Варфоломеевские ночи

Пустых квартир было много: бери себе любую, вселяйся и живи. Многие выбирали большую квартиру и недалеко от работы, чтобы на работу ходить пешком. Некоторые утверждают, что так зарождались коммуналки, но это неверная трактовка. Учение Ленина само собой предполагало проживание в коммунах.

Беднота поселялась семьями для безопасности своего быта. Если в одной квартире проживало 3-4 семьи, они в какой-то мере были гарантированы от вторжения ночных грабителей.

Тогда в Петрограде был разгул бандитизма, и налеты были каждую ночь. Одному в квартире от целой банды не отбиться. А вот когда мужчин в квартире много, то тогда отбиваться от нападений бандитов проще. То есть, появление коммуналок было связано не с уплотнением квартир буржуев, как это нам представляли, а с реалиями жизни после революции. Тогда не было необходимости в уплотнении буржуев, потому что буржуи - это горожане, жители Петрограда. А их почти всех убили во время революции, и центр Петрограда стоял с пустующими домами, которые не кем было заселять.

Были и куда более сложные случаи из жизни тех, кто до переворота не успели уехать за границу, им и во сне не могло присниться, что их ждет, случайно выживших во время погромов. Так произошло и с Софьей Абросимовой, единственной дочерью еще довольно молодых родителей. В их семье была прислуга Маша, очень добрая, работящая, но несколько неряшливая девушка на год старше Софьи.

События 3-4 июля, когда большевики потерпели сокрушительное поражение, их не коснулись. Это вселило надежду и в октябре, когда большевики снова подняли голову, что на их семье эти события не отразятся. И потом никто не ожидал такой жестокой расправы над простыми людьми, кто занимал нейтральную позицию - ни за левых, ни за правых.

Софья подружилась с Машей и даже помогала ей выполнять работу по дому. Они вместе стирали, мыли полы и посуду.

– Вы только не переживайте, - говорила Маша.
– Если что случится недоброе, я вас закрою в комнате на чердаке. Туда никто не заберется.

Так и случилось, как предсказала Маша.

В Варфоломеевскую ночь, когда отовсюду стали раздаваться крики и плач, Маша схватила за руку Софью, увела ее на чердак и закрыла там, а запасной ключ оставила ей на всякий случай, если не сможет вернуться и открыть ей дверь.

Пережив этот ужас, Софья оделась в одежду прислуги, накинула платок на голову и стала спускаться на второй этаж, где уже все были мертвы. Ни Маши, ни родителей, только следы крови на постелях, на полу, вывернутые шкафы с разбитой посудой.

В столовой за большим столом сидели гопники и тянули водку.

– Ты кто будешь?
– спросил один гопник.

– Я убирала у хозяев, они меня кормили и давали на дорогу, когда я собиралась к матери.

– Буш у нас убирать? Теперь это обчага. Нас тут пять семей. Каждому угодить надоть.

– А где мои хозяева?
– спросила Софья, едва сдерживая рыдания.

– В Неве плавают, ответил один гопник.
– Чо, жалко, да? Впрочем, пойдем, мы тебя обнимем...

– Я ишшо не вылечилась, наградил меня один ухажер. Дайте лучше, я поменяю посуду: принесу чистую, а эту вымою.

Софья в страхе не знала, что делать дальше, как быть? Желание жить подсказывало ей: надо приспособиться. И она стала жить какой-то двойной жизнью, убирала, а когда менялись хозяева, привыкала к ним. И все это ради жизни. В свободные минуты уходила на берег Невы, смотрела на воду, крестила и шептала: да будет вам эта вода пухом. Вы нашли вечный покой, а я не могу, я должна провести жизнь в страдании, я не могу сама на себя наложить руки. Прошли годы... Она прожила долгую жизнь. Уже резни не было, уже можно было жить на пенсию в своем уголке, который выделила ей советская власть, но тут началась война, вторая мировая...

