Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной

– Не смотри, – попросил меня Анхен, – лучше взгляни в окно.

Я послушно обернулась к окну. И в ту же секунду почувствовала, что игла вошла в вену, уверенно и спокойно. Обернулась на Анхена. Его лицо ничего не выражало, он спокойно наблюдал, как моя кровь наполняет шприц – кубик за кубиком. Почему же я не могла отделаться от ощущения, что он пьет мою кровь, вместе с нею вынимая душу? Словно наяву чувствовала, как сердце пропускает удар, лишившись чего-то важного, той малюсенькой капельки крови, без которой никак. Как ноет душа, от которой отщипнули кусочек вечности. Как эта отнятая у меня кровь дает ему власть надо мной. Я понимала, что это глупо, что он просто наполняет шприц моей кровью для анализов (что бы он там не собрался анализировать), но отделаться от этого чувства не могла.

По моим ощущениям прошла вечность, прежде, чем он вынул катетер из вены. И на коже тут же заалела, набухая, капелька крови. Я испугано вскинула на Анхена глаза. Он тепло улыбнулся, словно малому ребенку, взял смоченную спиртом ватку и прижал к ранке.

– Вот и все. А ты так боялась.

– Ты так и не скажешь, зачем тебе это? – вновь попыталась спросить я, опуская на место рукав.

– Скажу, – вдруг легко согласился он. – Наступает зима. И люди впадают в спячку. И эти несколько кубиков крови спасут меня от голодной смерти.

Я обиженно встала:

– Так я могу идти, светлейший доктор?

– Несомненно. Как я и обещал, – он встал и отпер дверь.

Я собрала свои вещи и вышла. Оглянулась на него.

– До свидания, Лариса, – Анхен вернулся в лабораторию. Дверь закрылась.

Какое-то время я смотрела на нее, потом побрела на выход. Вот что со мной не так? Когда он зовет меня, я чувствую страх. Завораживающий, но все-таки страх. А когда отпускает, мне кажется, что меня прогнали. И до слез обидно, что все уже кончилось. И хочется вернуться. Только когда он закрыл за мной дверь, я поняла, что ожидала, что он спустится вместе со мной хотя бы до третьего. Что мы еще не расстаемся. Что осталось еще некое «чуть-чуть».

Но ничего не осталось. И я знала, что буду безнадежно тосковать по нему еще несколько дней.

* * *

Впрочем, следующие несколько дней я усиленно готовилась к коллоквиуму по биологии. Учитывая, что за прошлый мне натянули трояк, только чтобы не возиться со мной на отработках, имело жизненно важный смысл показать принципиально иные результаты. Я старалась. Я посвятила этому все свое свободное время, почти лишила себя сна и забыла на время об остальных предметах.

Не помогло. Светлейшая профессорша, прекрасно запомнившая меня по прошлому разу, изначально смотрела на меня, как на полную идиотку, непонятно как вообще нашедшую дорогу в аудиторию. Все мои правильные ответы она предпочла не услышать или приписать их помощи других. И в конце она вновь уверенно влепила мне трояк, заявив в непрошибаемой убежденностью:

– Подсматривать в чужие шпоры здесь не проходит, Алентова. Я не собираюсь ставить тебе оценки за твоих друзей. Я ставлю тебе ровно то, что ты наработала бы, сидя со мной один на один. Да и то, не уверена, что наработала бы.

Я вылетела из аудитории пулей, и неслась, не разбирая дороги. Обида от чудовищной несправедливости раздирала меня, хотелось собственными руками задушить эту омерзительную гниду, лишь по недоразумению преподающую нам биологию. И, подумать только, ведь в школе это был мой любимый предмет! И только пятерки! Всегда, за все годы! И что теперь? Какие друзья, какие шпоры? Да если б хоть близко было то или другое!

С размаху влетела в чью-то широкую грудь. Извинилась, не поднимая головы, и попыталась продолжить движение. Но меня уже крепко держали за руку.

– То есть теперь ты решила заняться моим физическим уничтожением?

Вот только его мне здесь и сейчас не хватало!

– Простите, куратор, я правда-правда вас не видела, – забормотала с обреченным видом. Ну и какие кары мне сейчас прилетят от его уязвленного самолюбия? Сшибать кураторов с ног «наши священные традиции» явно не позволяют.

– Да я, в общем-то, догадался, – ответил Анхен совершенно спокойно. – Что случилось, Ларис?

– Ничего. Позвольте, я пройду.

– Пройдешь. Когда расскажешь, почему ты плачешь.

– Я не плачу! Я злюсь! А слезы – они всегда сами текут, это не потому, что я рыдаю, просто так вот глупо у меня все устроено!

– Добрый день, куратор, что-то не так? – биологиня буквально нависла над нами. Видать решила, что я жалуюсь, решила подстраховаться.

– Да нет, профессор Воронова, все в порядке, – Анхен добродушно рассмеялся. – Это от вас студентки такие зачумленные вылетают, что и дороги не видят?

– Лучше бы они как зачумленные за учебниками сидели! Очень слабый в этом году первый курс, – выдала она свое решительное мнение. – И очень слабая девочка, – кивнула она на меня.

– Да я уж вижу, что весьма ослабленная. А еще говорят, что это вампиры из людей кровь пьют. Да я смотрю, после ваших занятий приличному вампиру и глотнуть-то нечего.

– Вы все смеетесь, куратор. А по-другому с ними нельзя, только три шкуры драть. А то вырастут потом из этих недоучек недоврачи, и очень многим тогда не смешно будет.

– Не вырастут, – пообещал ей Анхен со всей возможной серьезностью, – либо доучим, либо съедим, и никак иначе. Доброго дня, профессор.

Она, наконец, удалилась.

– Так это из-за нее ты так рыдаешь? – поинтересовался куратор, глядя, как я провожаю ее ненавидящим взглядом.

– Я – не слабая девочка! И курс у нас – нормальный! Надо просто оценки ставить, исходя из реальных знаний, а не собственных фантазий об уровне наших возможностей!

– А вот скажи мне, Лариска, вот лично тебе не все равно, о чем ее фантазии?

– Не все! Ведь это мне она ставит три, хотя я объективно знаю на пять! И теперь на экзамене, даже если я выучу наизусть учебник, она все равно поставит мне три! Потому, что я – в ее фантазиях – слабая девочка!

– Лариса, я открою тебе ужасную тайну: лет через десять тебе будет страшно безразлично, какая там у тебя оценка была после первого семестра по биологии. И окружающим будет безразлично. И ты даже вспомнить не сможешь, где у тебя этот табель с оценками валяется. А знания – останутся. Всегда, при тебе. И только ради них вы сюда и ходите. А вовсе не для того, чтобы портить себе нервы несправедливостью мироздания вообще, и отдельных его представителей в частности.

Вещал куратор достаточно громко и уверенно, и вокруг нас собралась уже небольшая группка студентов, в основном моих однокурсников, внимательно прислушиваясь к беседе. Ну, как иначе, вампирам внимают.