Варлорд. Врата Тартара

И ведь в этом случае желать ее смерти могут желать как сторонники мира, так и войны – последние даже больше, слишком уж она неудобна. Может быть именно с этим связана подобная наглость при попытке ее убийства в центре Петербурга? Потому что противоборствующие партии уверены, что головы от недовольства императора не полетят? В таком случае и Валера, который унес голову к некроманту, в самое ближайшее время узнает много нового и встанет перед достаточно тяжелым выбором.

Правда, все это верно лишь в одном случае. И сторонники войны могут желать смерти княжне в том случае, если ее мать - Анна Николаевна, еще жива. Потому что княгиня со мной, в отличие от Анастасии, практически никак не связана. И как княжна ни якорем, ни трамплином для меня послужить не может. И как бы не развернулись события на Юге России, в связи со мной все останутся при своих.

Все то время пока я размышлял, Анастасия смотрела на меня, за легкой насмешкой скрывая напряжение. И всем видом показывая, что хотела бы услышать мои соображения насчет происходящего.

– Других идей у тебя нет? – все же не желая пока озвучивать собственные догадки, поинтересовался я на всякий случай.

– Артур, - усталым, и при этом удивительно чарующим голосом произнесла княжна.

– Настя, - во второй раз в жизни я назвал ее так, чем серьезно сбил с толку. Даже заметил, как у нее от неожиданности дыхание сбилось.

– Вокруг тебя сейчас водят хороводы представители самых высоких фамилий двух Империй. Ты хочешь сказать, возможна другая причина охоты на меня? – справившись с эмоциями, прежним чарующим тоном поинтересовалась княжна, медленно выговаривая слова. При этом мыслеречь придавала ее голосу совсем уж удивительный и приятный оттенок.

– Двух империй? – уточнил я.

– Двух империй, - кивнув, подтвердила Анастасия.

– Какая вторая? – поинтересовался я.

С одной все понятно, а вот со второй? Персия часть Российской Конфедерации, да и империей ее сейчас не назовешь при всем желании. Может быть это связано с Эльвирой… Дельных мыслей у меня особо не было, поэтому я просто пожал плечами, выжидающе глядя на княжну.

– То есть кто такая Саманта Дуглас, ты не знаешь? – несколько удивленно поинтересовалась княжна.

– Э…

– Не знаешь, - не скрывая удивления протянула Анастасия. – Но догадываешься, - кивнула она, поймав мой взгляд.

– Но догадываюсь, - в свою очередь кивнул я.

Княжна вновь посмотрела на меня с легкой насмешкой, за которой – я это хорошо чувствовал, пыталась скрыть довольно серьезное волнение.

– Теперь понял. Но это не суть важно, - покачал я головой. – Потому что причина охоты на тебя все же в первую очередь в тебе.

– Вот как? – еще раз невесело улыбнувшись, поинтересовалась княжна и выжидающе посмотрела на меня.

– Вот так, - кивнул я. И как можно более сжато, но при этом стараясь не упустить деталей рассказал Анастасии о раскладе сил в Вольных княжествах в связи с последними событиями. Княжна слушала внимательно и лишь ее яркий румянец выдавал волнение.

Выдав почти всю известную мне информацию, я дал Анастасии время осмыслить услышанное, а после продолжил.

– Я не знаю мотивов Разумовских и Юсуповых, но могу лишь предполагать, что в этих кланах идиотов нет. Уверен, в авантюру с Галицко-Волынским княжеством они вписались совершенно сознательно, при памяти, и наверняка с гарантиями. Они ведь точно не из тех людей, которые безоглядно готовы бросить все на красное. И думаю, что цели этих двух кланов простираются гораздо дальше за пределы границ двух протекторатов. Возможно даже, как главная цель – воссоздание Царство Польского под рукой русской короны. В этом случае гарантии от царя они точно получили. Но, это все конечно догадки. Зато я точно знаю, что ты урожденная Юсупова.

