Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль

Покрышева не оставляло странное чувство, что все произошедшее было тщательно отрежиссированным спектаклем с четко определенными ролями для каждого участника. Все знали, что делать, но выглядело это настолько ненатурально, что просто бросалось в глаза. Так иногда случается в театре, когда актер вдруг скажет что-нибудь так, что становится неловко и хочется отвернуться. Только адмирал флота казался реальным, цельным человеком. Именно от его слов тяжесть ушла, осталась только усталость от спавшего напряжения.

Внизу он получил оружие, и Новиков сел в машину вместе с ним. Они поехали обратно в управление ВВС, позади держалась машина с незнакомым ему генерал-лейтенантом авиации и морским полковником. После выезда за ворота Кремля впереди пристроилась еще одна машина, с охраной.

– Все понял? – спросил его Новиков, как только они пересекли мост, отделив себя от всего произошедшего в кремлевских стенах.

Покрышеву стало немного стыдно за свои мысли. Главмаршал был честным и сердечным человеком, и если он вел себя в присутствии Сталина как-то не так, то наверняка на это были веские причины.

– Так точно, товарищ главный маршал, понял, – вздохнул он.

– Не вздыхай, голова садовая… – дружески ткнул его в плечо Новиков. – Сотни человек о таком бы мечтали. Сейчас с Федоровским и Валерианом Федоровичем сядем и будем делать дело, понятно?

Они подкатили к воротам управления, машина охраны остановилась, перекрыв улицу, и ее пришлось объезжать.

Следующие четыре часа и полдня за ними были проведены в ругани. Сидя в комнате, пепельницы в которой переполнялись минут за сорок, четверо летунов сводили элиту морской и армейской авиации страны в списки. Эти списки исчеркивались, мялись и переписывались, постепенно очерчивая костяк части, которая должна была зачем-то задавить всех. Это, опять же неизвестно почему, считалось более важным, чем оголение фронта, оставленные без командиров полки и эскадрильи – между прочим, в самую страдную пору.

К своему облегчению, подполковник довольно быстро понял, что идея создания «асовской» части, не раз поднимавшаяся в прошлом, но так ни разу до конца и не воплощенная в жизнь, вовсе не вызывает протеста у Новикова. Идея была, в общем-то, благодарная. Забрав у каждой воздушной армии по четыре-пять самых сильных бойцов, они не слишком ослабляли ее мощь (командные должности недолго будут оставаться свободными), а плюсы от включения соответствующих фамилий в формируемый список были несомненными.

– Гриб [10] , оба Глинки [11] , Амет [12] , этот еще, как его… – прикрыв глаза рукой, жестикулировал зажженной папиросой Покрышев, пытаясь вспомнить еще не названные фамилии хотя бы тех летчиков, которых он знал лично.

– Погоди, Петро… Григорий, что у тебя там по флотским?

– Так, по балтийцам – это самые боеспособные части. Из четвертого гвардейского – Голубев…

– Какой?

– Василий [13] . И Цоколаев Геннадий еще.

10

Имеется в виду Михаил Гриб, известный ас 8-го ИАП/6-го ГИАП ВВС ВМФ, воевавший на Черноморском флоте. К маю 1944 г. сбил 10 вражеских самолетов лично и 12 в группе и до конца войны боевой счет не увеличил. Один из самых результативных летчиков-истребителей советской военно-морской авиации.

11

Братья Дмитрий и Борис Глинки являлись известными асами, имея к концу войны 50 сбитых лично и 27 лично плюс 2 в группе соответственно (к середине июня 1944 года – 46 и 27 плюс 2 соответственно). Это, однако, не единственный известный случай. Из трех братьев выдающегося германского аса начального периода войны Адольфа Галланда (103 сбитых за период 1940–1941) двое последовали за ним в люфтваффе и погибли, имея на счету 51 и 17 воздушных побед. Еще более известны братья Манфред и Лофар фон Рихтгофены – германские асы Первой мировой войны.

12

Амет-Хан Султан, получивший известность в небе Сталинграда, к концу войны имел 33 сбитых лично и 19 в группе (к середине июня 1944 года – 27 плюс 19), впоследствии – дважды Герой Советского Союза, летчик-испытатель. Погиб в 1971 году при взрыве в воздухе летающей лаборатории на базе бомбардировщика Ту-16.

13

Василий Голубев, один из наиболее известных летчиков Ленинградского фронта, был ведущим асом, а с августа 1943 года и командиром знаменитого 13-го ИАП/4-го ГИАП ВВС Балтийского флота. Оценки числа его побед довольно сильно разнятся: считается, что к марту 1944 года он сбил 15–19 вражеских самолетов лично и 10–20 в группе, до конца войны боевой счет не увеличил. Среди сбитых В. Голубевым, как предполагается, были трое германских асов, награжденных Рыцарским крестом. Является одним из 164 советских военнослужащих, награжденных британскими орденами (командор ордена Британской империи, 1943).

– Он уже не летает.

– Это кто еще сказал? Если в академии, то не значит, что не летает. Так, из третьего гвардейского – Костылев…

– Здорово…

– И Игорь Каберов [14] . Эти самые лихие.

