Вариант бога

– А разговаривать они с тобой будут, никуда не денутся… Сама увидишь.

Послав Кошкина ко всем чертям («Хорошо, Иван Фомич, мы не будем это печатать, не волнуйтесь»), я включила компьютер. У меня была запись разговора с Фоминой и три часа до отправки газеты в типографию.

***

Снимать текст с диктофона – дело долгое. Многие не любят этот механический этап нашей работы. А я люблю. Мне нравится слушать интервью как бы со стороны, убегать за ответвлениями мысли, которые остались без внимания (я обычно в скобках по тексту отмечаю эти вновь открывшиеся возможности). А иногда слышу что-то такое, что совсем упустила в разговоре. Ведь невозможно быть внимательным каждый миг!

Потом не торопясь работаю над текстом. Правлю. Перечитываю. Правлю опять. «Убиваю любимых»… Непростая задача и непростое, посетившее меня два года назад открытие: твоя любимая мысль в тексте, как правило, не нужна.

Поэтому вычищать, безжалостно вычищать всё личное, выстраданное, своё; вырезать и выбрасывать всё, что служит лишь украшением – нужна только история героя, только динамика, только развитие и логика мысли.

А выводы – их доверим читателю. Это его часть работы…

– Ну что, щелкопёр? Газету ещё не развалила? – отец. Как чувствует, когда позвонить… И главное, что сказать!

– Впрочем, это будет небольшая потеря для общества…

Ладно, дорогой папа. Когда-нибудь ты поймёшь. Вот пошлю текст на конкурс, там увидим: нужно это обществу или нет.

Просидела я часов пять с половиной – типографию уговорили подождать. Фомина согласовала материал, не моргнув глазом. Возможно потому, что мы опять встретились в кафе, где всё ещё был на смене умный Петенька? На дне его взгляда горела красная искра… Да что ж это такое сегодня с людьми!

Уже дома до меня дошло: это я у них в зрачках отражалась. В красном платье.

***

Позвонила Игорю: рассказать. Не взял трубку.

Жаль: думала, посмеётся…

Мы познакомились с ним в гостях у Кнуровой. Сроду не бывало у неё никаких гостей: ну, не из тех она людей, кто будет ждать тебя у стола с калачами и пирогами… Но вот как-то вечером оказались тут оба: он и я. Пили чай и много смеялись. Я вспоминала разные нелепости из жизни редакции, Кнурова выступала с людоедскими рассказами из своей практики. «Весело с вами, девушки!» – говорил Игорь. И улыбался. Лицо у него… Оно суровое, скорее. Такое, как говорят, непроницаемое. Да некрасивое! – прямо скажем. А улыбнётся – и всё. Хочется с ним на край света пойти.

Очень скоро мне стало ясно: подавить желание ляпнуть Игорю, что я хочу с ним на край света, не удастся – оно само как-нибудь ляпнется. И поэтому, вскочив, я заявила, что мне пора, и унеслась в прихожую.

Унеслась в прихожую, начала одеваться. Они вышли проводить. Я влезла в пальто, сунула руку в карман за перчатками, но перчаток там не оказалось, а оказалось там что-то гладкое и прохладное – как будто южный камешек, обточенный морем… Я не удивилась внезапному этому камешку: просто не было сил, все силы уходили на то, чтобы выдержать взгляд Игоря – он на меня смотрел, я чувствовала. Прямо разглядывал! И Кнурова смотрела. И тишина от них распространялась – непонятная.

Конец ознакомительного фрагмента.