Вампиры и оборотни

Мохаче в 1526 году привело к тому, что три четверти ее территории – центральная и восточная части страны – попали под османское иго. Вскоре на западе появились новые хозяева – Габсбурги. Они приняли на себя власть после гибели короля Венгрии Лайоша II в битве при Мохаче.

Настоящие венгры остались лишь в поселениях, основанных еще Карлом Великим. Это были потомки мадьяр, которых германский император Арнульф призвал в свои земли в 894 году, представители древних родов, скрывшиеся в горных районах запада. Они были подлинной венгерской знатью. Именно они представляли собой единственную реальную силу в Венгрии в XVI столетии.

Турки сделали своей столицей Буду – бывший город Матиаша Корвина. Почти весь город, в том числе и огромная библиотека короля со множеством манускриптов, был сожжен. Буда стала большим городом, в который завоеватели перенесли свои восточные привычки. Здесь во всем чувствовался османский вкус к роскоши и безмятежной жизни, о которых венгерский народ ничего не знал и которые презирал. Тем не менее в Тран-сильвании, которая также попала под турецкое владычество, порядки были куда менее жестокими, чем в провинциальных городах севера и запада.

Габсбурги сели на престол в Вене, Праге и Пресбур-ге (Братиславе). Пресбург на долгое время стал венгерской столицей. Впрочем, венгерская знать не покинула своих владений, в которых ее представители по-прежнему обладали неограниченной властью. Эти люди не уезжали ни в Буду к туркам, ни в Вену к Габсбургам.

В это время, между 1556 и 1572 годами, когда Венгрия еще не была достаточно раздроблена, вспыхнули религиозные войны, вызванные реформами Лютера. Поскольку Австрией правили католики, большинство их противников обратилось в новую веру и рассматривало ислам как меньшее зло – власть Габсбургов была тяжелее, чем турецкая оккупация. Турецкие паши, в свою очередь, неизменно поддерживали протестантов.

«Общество Иисуса» обосновалось в Австрии в 1551 году. Император Фердинанд, коронованный несколькими годами позже (в 1556 году), оказывал ему немалое содействие. Иезуиты ненадолго покинули Австрию во времена Максимилиана II, отличавшегося терпимостью по отношению к протестантам, но снова вернулись в 1580 году, когда к власти пришел его преемник Рудольф II, выросший в Испании и бывший ревностным католиком.

Некоторые династии, как, к примеру, семейство мужа Эржебет – Надашди, несмотря на их протестантизм, продолжали пользоваться благосклонностью и поддержкой императора, поскольку именно их армии обороняли Австрию от мусульман. Ференц Надашди с юности до самой смерти не прекращал сражаться с турками.

Как бы то ни было, несмотря на то что в каждом замке был свой собственный проповедник, священник или пастор, религия не имела для венгров решающего значения. После замужества женщины, как правило, принимали религию, которую исповедовали их мужья.

Эпоха Возрождения наступила в Венгрии достаточно поздно. Как могла страна, опустошаемая бесконечными войнами, производить что-то помимо домашней утвари и других предметов, необходимых для повседневной жизни?

2

В XVI веке по сравнению с феодальной Венгрией, и особенно карпатской ее частью, жизнь в наполненной идеями Ренессанса Западной Европе бурлила. В Венгрии же было немного богатых людей, а хозяйство продолжало оставаться натуральным. Благодаря плодородным землям и мягкому климату венгры не ведали голода. Даже в жестокие времена турецкого владычества сельские жители больше страдали от воров и разбойников, чем от турок.

Несмотря на все происшествия, визиты в соседние замки и приемы гостей, поездки на грязевые курорты и минеральные источники, разбросанные по всей стране, жизнь была пронизана скукой. Владельцы поместий и их жены обладали в своих деревнях абсолютной власг тью. Справиться с крестьянами было делом не таким уж легким. Они были вспыльчивыми, драчливыми и суеверными. А уж в Чейте, где жила Эржебет Батори, они были еще более забитыми и тупыми, чем где бы то ни было. По крайней мере, так считала она. Согласно феодальным законам, помещики должны были собственными силами защищать свое имущество, в которое входили не только леса и усадьбы, но и сами крестьяне. Они постоянно воевали – против турок, повстанцев или Габсбургов. Герцогини и графини оставались в своих замках, окруженных рвами, через которые были перекинуты подъемные мосты, под защитой верных слуг. Когда мужьям необходимо было присутствовать на заседаниях парламента, переговорах или торжественных приемах, их жены отправлялись вместе с ними в Вену или Пресбург. В Вене можно было увидеть не только венгерские золотые украшения, но и модные новинки из Франции и Италии. Драгоценные камни и эмалевые браслеты можно было купить и в Пресбурге, вдобавок к этому там продавались восточные благовония и турецкие платья с блестками. В мрачных комнатах укрепленных замков не были редкостью шелка и золотые украшения, привезенные со стамбульского базара. А на за-, дворках толпились прекрасные юноши и девушки, которых тайно продавали в мусульманские гаремы.