– Так, я нашел еще одного – Николай Морозов, комэск в 731-м ИАП…

– Морозов… Морозов… Нет, не слышал про такого. Ладно, ставь в запасной список. Сколько в сумме?

– Уже за сорок.

– Много. Нам ведь тридцать семь дали, верно?

– Точно так. – Полковник-моряк мотал головой, пытаясь разогнать вокруг себя табачный дым и не отрываясь от измятых листов. – Восьмерка на бомберов, их не мы формируем.

14

Георгий Костылёв и Игорь Каберов – асы ВВС Балтийского флота. Оценки числа воздушных побед Г. Костылёва довольно сильно разнятся: считается, что к августу 1943 года он сбил 7–10 вражеских самолетов лично и 21–35 в группе, а в дальнейшем победы не регистрировал вовсе. И. Каберов сбил к марту 1943 года 9 или 10 самолетов лично и 14–18 в группе, до конца войны боевой счет не увеличил; в 1945 году был переведен на Тихоокеанский флот и участвовал также в боях с Японией. Большинство побед обоих летчиков пришлись на самый ранний период войны, что было выдающимся результатом.

– А кто?

– Сам Раков. Он недели через две будет отозван, ему полегче, но зато переучиваться надо.

– Ой, черт! – Покрышев схватился за голову. – На что?

– «Су шестые». Это как «вторые», но моторы получше, и с ними весь оголовок.

– Голова моя садовая! Да мы-то на чем?!

– Э-э-э… Да на том же, что и сейчас, в принципе. «Яки». Усилена конструкция… Крюк там, крылья складываются – всякие морские штуки… Сборка штучная, дерева почти ноль… Так… – Он полистал затрепанный блокнот с плотной непроницаемой обложкой и прошивкой из толстых шнуров. – Двадцать восьмого у нас запланировано с Яковлевым, смотрим машины. Ага, на двадцать восьмое – «яки третьи», их в основном составе двадцать четыре, через три дня в Монино – уже «яки девятые», серии Д и ДД. Слышал про такие? [15]

15

Дальний и сверхдальний варианты истребителя, выпускавшиеся довольно заметной серией. Участвовали, в частности, в сопровождении американских «летающих крепостей» в челночных рейсах с использованием советских аэродромов.

– Нет. – На лице Покрышева отразилось недоумение. – Что за?..

– Дальние. Для сопровождения и, в нашем случае, разведки. У американцев серийные машины с такой дальностью…

Полковник вдруг осекся, и Покрышев понял, что в его словах кроется что-то большее. Исключительно по закаменевшему лицу моремана. В самой фразе ничего такого уж секретного вроде не было.

Работать они закончили тогда далеко за час ночи.

Список в более или менее определенной форме был создан к двадцать третьему июня. Чтобы сформировать специализированную группу воздушной разведки, пришлось привлечь еще одного подполковника с Северного флота, которого выдернули для награждения «Нахимовым» в Москву. Вручив орден, его под конвоем отвезли в управление и, не вводя в курс дела и ни с кем не знакомя, приказали составить список самых выдающихся морских разведчиков с истребительными навыками по ВВС всех четырех флотов, предупредив, что за каждую фамилию он несет личную ответственность.

Старый полярный летчик, лично знавший еще каждого из первой семерки [16] и не боявшийся ни черта, ни бога, ни начальства, поставил первым в списке одноглазого и однорукого капитана, прорвавшегося когда-то в гавань к «Тирпицу». Покрышев, прочтя это, невесело усмехнулся. Его искалеченные ноги не давали покоя многим тыловым крысам, которые снова и снова заставляли его отстаивать свое право летать, хотя бы и на спецсобранной машине. В сноске было поставлено, что капитан уже полгода как пропал без вести на «спитфайре».

16

Имеются в виду первые семь Героев Советского Союза, летчики, спасшие экспедицию Шмидта, зимовавшую во льдах после гибели «Челюскина».

Выходка полярника могла бы насмешить, если бы не была такой грустной. Даже армейские фоторазведчики долго не жили, что уж говорить о морских.

На чисто бумажную работу ушло почти две недели. За это время один из летчиков первого состава пропал без вести, сбитый зениткой над узловой станцией прифронтовой зоны. Выбросился ли он с парашютом, никто не видел. До него вызов дойти не успел. Покрышеву пришлось долго мучиться, решая, включать ли в список Лихолетова и еще пару человек. Очень хотелось иметь рядом кого-то надежного, как болт. Он не сомневался, что асы, которых начали по одному выдергивать «в распоряжение», – отличные ребята и хорошие товарищи, но три года в пекле плечом к плечу он провел все-таки не с ними. Имея своих ребят рядом, за спиной, можно ничего не бояться.

Но что тогда немцы сделают с его полком… Один плотный бой без одного из них в качестве лидера, и все – вырежут, вычистят под ноль и пацанов, и середняков, и даже стариков уже. Просто задавят, не дадут оторваться, выбьют в зоне отсечения выдирающихся из боя…

Он вспомнил висящие в безжалостно синем небе парашюты, тела, вытянувшиеся на стропах, чадящие костры сбитых, и свой дикий крик, и последнего из его эскадрильи, матерящегося в эфир в невероятной круговерти безумного боя – к этому моменту двух против восьми. Вспомнил и вычеркнул своих – и из основного списка, и из запасного.