Ванька IX

– Я же сейчас шею сверну или ноги себе переломаю. – я указал на чан капралу.

Оказалось, что всё тут было продумано и просто так прыгать в чан мне не придётся.

В бетонированную ёмкость была опущена веревка с узлами и по ней я спустился вниз.

Вслед за мной, чуть не на голову, полетело жестяное ведро.

– Эй, полегче там! – крикнул я капралу, чья голова сейчас на фоне неба надо мной маячила.

Тот ничего не ответил, с грохотом на своё место упала решетка, а затем капрал ещё и запер её на замок.

Внизу было даже несколько прохладно. Я поёжился.

На дне чана имелось отверстие. Такое же, но поменьше, на стене, примерно чуть выше моего роста от бетонированного пола.

Я осмотрелся по сторонам. Потрогал рукой поднимающиеся вверх стенки цилиндрической подземной ёмкости.

Ну и что всё это?

Я перевернул ведро вверх дном и уселся на него. Его-то зачем мне скинули? Для удобства отбытия наказания? Ой, не верю…

Минут через десять из отверстия на полу послышался какой-то шум, как бы вода клокотала. Он становился всё сильнее и сильнее и, наконец, из дыры на полу и сама вода показалась. Причем, прибывало она быстро.

Вот она дошла мне до середины голени.

Довольно быстро – до уровня коленей.

Потом я стоял в воде уже чуть не по пояс.

Так, понятно сейчас, зачем мне ведро. Если я не хочу утонуть, надо мне эту воду ведром черпать и выливать в отверстие в стене.

В этот момент меня охватил ужас. Как-то в детстве я тонул и сейчас воды боялся.

– Эй, вы что там, обалдели? – заорал я.

Ответа мне не было, а вода всё прибывала.

Я схватил ведро и начал отливать воду в отверстие на стене. Получалось не очень хорошо – много мимо отверстия проливалось.

Постепенно я приноровился, уровень воды в чане стабилизировался, но через какое-то время начал уставать.

Приток воды не давал мне прерваться ни на минуту. Только чуть я промедлю – её уровень повышается. Так у французов видно было рассчитано, что сидящий в чане должен без остановки работать.

Близ полудня, солнце стояло прямо над решеткой, я услышал чей-то дикий крик. Кричали по-русски и о помощи. Кто-то из македонцев не справился с отливанием в отверстие воды и сейчас тонул.

Скоро крик перешел в вопли, а затем всё стихло.

Так, вот и принял Господь, ещё одну христианскую душу…

Скоты, скоты, скоты!!!

Тут от холодной воды правую ногу у меня и свело…

Глава 11 Комиссия генерала Нивеля

Ведро выпало из моих рук.

Голова закружилась.

В глазах потемнело…

Силы вдруг быстро-быстро, как воздух из проколотой резиновой камеры, начали из меня выходить.

Всё.

Приплыл.

Видно, из-за того, что я в воде находился, мысль моя так и сформулировалась. Ну, что приплыл я к своей смертушке.

Я оперся сразу двумя руками о стену. Замер.

Вода между тем прибывала.

Вдруг, так мне жить захотелось – словами передать нельзя.

Стоя на одной левой ноге, я свою правую, сколько мог в коленном суставе разогнул.

Больно! Ну и хрен с ним…

Судорога не отпускала. Ничего, сейчас я её…

Я носок правой же ноги вверх задирать начал, ахиллово сухожилие ещё немного икроножную и камбаловидную мышцы натянуло.

Всё! Отпустило ногу!

Я схватил ведро и как обезумевший стал отчерпывать воду.

Далее – час за часом я работал как заведенный. Когда уже темнело, уровень воды без моего участия опускаться начал, а скоро я и просто на мокром полу стоял. Вода как пришла, так и ушла через отверстие в полу.

Загремела решетка, а затем меня по голове веревка ударила.

Сам я подняться по ней не смог – сил не было, но вцепился – намертво. За веревку меня и вытащили.

У откинутой решетки соседнего чана лежал труп одного из македонцев. А, ведь только утром я с ним разговаривал! Вполне, и со мной могло такое случится…

Мурашки пробежали по мокрой спине. Ещё тут меня и качнуло.

Македонцы просили похоронить своего сослуживца, но им отказали. Причем, в грубой форме.

Через полторы недели нахождения в негритянском лагере я представлял из себя скелет. Рёбра наружу не торчали, но уже недалеко до этого было. Психика моя была здорово расшатана, по ночам я то ли спал, то ли в бреду находился. Утром меня начинало просто трясти, когда нас из барака выводили.

Утром десятого дня, меня только собирались в чан опускать, как на дороге из негритянского лагеря к месту наших мучений показался человек на велосипеде.

Он махнул капралу рукой – стой мол, подожди с водными процедурами.

Когда вестовой подъехал ближе, я его узнал. Он был из нашего, а не из негритянского лагеря.

Приехавший отозвал капрала в сторону и начал что-то ему говорить. При этом, что тот, что другой, время от времени поглядывали на нас.

У меня даже сердце упало. Опять меня и македонцев хотят куда-то отправить!!! На ещё большие муки…

Негры в бараке нам такого понарассказывали… Колесо и чан с водой – это ещё цветочки, а у французов и ягодки имелись. Не прошли мы, русские солдаты, пока всех кругов ада.

Капрал кивнул посыльному и неторопливо направился в нашу сторону. Куда ему спешить? Не на фронт же? Всё лучше лагерь охранять, чем в траншее со смертью обниматься…

Я стоял и хлопал глазами. Сегодня чана мне не будет. Македонцам – тоже. Нас возвращают в свой лагерь. Власть там сменилась. Комендант вместо Манжена уже другой.

В первый же день после возвращения, Малиновский рассказал мне как всё в лагере и вышло.

– Инженер тревогу поднял. Неладное заподозрил. Канал-то почти не строится, а капитан – дурит. Издевательства над русскими солдатами устраивает, только горло им зубами не перегрызает и кровь не пьет…

Родион, в который уже раз с жалостью посмотрел на меня. Переживал Малиновский. Была тому причина – перед ним сидел бледный, худой, с трясущимися руками старик. Ну, почти старик.

– Генералу Нивелю инженер как-то сумел сообщить про Манжена…

Что, сейчас и Нивель здесь? В девятнадцатом военном округе? Перевели его сюда из Франции?

Последнее я, видно, вслух сказал. Как, даже сам не заметил.

– Нивель – тут. Сместили его и перевели в североафриканские владения. Сейчас и трудовые роты ему подчиняются.