Венгры строили свои замки на неприступных карпатских скалах не реже, чем на равнине. Крепостные стены часто возводили в виде цветов или «звезд, упавших на землю», в чем можно убедиться, заглянув в книгу фон Пюркенштайна, изданную в Аугсбурге в 1731 году. Равнинные крепости чаще всего строились прямоугольными или квадратными, как Иллава, и были окружены рвами. Более поздние крепости были построены в византийском стиле с куполами-луковками на смотровых башнях. Древнейшие замки из серого камня, строительство которых началось еще при Карле Великом, были расположены на горных склонах и не имели рвов. В них было мало окон и вообще места для жизни, зато – огромное количество просторных подвалов и подземных ходов. Таким был и замок Чейте, в котором Эржебет Батори провела большую часть своей безмятежной жизни. Ей были по душе толстые каменные стены, скрывавшие от посторонних глаз и ушей все, что происходило за ними, низкие потолки и сам замок, расположенный на вершине голого холма. Она и ее муж владели, по крайней мере, шестнадцатью замками, но именно этот, самый удаленный и мрачный, Эржебет выбрала в качестве своей резиденции. Существовал еще один аргумент в пользу такого выбора: Чейте располагался на нейтральной территории у австро-венгерской границы. Графиню привлекала и зловещая атмосфера этих мест. Видимо, здесь она чувствовала себя в безопасности. Замок окружали леса, населенные совами, дикими зверями и колдунами, – едва ли она смогла бы найти более подходящее для жизни место. Графиня останавливалась в Иллаве, Безко и других замках только по необходимости. Чейте был главным логовом ее садизма.

В подвале замка, прямо под закладным камнем, лежали останки женщины. По существовавшему в то время обычаю, каменщики живьем закапывали первую попавшуюся девушку, чтобы обеспечить рождение будущих наследников замка. Почти все замки стояли на костях невинных жертв. Знать часто переезжала из замка в замок. Когда дворянам наскучивала жизнь на равнине, они перебирались в свои карпатские владения. Такой перемене мест немало способствовала и летняя жара. С наступлением зноя сотни карет отправлялись в горы по дорогам, пролегающим через непроходимые леса и стремительные реки. Лунными ночами владельцы замков устраивали охоту на лисиц и оленей, а также на последних оставшихся в живых медведей и зубров, когда удавалось их выследить.

Подвалы и подземные ходы в этих замках были многочисленны и обширны, даже если замок сам по себе был невелик. На поросших виноградом склонах Карпат крестьяне хранили урожай в пещерах, которые служили также им убежищем в случае неожиданного нападения турок или даже своих соотечественников, если деревня не подчинялась власти Габсбургов.

Подлинные венгры из древних родов почитали для себя честью жить в небогатых непритязательных поместьях, в которых все было выполнено в их вкусе и соответствовало их пониманию уюта. Мебель состояла из больших дубовых шкафов и кроватей, украшенных резьбой местных мастеров. Стены обивали белой тканью. Спальня с жесткой кроватью была единственным хорошо отапливаемым помещением. Над кроватью располагался спасающий от сквозняков балдахин, чаще всего – из генуэзского бархата или хлопковой ткани, расшитой золотыми и серебряными шелковыми нитями. С приходом Габсбургов, знавших толк в роскоши, в венгерских замках появились большие зеркала в дубовых или металлических рамах в испанском стиле.

Еще столетие назад на стенах замка Шарвар можно было увидеть незамысловатую роспись, которая была выполнена в 1593 году по приказу Ференца Надашди в память о битве при Шиссеке, где он сражался с турками во главе венгерской армии. На росписи Надашди предстает в длинном зеленом кафтане, одежде, которая с приходом турок вытеснила традиционную венгерскую короткую тунику. Смуглый, с черными волосами и глазами, молодой граф пронзает копьем падающего с коня турка. Война для него была призванием и смыслом всей жизни. Как и его отец, он сражался на стороне Габсбургов, умело управлял своими отрядами. За свою отвагу получил прозвище Черный Граф. Приезжая домой, он не находил себе места, бесцельно бродя по коридорам и лестницам замка. Граф был неприхотливым человеком не самых изысканных привычек. С ним в замок приходили запах и порядки солдатского лагеря, где никогда не мылись, ели быстро и жадно, были грубы и жестоки по отношению к подчиненным.

Именно муж научил Эржебет «лечить» приступы эпилепсии у слуг, вставляя им между пальцев горящую промасленную бумагу. Он без всякого злого умысла пользовался этим методом для снятия припадков у солдат. Графиня хорошо заучила этот урок. Однажды во время прогулки с женой по саду Надашди увидел одну из своих дальних родственниц, привязанную к дереву. Ее обнаженное тело, вымазанное медом, было покрыто мухами и муравьями. Потупив глаза, Эржебет сказала ему, что несчастная наказана за воровство фруктов. Муж нашел наказание довольно забавным. Уж если мы упомянули о муравьях, стоит сказать и о том, что солдаты Надашди служили жилищем для стольких паразитов, что никакие средства не были в состоянии помочь им. Его мало заботило то, как жена обращалась со слугами. Для него было главным то, что во время редких наездов домой ему не нужно было заниматься хозяйством. В свою очередь хорошая хозяйка Эржебет не упускала случая рассказать ему о том, как идут дела. Его так утомляли эти рассказы, что в конце концов он заявил, что графиня может делать все, что считает необходимым, а с ним разговаривать на другие темы, например о себе: ведь он обожал ее. И боялся ее. С того самого момента, когда граф женился на четырнадцатилетней девочке, он боялся ее силы. Силы, отличной от той, которую он сам демонстрировал в битвах. Кроме того, она упорно отказывалась иметь детей. Она проводила время среди колдунов, изготовляя талисманы на все случаи жизни. Стены ее комнаты были испещрены заклинаниями, написанными куриной кровью. На ее резном столе были беспорядочно разбросаны перья и кости, ящики наполнены многочисленными магическими травами. От всего этого исходил отвратительный запах.