Вардес. Лик Бога

Человек передо мной, с которого живьем содрали кожу, вдруг изогнулся дугой.

Я, давно привыкший доверять воле инстинкта, качнулся в сторону, он полыхнул гигантским факелом. Через секунду я проделал то же самое, столп пламени зацепил меня жаром, огонь обжег руку. Очень хотелось понять, что их убивает, но постоянным усилием воли я сдерживал все потуги мозга начать работу. В рукопашном бою, главное, не давать разуму осмысливать происходящее…

Казалось, что всепожирающее рядом с собою пламя абсолютно везде, но еще через несколько секунд мое тело, наконец, остановилось. Не в силах поверить, что гиблое пламя и вооруженное мясо куда-то исчезли, я замедленно вертел головой.

Позволил разуму включиться и тут же пожалел. Разорванное бедро горело жидким огнем, а хуже всего, что эльфийка, поигрывая небольшим мячом-молнией в руке, презрительно улыбалась: «Снова я спасла тебя, человечек», — говорил ее взгляд.

На глазах начавшей яриться Эйры я снял с себя рубаху, смотав ее в жгут, просунул между ног и перевязал кровоточащее бедро. Даст Бог — не умру. Хотя не будь я хексеном точно бы сдох…

А потом я закрыл глаза и лег в траву. На то, что с презрением бросала мне эльфийка, я, занятый глушащей все и вся болью, не обращал никакого внимания.

Пытаясь забыть о бесконечных пульсациях, острых игл по всему телу, ударился в воспоминания.

В основном вспоминалось, как я беззаботно жил в своем мире, работал в таком понятном и безопасном агентстве. Как оказывается, тогда был счастлив…

Было, конечно, пара неприятных моментов, например, когда мой отряд Тзар на пару с Гардием бросили на растерзание вампирам. Лишь сейчас понял, что сделали так, чтобы убедиться в том, что я хексен. Для вампиров, впрочем, как и для всех кровососов кровь хексена — смертельный яд… Даже хуже, чем яд. Сейчас я это понимаю, но тогда страдал от темных игр магов и корил себя за то, что не уберег веривших мне людей.

Подумать только, каким размазней я был. Терпел от каких-то рядовых охранников презрительные взгляды, оскорбления и насмешки. А боязнь «всемогущего директора»?

Да кто он, вообще, такой? Жалкий старикан, на поверку оказавшийся едой для орков в первом же бою. Может быть, у него были какие-то качества, что поставили его во главе агентства, но уж точно не боевые.

Не знаю, в лучшую ли сторону или как-то еще, но я изменился заметно.

Физически я стал более крепок, ловок и сильней, ну, это очевидно, вон как избегал ударов кучи проклятых тварей. Да и получив такое ранение, не отбросил сразу копыта, а всего лишь лежу, загораю… А сила, сила во мне необъяснима.

Человеческое тело на такое не способно. Может, я и вправду уже не человек, а существо иного рода, например, как эта эльфийка?… Но я страшился в это верить.

Самому большому изменению подверглась моя внутренняя суть. Кажется, я стал более циничным, более себялюбивым и ни в грош не ставлю других. Вроде этой эльфийки, а-ля я бессмертен, я высшее существо, а вы все обычные кольчатые черви, все равно, скоро подохните в грязной земле.

Хотя мне до Эйры еще далеко, вспомнилось, как мы с Лейлой наткнулись на отряд карателей, «работающих» в деревне захваченного королевства. Какие чувства я испытывал, когда на моих глазах резали горло девчонке от силы четырнадцати лет.

Я сопереживал, ненавидел, хотел помочь и броситься с кулаками на уверенного в правильности своих действий карателя.

Я человек. И каким бы я монстром не стал, все равно, останусь человеком.

Главное, не забыть. Помнить ту, даже не успевшую вкусить жизни, девочку и никогда не забывать, что я Человек…

Мне стало тоскливо, и усилием воли повернул поток мыслей в другое русло.

Почему-то только сейчас впервые задумался, с какой стати маги, покидая мой мир, взяли с собой меня и Влада.

Ладно, я — хексен, могучее и в идеале полезное существо. А для чего им понадобился Влад? Этот противный сморчок? Неужели он тоже хексен?

Неужели циничные маги для того и появились в нашем мире, чтобы забрать золото, боеголовку и всех хексенов, которых найдут? А кто будет защищать наш мир от и в нем хватающей «нечистой»?

Не обманывай себя, Вардес, в родном мире ты никому не нужен. Ну, убьешь ты пару десятков безобидных тварей, но ведь с таким же успехом их одолеют и обычные солдаты — охотники за нечистью. А здесь, здесь ведут незримую войну странные существа — боги. Тут ты не безликая пешка, которых миллиарды, а фигура повыше…

В моем мире, кроме творца, не нуждающегося в помощи хексенов, нету активных богов, а следовательно, хексены в нем проживут такую же практически ничем не отличимую от других жизнь. Им никто не объяснит, что они необычны, они никому не присягнут. И никто не откроет их спрятанный глубоко внутри таинственный дар, а может, и проклятье. Они состарятся и умрут, ну, разве, что проживут на пару десятилетий дольше…

— Вставай, хексен, надоел уже! — все трясла меня Эйра. — Нам нужно успеть в крепость, пока нас не настиг еще один отряд демонов.

Я прислушался к себе, бедро по-прежнему болит, но терпимо. Осторожно, стараясь не разбередить наверно начавшую стягиваться рану, я встал, опираясь на здоровую ногу. Второй опорой послужил мой меч в ножнах. Я попробовал ковылять таким образом, но со скрученной веревкой, пропитавшейся кровью рубахой в паху, понял, что до вечера не пройду и пяти километров.

— Эйра, я ранен, — сказал я. — Нам нужно переждать, пока моя регенерация меня исцелит.

Эльфийка холодно и почти равнодушно покачала головой:

— Мы не можем, если мы тут останемся, нам не дожить до ночи.

— Крепость далеко? — с сомнением спросил я.

— Не очень, но в таком состоянии ты не дойдешь…

— Так что же ты предлагаешь?! — окончательно запутался я.

Эльфийка закусила алую губу, посмотрела по сторонам, то ли ища врагов, то ли шпионов:

— Мне придется исцелить тебя…

— Что?! Ты можешь исцелять раны и молчишь?

Белая кожа личины, которую одела на себя Эйра, вдруг сделалась пунцовой, она тряхнула копной белокурых волос, словно отгоняя предательское смятение:

— Для моего заклинания требуется прямой контакт с раной, — отчетливо и без запинки сказала она, — снимай штаны, я постараюсь не смотреть…

Хор хаотичных мыслей пронесся в голове: не разыгрывает… Долго мяться и упрашивать себя не стал. В конце концов, я мужик. И даже больше: я хексен.

Чувствуя, как горят уши, принялся стягивать портки…

Через полчаса я, голый по пояс, уже шел на своих двоих, Эйра, как впрочем, и всегда старалась на меня не смотреть. Но сейчас во всех ее движениях или в нечаянных взглядах отчетливо чувствовалось смущение. Уж не знаю, чем она столько лет занималась со своим мужем, но чувство такое, что мужчины коснулась впервые.