Варьельский узник

— Возможно, но это так.

— Но вы не выглядите жестоким.

— Откуда вам это знать? Вы видели меня только безоружным,— Проклятый оторвал взгляд от пола и посмотрел на него.

Меньше всего Эммануэль ожидал увидеть в его глазах столь жгучее сожаление. А потом в них снова мелькнула боль.

— Извините меня. Я, кажется, злоупотребил своей властью, а у меня ее и так слишком много.

— Мы вроде разбирали мой перевод? — улыбнулся Олег.— Поэму обсуждали.

— Вельты...— задумчиво протянул Эммануэль.— Помните, когда вы прибыли сюда, то продекламировали нам с Сальвиусом что-то на вельтском языке, а потом рассмеялись?

— Помню, конечно. Это невозможно забыть,— улыбнулся Олег.— «Малина вассим Систелема ульмэ».— Его глаза засветились лукавством.

— Это какая-то шутка?

— Вроде того. Однажды я переведу вам эти слова, и вы посмеетесь вместе со мной. Заранее прошу меня простить, монсеньор, но все-таки вам будет не так весело, как мне.

* * *

Первые караваны потянулись в Лувар, когда на холмах зацвели нарциссы. Вместе с торговцами в замок прибыли свежие новости. Некоторые из них были безрадостны, другие удивили. Рассказывали, что в Систели отслужили торжественную панихиду по умершему принцу. Его преосвященство во время службы стоял бок о бок с Регентом. Разгневал ли правитель Бога или нет, но в последнее время его преследовали мучительные приступы болотной лихорадки... Стало известно, что его преосвященство посетит земли Лувара и Ларви, несмотря на плохие дороги. Сын Регента Луи женился на младшей дочери сеньора Иллири. Поползли слухи, что юная красавица уже ждет наследника.

— Новая династия. Регент скоро умрет, и его сын займет трон. Пройдет сто лет, и кто тогда вспомнит о несчастном ребенке, злодейски убитом в Бренилизе? Новый поворот истории — новые жертвы. Время отбрасывает все ненужное,— ворчал Сальвиус.

Шевильер однажды не выдержал и начал подтрунивать над стариком:

— Ты не пробовал поэмы писать, Сальвиус? Может, юный принц был последним отпрыском вырождающейся династии, а этот наследник, которого носит мадам, станет великим королем, о котором ты так мечтаешь.

Лекарь подпрыгнул от возмущения:

— В жилах убийцы течет не кровь, а вода! — негодующе воскликнул он, процитировав систельскую пословицу, но тут же опомнился и бросил быстрый взгляд на Олега.

Повисла неловкая пауза.

— Да-да,—забормотал Шевильер и попытался загладить свою оплошность, сменив тему: — Так когда нас собирается посетить его преосвященство?

В ответ раздался одинокий, по-детски веселый смех Проклятого, такой искренний и заразительный, что все заулыбались вместе с ним.

— Сальвиус, вода не так уж плоха. Она свежа и чиста. К тому же утоляет жажду,— произнес юноша.

Глава 4

Его преосвященство прибыл в замок Ларви в середине апреля и остановился на три дня. Затем он направился в Лувар, предварительно известив, что сможет провести там только одну ночь.

Епископ оказался маленьким добродушным человеком преклонного возраста. Несмотря на мягкие манеры, в нем можно было без труда распознать волевого и незаурядного властителя душ и земель.

— Сын мой,— улыбнулся он, приветствуя Эммануэля.— Меня много раз упрекали в недостаточном внимании к моим детям на севере, и я очень рад, что, наконец, приехал к

Эммануэль представил его преосвященство вассалам Лувара, после чего епископ, отведав превосходного вина, с удовольствием осмотрел замок, на вид вполне искренне интересуясь его особенностями и достопримечательностями.

— Я вижу, сеньор Лувара еще не нашел времени для прекрасной дамы. Подумывает ли он об этом? — спросил он Эммануэля ближе к вечеру.

— Спешить некуда. Мне всего двадцать шесть,— отвечал тот, улыбаясь.

— Однако вам уже пора продолжить свой род. Кроме того, семья приносит радость и смягчает сердце.

Эммануэль ничего не сказал, а только все обратил в шутку, осведомившись, не проделал ли его преосвященство стольтрудный путь только ради того, чтобы предложить ему выгодную партию. Епископ, улыбаясь, развел руками и больше не касался этой темы.

Вечером прелат изъявил желание поужинать наедине с де Луваром. Вассалы откланялись и стали разъезжаться.

Было очевидно, епископ настроен на разговор по душам и хочет сообщить Эммануэлю нечто очень важное.

— Сын мой,— начал он, удобно устроившись в кресле с кубком вина в руке,— на вас возложена очень трудная задача — защищать наши границы от варваров. И я вижу, что вы прекрасно с этим справляетесь, но до меня дошли слухи о вашем суровом и безжалостном нраве...

— Эти слухи сильно преувеличены,— отрезал Эммануэль.— Моим вассалам не на что жаловаться, как, впрочем, и всем остальным, кто находится в моей власти.

Резкий ответ собеседника привел епископа в некоторое замешательство. Он вздохнул — сеньор Лувара не относился к тем, кого можно было пожурить по-отечески.

— Говорят, к вам на попечение передан варьельский Проклятый? — сменил тему старик.

— Да. Он здесь живет уже полтора года. Вы с ним скоро встретитесь. Заключенный придет сюда в девять на ежевечернюю аудиенцию, если, конечно, вас это не сильно побеспокоит.

— Вовсе нет... Я прекрасно помню, как исповедовал его в Бренилизе. Несчастная заблудшая душа. Осталась ли у него надежда на спасение? Он раскаялся?

— Не знаю, святой отец. Мы с ним ни разу не говорили на эту тему.

— Наше прошлое остается с нами навсегда,— наставительно произнес епископ.— Не совершайте необдуманных поступков, дабы не раскаиваться впоследствии.

Он помолчал немного, а затем заговорил о своем путешествии, о мягкости южного кпима-та, о гондолах и прекрасных заводях Систели, коснулся темы брака сына Регента и стал описывать роскошь празднеств в честь столь знаменательного события. В этот момент дверь распахнулась, и в зал вошел Олег. Епископ поднялся ему навстречу, приветственно подняв руки.

— Сын мой, помните меня? Мы встречались с вами полтора года назад в Бренилизе, когда вы проезжали по нашим местам с графом де Ривой. Помните нашу беседу?

— Помню, монсеньор. Вы проявили ко мне исключительную доброту и милосердие,— глаза Проклятого светились радостью.

— Если пожелаете, я мог бы исповедовать вас еще раз, Божьей милостью,— перекрестился старик.

Эммануэль улыбнулся. Его забавляли некоторые обороты речи епископа, немного вычурные и устаревшие. По глазам Олега было видно, что его они тоже веселят.