Вариации на тему

— Здравствуйте, у меня склероз мозга, — заявила я, прикрывая за собой дверь. — Все на свете забываю и вообще теряю последние остатки памяти.

Врач ответил на мое приветствие и пригласил сесть. Он даже поднял на меня глаза и ободряюще улыбнулся — такое хорошее впечатление произвело на него мое чистосердечное признание.

— Так-с, значит, плохо с памятью, — констатировал он. — Фамилия?

Узнав фамилию, он исчез за ширмой, чтобы вымыть руки. Мыл долго. Я поняла, что память мою будет он ощупывать стерильно чистыми руками, и еще раз убедилась, что открыла нужную мне дверь.

Наконец хозяин кабинета, пахнущий чистым полотенцем и яичным мылом, появился из-за ширмы. Долго рылся в карманах халата. Ничего там не отыскав, взглянул на меня и снова поздоровался:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — ответила я.

— Что привело вас к нам?

— Да память же.

— Ах, память… И что же с ней случилось? — осведомился врач.

— Не помню ничего, — повторила я. — Сразу же все забываю.

— Вот как? Это нехорошо — сразу все забывать, — пожурил он меня. — Очень нехорошо… Ваша фамилия?

Я повторила фамилию, добавив к ней имя. Просто так, на всякий случай.

Сев за стол, он принялся разбирать истории болезни.

— Итак, на что жалуетесь? — поинтересовался он, продолжая рыться в бумагах.

— Память ослабла, — прошептала я.

— Ясненько, — пропел он, извлекая из груды пухлую папку.

Когда я увидела свою историю болезни, меня просто пот прошиб! Толстая, как том энциклопедии. Хоть убей, не помню, когда успела столько наболеть. Это еще раз подтверждало, что память у меня в самом плачевном состоянии.

Кое-как одолев этот трактат, врач развел руками:

— Ну, знаете ли, после двух инсультов нельзя требовать чудес от своей памяти. Да и возраст пенсионный…

— После двух инсультов?! — изумилась я. — Абсолютно не помню… А возраст… Не девочка, конечно, но…

— Ведь вы — Шпокявичене Броне Антановна, 1887 года рождения. Здесь черным по белому написано — перенесла два инсульта. — Голос стал строгим, брови нахмурились.

Я клятвенно заверила его, что никакая я не Шпокявичене, однако врач согласился с моим утверждением лишь после того, как раскопал наконец действительно принадлежащую мне историю болезни.

— А-а! — полистал он ее. — Ясно. Так на что жалуетесь, если вы не Шпокявичене?

— Память у меня, знаете, ослабла.

— Ясненько, ясненько, — закивал он. — Значит, память на обе ноги хромает…

Что еще приключилось с ногами моей памяти, я так и не успела услышать: врача позвали к телефону. Вернулся он не скоро. Зато, вернувшись, широко заулыбался и пожал мне руку:

— Здравствуйте, здравствуйте! Мы, кажется, с вами знакомы. Где встречались-то? Не у Каркласов ли?

— Да, — подтвердила я, — встречались. Только не у Каркласов.

— Да, да. У меня исключительная память. Один раз увижу человека — и на всю жизнь… Так что у вас? Нога, кажется, хромает?

— Нет, память, — шепнула я.

— Ах да, память! Сегодня, сдается, кто-то уже жаловался на подобное недомогание. Значит, память прихрамывает? Разберемся…

Но мне снова не удалось выяснить, что же случилось с моей памятью: в дверь сунулся какой-то пожелтевший субъект.

— Доктор, — просипел он, — вы мне рецепт…

— Помню, — успокоил его врач. — Вылечим вашу память.

— Желудок, — возразил желтый.

Когда, получив рецепт, он исчез, врач обернулся ко мне. На этот раз не поздоровался, и я даже немножко обиделась.

— Вот что, — сказал он решительно. — Сейчас получите направление и завтра, с самого утра, отправляйтесь в лабораторию. Сделаем зондирование.

— Мозга? — ужаснулась я.

Он снисходительно улыбнулся. Видимо, обладал чувством юмора.

— Желудка, — подмигнул он мне. — Всего хорошего.

— Всего хорошего, — поднялась я.

Он исчез за ширмой. Снова запахло полотенцем и яичным мылом. Я поняла: если не сменю тактики, придется здесь заночевать. Хотя я уже очень привязалась к этому человеку, хотя день и ночь с удовольствием бы слушала его любезное «здравствуйте» и вдыхала аромат яичного мыла, все-таки следовало подумать и об интересах других больных, для которых у него совсем не оставалось времени.

Когда он вновь появился из-за ширмы, я уж и не помню, кто первый сказал «здравствуйте». Кажется, произнесли мы это слово синхронно.

— Так какая же хворь на вас напала? — поинтересовался он.

— Не помню, — пробормотала я, отступая к двери. — Забыла…

Он снова улыбнулся и подмигнул — безусловно, ценил юмор.

— Не помню, — повторила я, открывая дверь.

— Только не забудьте сделать зондирование желудка, — донесся до меня его заботливый голос. — Прямо с утра.

— Спасибо, — откликнулась я из коридора, — не забуду! Если только не охромею вконец…

СТАРОСТЬ МОЖНО ПОБЕДИТЬ

В наше время, когда стали появляться геронтологические кабинеты, от советов, как, старея, не стареть, нет отбоя. В общих чертах они сводятся к следующему: побольше двигаться, почаще гулять на свежем воздухе, воздерживаться от жирного и спиртного, питаться главным образом овощами и фруктами, раз в полгода показываться лечащему врачу (он, видите ли, просто мечтает о встрече с вами!), избегать отрицательных эмоций и стрессов (они, как известно, прежде чем обрушиться на вас, присылают свои визитные карточки) и вовремя ложиться спать.

Однако уже сам факт вашего интереса к подобным рекомендациям свидетельствует о том, что вы, как говорится, не молодеете и сами это признаете. Так вот, чтобы не стареть, надо не обращать внимания на советы, как не стареть. Какая от них польза? Прислушавшись к одному совету, последовав другому, вы вскоре все равно возвращаетесь к привычному образу жизни. Но если прежде с аппетитом ели, с удовольствием выкуривали сигарету и без зазрения совести валялись в постели, то ныне все эти маленькие радости отравлены сознанием, что вы роете себе могилу.