– И…

– И думаю, что именно тебе предстоит возглавить, или даже стать иконой для одной из противоборствующих сторон. Конечно, произойдет это в случае, если Анна Николаевна уже…

– Убита, - спокойно закончила за меня Анастасия.

Ну да, откровением для нее мои слова не стали. Наверняка обдумывала уже этот вариант не раз и не два, смирившись с мыслью.

– Получается, что за мной сейчас охотятся, стремясь убрать или как твою ненужную невесту, или как будущего лидера, если мама убита.

– Или как будущую королеву и невесту одновременно, - добавил я.

Анастасия думала долго. Не меньше нескольких минут она сидела, опустив взгляд.

– Если я стану… королевой, - явно впервые попробовала она на вкус это слово применительно к себе.
– Ты останешься рядом со мной? – подняла взгляд Анастасия.

– А ты уверена, что тебе это надо? – поинтересовался я. Спрашивал в первую очередь насчет себя – нужен ли я ей рядом, но Анастасия как оказалось поняла вопрос совершенно иначе.

– Ты читал Прокопия Кесарийского?

– Только Персидскую войну, - кивнул я уже догадываясь, о чем идет речь. И процитировал: - И вот василиса Феодора сказала следующее…

Дальше дословно не помнил. Зато хорошо помнила княжна. Пронзительным взглядом глядя мне в глаза, она заговорила, заполняя паузу.

– …бегство, даже если когда и приносило спасение, и, возможно, принесет его сейчас, недостойно. Тому, кто появился на свет, нельзя не умереть, но тому, кто однажды царствовал быть беглецом невыносимо. Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой! Если ты, василевс…

Анастасия вдруг осеклась на полуслове. Удивительно – впервые разговаривает со мной подобным образом. В смысле, тщательно выверяя слова, отчетливо заботясь о моих чувствах. По ее эмоциям я понял, что дальнейшую часть цитаты о намеревавшимся сбежать с казной Юстиниане, на короткое время поддавшемся слабости страха, она ко мне не относит никоим образом, но оценил ее тактичность.

– Мне тоже нравится древнее изречение, что царская власть – прекрасный саван, - закончил я за княжну последней фразой из знаменитой речи Феодоры. – Но есть нюанс.

– Какой? – совершенно серьезно поинтересовалась княжна.

– Феодора, эта святая женщина, в юности была… цирковой артисткой, - не стал я произносить слово «гетера», а тем более «проститутка». – И в ее речи есть многие недоговоренности, которые мне, как реально смотрящему на мир, очевидны.

– И какие же?

– В случае потери власти Феодоре было бы очень долго, далеко и глубоко падать. Более того, границы обитаемого мира тогда был гораздо более узкие, а золотые монеты за их пределами теряли ценность без собственной карманной армии. И за время царствования Феодоры как императрицы у нее накопилось столько врагов, что вряд ли она верила в возможность успешного бегства, прекрасно это понимая.

Единственное спасение для нее в той ситуации – это жизнь в лесном шалаше вдали от цивилизации. У тебя совершенно иная история. Ты провинциальная аристократка, и в случае, если откажешься от претензий на власть над значительной территорией Восточной Европы, просто останешься при своих. Балы, красавцы, лакеи и юнкера никуда от тебя не уйдут, как и место в высшем свете.

– И потом всю жизнь знать, что упустила такую возможность?

– Тридцать тысяч.

– Что тридцать тысяч?

– Ты, когда читала о восстании Ника, в первую очередь обратила внимание на решительные слова святой женщины Феодоры, которая привела в чувство собравшихся испуганных мужчин. Я же больше обратил внимание на тридцать тысяч. Именно столько людей, по Прокопию, было убито в Константинополе при подавлении бунта Юстинианом. Ты готова взять на себя подобное? Учитывая, что в грядущей войне жертв может быть не просто не меньше, а поболее, чем случилось после выстрела Гаврилы Принципа? Это ведь вполне может оказаться первым камнем в лавине новой мировой войны.