми лепестками.
Вильям поймал взгляд Кати и воскликнул:
– Не делай этого, не уходи с ним! Старейшины не позволят вам…
Ягуар зарычал, но голову на брата не поднял, а тот не обратил внимания на предупреждение и произнес:
– Я не дам тебе совершить такую ошибку!
– Он сделал шаг вперед, ягуар вскинул голову, и Катя увидела в расширившихся изумрудных глазах дикий страх. Бледное красивое лицо изменилось, став каким-то совсем испуганно-детским.
– Лайонел, не надо!
– взмолилась
Тот не внял ее словам, как и тогда, в комнате невинного ребенка. И если в прошлый раз она лишь плакала, теперь мириться с тем, что он не считается с ней, не собиралась. Она подскочила к нему и рванула за шкуру на загривке, а потом у нее в животе взорвался огненный шар. Катя видела, что ягуар не обернулся, не взглянул на нее своими зеркальными очами, но у нее в глазах на миг почернело. Когда же темнота отступила, девушка увидела перед собой высокую стену из огня, отделяющую ее и Лайонела от Вильяма и всех остальных вампиров.
Катя, ощущая страшную усталость и пустоту внутри, обессиленно опустилась на корточки, обхватив колени руками.
– Как ты мог, - прошептала она, - он твой брат, ты же любишь его больше жизни!
Сухие глаза кололо, точно из-за осколков стекла под веками, хотелось освобождения, простых человеческих слез вместо этого беспощадного жжения и боли.
Ягуар лег перед ней и, не поднимая глаз, уткнулся мордой в колени. И в этот миг Катя ощутила обжигающее тепло, заскользившее по щекам, давая благословенное освобождение. Слезы капали на лежащую у нее на коленях морду, а девушка вслушивалась в звучавшую мелодию кристальной чистоты и думала о том, как же сильно устала от тоски и от этой своей больной любви.
Так прошло несколько минут, слезы быстро иссякли, Катя с глубоким вздохом провела ладонью по мягкой, источающей холодный аромат шкуре и тихонько сказала:
– Я люблю тебя, бесконечно люблю…
Ягуар поднялся, и она услышала приказ: «Иди за мной». Он бесшумно двинулся по аллее между белыми от цветов деревьями, подсвеченными огнями, и даже не оглянулся посмотреть, идет она за ним или нет.
Катя поднялась и, глядя ему вслед, такому самоуверенному и сильному, в сердцах крикнула:
– Какой же ты бесчувственный гад!
– Она посмотрела на стену огня, за которой стоял Вильям со своей любовью, огромной как вселенная, нежной и искренней. А когда вновь перевела взгляд на аллею, там уже никого не было. Молчаливое сердце в ужасе сжалось при мысли, что упустило свое счастье…
– Не оставляй меня!
– вырвался из груди яростный крик.
Девушка выслушала издевку эха, а затем порыв сильнейшего ледяного ветра сорвал с деревьев все до единого белые лепестки. Те закружились в сумасшедшем вихре и сложились вовсе не в три слова, которые она так ждала, а в два.
«Тщеславная девчонка!» - написал ей Лайонел. В ночи, под звуки их грянувшего вальса, зазвучал его смех. Лепестки устремились к девушке, осыпали ее лицо подобно поцелуям, а потом подхватили, точно крепкие руки, и понесли прочь из сада.
А на голых ветвях дерева остались сидеть две крупные летучие мыши, одна с тремя рожками на голове, а вторая с крупным носом.
– Безрассудный!
– фыркнула рогатая.
– Влюбленный, - тактично
поправила носатая.– Одно и то же, - убито молвила мышь с рожками.
И обе, взмахнув крыльями, полетели во след за белой фатой из лепестков черемухи, благоухающих ледяным дыханием зимы.
На мосту возле перил стояли двое: босой чернокожий лохматый мальчик и белокожая девочка с волосами цвета снега, одетая в розово-голубое платье. На улице больше никого не было, вдоль канала горели фонари, впереди виднелся прекрасный купол Исаакиевского собора, озаряемый подсветкой. Черное беззвездное небо смотрело в гладкую зеркальную воду с желтыми огнями и зеленоватым отражением храма.
Йоро держал на мокрой ладони блестящий замок в виде сердца с выгравированными на нем буквами: «С тобою рядом и вечности мало».
А Кира держала в руке ключ с надписью: «Девочка моя, вечность - это слишком долго. Л. Н.»
Оборотень взял ключ, открыл замок и посмотрел на подругу.
Кира указала на железное зеленое кольцо из множества других, составляющих узор под планкой перил.
– Сюда.
Йоро защелкнул замок на перилах, а ключ, размахнувшись, зашвырнул в канал.
Мальчик с девочкой, очень довольные собой, весело переглянулись. Какое-то время они стояли плечо к плечу, глядя на тихую гладь воды, потом оборотень нерешительно спросил:
– Ты, случайно, не знаешь, он сделает ее счастливой?
Безмятежные фиалковые глаза обратились на него.
– Никто кроме нее самой не сделает ее счастливой. Просто не сможет. Счастье - оно внутри каждого из нас, но не всякий умеет его рассмотреть, не всякий осмеливается достать его на свет и показать другим. Скрытым ото всех счастье не бывает, потому что его прячут, мучаясь от стыда или страха. Какое-то время оно будет стучаться, желая вырваться, а если не выпустить, оно тихо умрет, без свободы нет счастья.
– Ты не любишь ее, - печально проговорил мальчик.
Кира мягко ему улыбнулась.
– Мне достаточно того, что ее любишь ты. А я… для меня она слишком земная.
Йоро горько усмехнулся.
– В твоих устах это звучит как приговор.
– Вовсе нет, - качнула девочка белыми волосами, - все что угодно, только не приговор, пока ее так беззаветно любят сильные мира сего.
Оборотень провел пальцем по холодному замку и констатировал:
– И ты не понимаешь за что они любят…
Кира пожала плечами.
– Я стараюсь.
Он вздохнул.
– Очень жаль…
– Она тоже меня не любит.
Оборотень внимательно посмотрел на свою собеседницу.
– Да, только вся разница в том, что она просто ревнует, а ты нет. Твои причины антипатии больше и глубже. А ведь она тебя спасла!
Кира опустила глаза.
– Меня спас ты.
Мальчик взял ее за плечи и, когда она на него посмотрела, промолвил:
– Нет, не я! И не у меня ты просила помощи. Выкини Катя тогда твое письмо, никто бы не пришел. У всех было слишком много других забот, у нее они тоже были, но она не прошла мимо твоей беды, как не прошла когда-то мимо моей.