20

В скором времени после захвата власти Ленин принимал генерала немецкой разведки Гофмана. Гофман, как и раньше, когда Ильич был его подчиненным, вел себя высокомерно и его глаза не останавливались на убранстве кабинета, в котором сидел Ленин, утопая в мягком кожаном кресле. В новеньком костюме снежной белизны рубашке и галстуке, в белых перчатках генерал Гофман вошел в кабинет бывшего немецкого шпиона, а теперь руководителя государства, с почтением, немного шаркая ногами, держался изо всех сил, чтоб не перейти на строевой шаг. Он сразу занял шикарное кресло, доставленное из Зимнего дворца, и произнес последнюю немецкую кличку Ленина "цуцик" и только потом добавил, зер гут".

Ленин, тоже не лыком шит, только наклонил лысину и пальцем ткнул в галстук генерала, давая понять, что можно начинать беседу.

– Нечем платить, генерал, - тут же, первым заговорил Ленин.
– Если только...я могу отдать миллион квадратных километров земли. Забирайте Украину, русский Донбасс, там донецкий угольный бассейн. Что бы еще? право, не знаю, генерал. А, можно и весь юг вместе с Одессой и Крымом. Это предварительные условия для заключения сепаратного мира.

– Германия очень нужна этот сепаратный мир. Ми измотать свое войско, свой техника, пожалюста, цуцик. Франция, Англия на нас давить. Нас всех окружить: Россия с востока, Антанта с запада. Ми еще можем взять деньги, золотые Николаевские, сырые материалы, хлопок, масла, тонна золота, николаевские золотой рубль, вся Украина и половина Россия. Зачем так много Россия земля? пожалюста, цуцик. Надо отработать деньга, полюченный от Германия на революция. Вот последний зарплата за твой труд Цуцик, пятьсот тысяч марок и приказ на твой освобождений согласно твой заявлений в немецкий Генеральный штаб.

– А почему Цуцик, что за Цуцик, - возмутился Ленин.

– Это твой кличка в немецкий генеральный штаб. Ти был мой шпион на фамилия Цуцик.

– А черт, подзабыл.

– Ти, когда получать немецкий марка, всегда подписывался: цуцик, - сказал Гофман.

– Генерал Гофман! это архи секретно. Нельзя повторять это...проклятое слово. А по поводу заключения договора, сепаратного мира, будем думать. Мои соратники категорически возражают, что с ними делать, право не знаю.

– Ти их - чик-чик.

– Гм, а с кем я буду работать? Вон Петроград - пустой город. Гвардейцы перестарались. Я согласен на мир. Только так быстро я не могу это сделать. Мне нужно месяца три, а то и четыре, господин генерал.

– Моя доложить канцлер Вильгельм.

– Через два дня мы повторно соберем Второй всероссийский съезд Советов. Он утвердит мою кандидатуру в качестве председателя этого Совета Народных комиссаров, тогда я буду обладать всей полнотой власти.

– А если твоя не утвердит, что будешь делать?

– У меня есть Дзержинский, Коба, Бронштейн, Апфельбаум, мы этот Совет заткнем за пояс. Главное, что мы победили.

– Да здравствует дружба, Вильгельм Второй и...

– Ленин, вождь мировой революции, - подсказал Ленин.

В тогдашнем обществе сепаратный мир был встречен в штыки. Так 12 ноября 1917 года газета "Народ", выражая свое возмущение действиями советского правительства, писала: "Ленин и Троцкий предлагают Германии сепаратный мир.... Штыком и насилием узурпируя волю народа, Ленин и Троцкий губят народ, вгоняя страну в тупик, из которого долгие годы она не сможет выбраться. Издеваясь над российской демократией, издеваясь над солдатами, рабочими и крестьянами, именем которых они самозванно прикрывают это позорное преступление".

Но Ленин теперь наплевал на мнение народа, над которым он уже занес свой меч. В начале ноября 17 года он от своего имени разослал во все полки, дивизии распоряжение о том, что армиям нужно готовиться к заключению сепаратного мира с Германией.

Тогда был запущен метод подсчета голосов Кацнельсона - подделка или исправление.

Ленин 19 ноября 17 года посылает телеграмму немцам о том, что переговоры о сепаратном мире могут начаться в Брест-Литовске в ближайшие дни - 3 декабря 1917.