Ваш непонятный ребенок

Я отмечаю тот факт, что, говоря о Веронике, Маргарита употребляет настоящее время, и напрямую спрашиваю, может ли она устроить мне с Вероникой встречу. Гарантирую полную конфиденциальность. Маргарита сомневается.

— А о чем ей с вами толковать-то? Снова старые раны расчесывать? Ей сейчас забыть все надо…

— Такие вещи не забываются, Марго, — осторожно говорю я. — Ни одна девушка не сможет забыть свою первую любовь, своего первого мужчину…

— Щас! — злобно скалится Марго. — Всю жизнь помнить буду! А жить-то потом как, а, доктор?

— Первая любовь, а у сегодняшней молодежи и первая близость очень часто заканчивается расставанием, а то и обидой и разочарованием, — подчеркнуто спокойно, даже задумчиво говорю я. — Как ни печально это для полюбивших впервые, но это скорее правило…

— Вашими бы устами да мед пить, — усмехается Марго. — Ладно уж, пришлю я к вам эту дурочку. Только договор — родителям Никиным чтоб ни полсловечка.

Я, естественно, соглашаюсь на любые условия.

И вот передо мной сидит Вероника. Никакой косметики, черный свитер с воротником-стойкой, строгое, пожалуй что даже красивое лицо. Вокруг глаз — темные круги.

— Марго сказала, что вы хотели со мной поговорить. — Голос тихий, но твердый, без дрожи и сдерживаемых слез. — Вот, я пришла. Еще она сказала, что папа с мамой не узнают…

— Не узнают, пока ты сама не захочешь, — подтвердила я. — Но прежде чем мы с тобой поговорим, ответь мне на один вопрос: как ты сама — именно ты, не Марго, не я, не родители, а именно ты сама — видишь свое будущее? Что собираешься делать завтра, на будущей неделе, через месяц?

— На будущей неделе? — в темных глазах Вероники появилась растерянность. — Я… я не знаю…

— Ты не посещаешь школу, студию, ушла из дома, твои друзья не знают, где ты. Ты считаешь, что все это больше тебе не понадобится? Ты считаешь, что твоя жизнь кончена, сейчас, в пятнадцать лет? Или ты просто взяла таймаут?

— Тайм… что?

— Это спортивный термин. Перерыв в игре, который предоставляется игрокам по инициативе одного из участников.

— Да, наверное… я… именно это…

— И для чего же ты используешь свой таймаут?

— Чтобы забыть все! — твердо и уверенно, с интонациями Маргариты.

— Получается?

— Не получается. — Опущенный взгляд, закушенная губа. — Пока…

— А может, и не надо забывать?

— Не надо?! Вы думаете, что-то еще может быть?! Вы же ничего не знаете!..

— Может или не может — это тебе виднее. Ты говоришь: не может, значит, так и есть. Я говорю только о том, что не надо забывать.

— А как же тогда?..

— Если мы будем забывать все, что кончается не так, как нам бы хотелось… Много ли у нас останется? Представь себе: юноша и девушка встретились, полюбили друг друга, поженились, родили двоих детей, вырастили их. А потом он встретил другую женщину, а она чуть позже — другого мужчину. Они были вместе двадцать два года, а потом расстались. Это действительная, а не придуманная история. И что же им теперь делать — забыть все эти двадцать два года?! Все радости, все праздники, все счастье, которое они делили на двоих? Все тревоги и испытания, которые они перенесли вместе, поддерживая друг друга? Забыть всю свою молодость?

— Нет, конечно, им нельзя…

— А тебе можно? Тебе было хорошо с Вадимом? Ты чувствовала его поддержку, внимание? Он ухаживал за тобой? Тебе это было приятно?

— Да. Очень. У меня никогда не было такого парня. И у моих подруг тоже. Поэтому я и… Я думала, что этим удержу его.

— Ты и удержала, но ненадолго. И твои родители тут совершенно ни при чем. Вадим, по-видимому, из тех людей, которые не переносят сложных отношений. Любые сложности тяготят их, и они от них попросту бегут. Скорее всего, Вадим никогда и ни с кем не сможет стать хорошим семьянином…

— Да, да… Я и сама про это думала. А откуда вы знаете?

— Да так, предполагаю, — я пожала плечами. — Так что посмотри на все это дело с другой стороны. Тебе всего пятнадцать лет. Создавать семью явно рано. Вадим долго и красиво ухаживал за тобой. Ничего удивительного, что в конце концов ты потеряла бдительность и поддалась на его уговоры. Пусть все это послужит тебе уроком. В конце концов, как говорила твоя подруга Лариса, Вадим ведь по-своему честный человек…

— А вы и с Лариской говорили?! Ну, она вам, наверное, про меня такого наплела…

— Лариса жалеет тебя и говорит, что уж она-то понимает тебя лучше всех. И по-моему, она весьма достойный и умный человек. Который, кстати, действительно попался в ту же ловушку, что и ты. Можете организовать клуб жертв Вадима. Возьмите туда Оксану и ту черненькую девушку, с которой видела его в кафе твоя мама. В Америке очень модны такие штучки…

Я добилась своего — Вероника сначала робко улыбнулась, а потом и засмеялась. И сразу стало видно, что маска усталой скорби — всего лишь маска, и появились ямочки на пухлых щеках…

— И обязательно пришли ко мне Марго, — серьезно сказала я в довершение нашего долгого разговора. — Мне кажется, что в ее жизни действительно были и весьма серьезные проблемы, и настоящие несчастья…

— Да, она очень несчастная, — не менее серьезно подтвердила Вероника. — Она мне рассказывала кое-что… я вам не могу сказать. Но мне кажется, она к вам не пойдет, потому что она думает, что каждый должен справляться сам, а остальное — это для хлюпиков…

— Справляться должен каждый сам, — подтвердила я. — Тут я с Марго согласна. Но можно ведь покрутить проблему, повернуть ее под другим углом, глядишь, что-то и увидится. А в этом деле, сама понимаешь, две головы лучше, чем одна.

— Да, я теперь понимаю. Я скажу Марго. Может быть, вы ей тоже что-нибудь вернете.

— Верну? Что?

— Ну, я не знаю, как точно сказать. Мне было ужасно обидно, что все это напрасно и нужно забыть. А вы сказали: не надо, и я сама поняла, что все это теперь навсегда со мной, и можно вспоминать только хорошее. А Вадим… знаете, мне его теперь даже жалко…

— Ну-ну-ну! — я предостерегающе постучала костяшками по ручке кресла. — В клуб, в клуб, в клуб! Знаю я тут одну, Печориным увлекается, все его в Вадиме разглядеть пыталась…

— Знаю, знаю, это Лариска! — рассмеялась Вероника. — Это ей Печорин нравится… — Девушка лукаво улыбнулась, демонстрируя свои очаровательные ямочки. — А как бы нам ту черненькую разыскать и уговорить ее в клуб вступить? И можно ли ее будет потом к вам прислать? А?

Глава 3

Антон, который ничего не хочет

Он сидел около двери кабинета, не выказывая никаких признаков нетерпения, уже за полчаса до начала приема. Я обратила на него внимание потому, что он был один, ничего не читал и из ушей его не торчали проводочки плеера. Совершенно непонятно было, чем он занят. Спит? Нет, вроде бы глаза открыты. Но встретиться взглядом не удавалось.