Вампиры тут беспризорные

Степану хотелось поблагодарить дракона и плюнуть ему в лицо одновременно. Поблагодарить за то, что не придется выбирать, и плюнуть за то, что Ибенир, имея столько власти в руках, не запретил Вальдернеским их кровавые ритуалы, а продолжал молча их ненавидеть, ничего не меняя.

— Не смотри так, бесишь. — шикнул Керналион, — То, что вампиры у меня на коротком поводке, вовсе не значит, что они мне послушны. Даже если запрещу им кровопролития, они не послушают и станут делать это втайне. Все зависящее от меня я сделал, все жертвы, которые в моих силах было предотвратить, предотвратил. Тебе не за что меня винить.

Степан молчал, отказываясь верить, потому что и он сам был в некотором роде той самой жертвой. Жертвой, которую можно было предотвратить.

— Когда вы оправдываетесь, мне лишь сильнее хочется сломать вам нос. — скверно усмехнувшись, признался попаданец, — Вы просто не видели, сколько на самом деле этих пустых, невинных жертв в нашей стране, в вашем герцогстве, на землях, за которые вы отвечаете перед королем и Богом.

Керналион сел поудобнее и криво улыбнулся. Опять это бесполезное недальновидное желание переселенца спасти всех и вся. Но одни лишь его упреки герцогу ничего не исправят, хочет лучшей жизни — пусть пойдет и создаст ее сам, а не винит в порочности мира остальных.

Крайнего всегда легко найти, а вот ответственность за всех на себя взять не каждый осмелиться.

— Слушай, вампир. — сдерживая раздражение, сцедил Ибенир, — Ты весь мир не поменяешь и эту страну не изменишь. Наведи сначала порядок на своих землях, в своем клане, а не прячься в глуши, как трус, убегая от проблем. — презрительно посмотрел на вампира и скривился, — Не тебе меня судить, я хотя бы не убегаю. — выплюнул дракон.

Глава 50 Для тех, кто гордо смотрит в завтра

С того дня между герцогом и Степаном снова появилась холодная отчуждённость. Дракон не собирался брать слова назад, вампир, поразмыслив, мысленно признал, что каждый из них прав по-своему.

Со стороны Ибенира попаданец и правда выглядит олухом и трусом, только вот Рипаннис Степану не его родина, не его земля, и из дорогих для него людей здесь лишь Маниэр, да наверно Веце. И смысла биться за чужую страну, что не слишком радушно приняла его к себе, вампир не видел.

Лояльно к Степану относились лишь такие же попаданцы, остальные жители страны дружно ненавидели. И класть свою жизнь на алтарь всеобщего блага, ломать себя ради чести и чужих ожиданий он не собирался. Да, ему никогда не стать хорошим графом, достойным правителем.

Но оно и не нужно. Степану будет достаточно просто быть счастливым. Деньги у него есть, так что голодная смерть не грозит, дом тоже, и товарищи имеются.

Можно сказать, что он уже преуспел — даже некоторыми связями среди аристократов заручился. И убиваться из-за слов туполобого дракона, прыгающего в самое пекло ради своей любимой страны, народа и драгоценных подданных, Степан не собирался.

Ибениру надо — вот пусть и продолжает необдуманно рисковать собой, а вампир не собирается закрывать собой врагов, пока они продолжают втыкать ему ножи в спину.

Зима пролетела незаметно, попаданец еженедельно уходил в рейд со своим отрядом, в остальное время тихо разбирал документы в своем кабинете. Герцог едва ли оправился к началу февраля — уже мог ходить на костылях и в целом показывал ужасно медленный прогресс в лечении.

Ссора, если их разговор вообще таковой являлся, как-то сама сошла на нет. Керналион часто шутил, что поднаберется вампир ещё немного опыта, и будет играть роль уже не Эринара Шэбтава, а двойника герцога.

В целом, Степан обозначил бы их отношения как приятельские — Ибенир уже не казался таким отбитым моральным уродом и расистом, пекущемся только о «нормальных» гражданах, то есть обо всех, кроме вампиров и попаданцев.

Кифен перестал видеться Керналиону столь поверхностным и безрассудным, и герцог долго ворчал, когда срок в три месяца, который Степан проспорил, подошел к концу. Весна принесла с собой тепло и какую-то светлую надежду с предвкушением лучшего завтра.

Степан смог чуть чаще видеть Маниэр, когда сошел снег, построил в глуши небольшой бревенчатый домик, чтоб они могли встречаться без лишних глаз, все же назойливая слежка одинокого Веце порядком достала за это время.

К середине апреля появились первые цветы и герцог, полностью выздоровевший за исключением магядра, стал регулярно делать выговоры Степану. Вампир с серьезным лицом кивал, клялся, что подобное больше не повторится, и продолжал обносить клумбы в оранжерее и саду дракона. У Маниэр уже не было места, куда ставить цветы.

В мае Веце купил корешок малины и посадил за домом, в надежде, что лет через пять-шесть у него будет целая плантация. Лала с наступлением тепла переехала в сарай, полукровка купил ещё несколько куриц и петуха, Степан начал ненавидеть яичницу.

Каждое утро на завтрак были вареные или жареные яйца и вампир, сам не веря, что это вообще возможно, предпочитал кровь нормальной еде. Потому что яичница и один только ее запах стояли уже поперек глотки. Ничего, кроме яиц, Веце готовить не умел, поэтому вампиру опостылело почти полгода жрать одно и то же.

За весной наступило лето, срок службы на Ибенира истек и попаданец наслаждался короткой свободой, долгими вечерами провожая закат. Разработками зелий и артефактов было исписано уже десять толстых тетрадей, где-то среди личных документов валялось свидетельство на алхимика десятой ступени. Выше обещанного матерью герцога на целых две ступени, впрочем, по ощущениям, именно на десятой он сейчас и находился.

Степану и самому не верилось, что за такое короткое время он стал одним из лучших алхимиков в стране. И странных слухов о нем только прибавилось, потому что его имя вошло в ежегодное издательство самых выдающихся граждан страны.

Поговаривали, что Кифен Вальдернеский продался черным магам ради таланта, кто-то утверждал, что переселенца заменил другой переселенец, некоторые считали, что погиб не герцог Касар, а граф Кифен, и теперь вампирий герцог, украв личность мертвого Кифена, живет припеваючи.

Слухов было предостаточно, но в маленькой деревне, в самой отдалённой глубинке страны, они почти не тревожили вампира. Жители селения вежливо избегали встреч и приходили за помощью только если нужда совсем прижимала.

Веце нашел свое призвание в ведении хозяйства, разбил недалеко от дома большой огород, соорудил оросительную систему, и вечерами читал книги по сельскому хозяйству. И больше не вспоминал Аламию. К августу сердце полукровки окончательно исцелилось и он сварил суп из Лалы, устроив для них с господином и Маниэр маленький праздник — ещё немного и господину вернут титул.

Степан подбивал будущий бюджет и закупал строительные материалы, чтоб отремонтировать замок. Изредка к нему приходили письма от клана Касарин, и эта тоненькая ниточка связи приятно грела. В один из дней попаданец посетил место гибели герцога Касара.