Ваш номер — тринадцатый

— Вот и славно, что ни души, — обрадовался Зорин. — Вы вот что. Загляните ко мне: разговор есть. А чтобы кто чужой не забрел, приемную замкните на ключ!

— Хорошо, Денис Викторович, — проворковал селектор.

Спустя минуту секретарша с блокнотом в руках выжидательно застыла перед ним.

— Складывай свои причиндалы, — кивнул ей Зорин. — Они нам сейчас без надобности. У нас беседа по душам будет. Без протокола! — он хохотнул.

Венера положила блокнот и ручку на ближний стул и все так же стояла, исполнительно взирая на шефа. А он старался не смотреть на высоко заголенные кривенькие ножки. Но не смотреть не получалось. Венера же спокойно ждала новых распоряжений, как бы не замечая ни липучих взглядов пьяненького начальника, ни полупустой бутылки, ни лужицы, растекшейся по столу. И только глазки ее, как всегда, посмеивались и дразнили.

Он мотнул головой, стряхивая оцепенение:

— Ты достань-ка из бара бокал и коробку конфет… Вот так. Ставь сюда, на стол. Да сама-то садись, не стой тут обелиском неизвестному солдату!

Он рассмеялся своей шутке и разлил коньяк по бокалам:

— Не откажешься выпить с главным редактором?

— Ну что вы, Денис Викторович! — отозвалась, потупив глазки, Венера. — Разве я могу вам в чем-то отказать?

Услыхав такое, Зорин аж задохнулся: «А вот это мы щас проверим!». Поднял приглашающе свой бокал и опорожнил его махом. Венера без малейшего жеманства последовала его примеру. И к предложенным конфетам не притронулась.

— Значит, говоришь, ни в чем не откажешь любимому начальнику? — переспросил со значением Зорин.

— Ни в чем, Денис Викторович! — заверила преданно секретарша.

— Ну, тогда подойди ко мне! — приказал любимый начальник.

Ее губы оказались мягкими. Она прильнула к Зорину, прижимая его к себе неожиданно сильными руками. Что-что, а целоваться эта каракатица где-то научилась очень даже неплохо!

Он вдруг вспомнил, как меньше года назад в этом же кабинете целовал нефритовую богиню. Вспомнил без теплоты и горечи, просто как о факте биографии. Зорин мотнул головой, прогоняя ненужное воспоминание: да черт с ней, с этой ведьмой мексиканской! И впился в податливые губы секретарши. Он бестолково лапал худосочное Венерино тельце, ощущая, какая у нее и впрямь пышная грудь. Потом взглянул на дверь:

— Так приемную, говоришь, заперла? Замкни-ка, на всякий пожарный, и кабинет!

Секретарша дисциплинированно ринулась к двери, а он, стаскивая с шеи галстук, уже не отрывал клейкого взгляда от кривых ножек, обтянутых прозрачной розовой материей.

Глава двадцать шестая Земля обреченных

Ветер с Балтики нещадно трепал им волосы, заставлял поднять воротники курток. Вот уже час, как Зорин с Администратором прогуливались по берегу начинающего штормить Финского залива.

Для Зорина это был необычный день. Впервые Администратор не призвал его в очередной из бесчисленных своих кабинетов, а пригласил на дачу, в старый курортный поселочек со смешным названием Лисий Нос. И вот они бродят по сероватым дюнам, поросшим осокой и приземистым шиповником, которому не страшны никакие балтийские шквалы.

— Однако этот ветрило начинает пробирать до костей, — заметил Администратор. — Не пора ли поворачивать оглобли?

Вскоре прибрежная роща укрыла беглецов от неистовств разгневанной стихии. Лишь изредка случайный порыв ветра еще настигал их и мстительно ударял в спину.

— Должен заметить, что вы, батенька мой, неплохо вписались в нашу команду! — произнес Администратор, поднимаясь вслед за гостем на крыльцо дома.

Дом был деревянным, синего с белым цвета. Вдоль второго этажа его опоясывали резные балкончики, а кровлю венчали островерхие башенки: архитектура старых финских дач.

В прихожей Администратор сбросил куртку и оказался во всегдашней своей зеленой жилетке. Тут же от него, как обычно, повеяло ароматами былых пожарищ. Но хозяин, словно не замечая нарастающего запаха гари, продолжал нахваливать своего спутника:

— И «анти-Мышонкинской» операции вы придали должное, как говорилось при советской власти, идеологическое обеспечение. А этому кукишу марципановому — депутату Гайдышеву — ну прямо алую дорожку расстелили! Неплохо, совсем неплохо!

Тут гостю сделалось неуютно. Администратор говорил приятные, щекочущие самолюбие, слова, но произносил их как-то неодобрительно, будто не радовался усердию подчиненного, а констатировал нечто, достойное сожаления. На всякий случай Зорин решил увести разговор в сторону:

— Петр Аввакумович, я давно уже спросить хочу. Мне Фабиан (царство ему небесное!) в свое время разъяснил, что «Утренняя звезда» — мощная транснациональная компания. А чем она конкретно занимается, я никак в толк не возьму.

Они вошли в обитую деревом комнату и уютно расположились в деревянных креслах-качалках. Выслушав Зоринский вопрос, хозяин кивнул лобастой башкой:

— Наша фирма, батенька вы мой, занимается ткачеством.

— Чем?! — выпучил глаза Зорин.

— Да-да, — позволил себе улыбнуться Администратор. — Вы не ослышались! И бог, и Люцифер — изрядные ткачи. Бог ткет полотно вечности, бесконечную, так сказать, ткань мироздания. Ну а наш Князь изготовляет полотно земной жизни. И вот ведь штука: скорей всего, ни тот, ни другой не знает досконально, что же за узор выткется на его ковре в конце концов.

— Ну, — протянул Зорин разочарованно, — это вы меня аллегориями потчуете! А я-то просил — конкретно!

— Вот и я вам — конкретно. Это наш, если хотите, технологический процесс. Мы протягиваем нити человеческих судеб, сплетаем их друг с другом, одни укорачиваем, другие наращиваем. (Что вы уже, надеюсь, усвоили, хотя бы на собственном примере!) Вот из этих миллионов ниточек и ткется наша холстина. Прелюбопытная ткань получается! Хотя, между нами, и препротивная. Полотно мелких пакостей и величественных злодейств, мучительной зависти и торжествующей подлости, нелепых амбиций и униженного ползания на брюхе.

В окно билась ранняя весенняя бабочка с серыми крыльями, рвалась в заоконный мир. Чичеванов поднялся, неуловимым движением поймал мятущуюся пленницу и выпустил в открытую форточку.

«Добренький! Скажите пожалуйста!» — отметил не без яда Зорин. И позволил себе настойчивость:

— И все же! Как протекает сам процесс вашего ткачества? Конкретно!

— Далась вам эта конкретика! — поморщился Администратор. — Да на кой шут она вам, батенька мой?

Зорин улыбнулся:

— Петр Аввакумович, вы сейчас пытаетесь грубо нарушить закон Российской Федерации. Я, как-никак, представитель прессы, а вы меня лишаете права на получение информации!

— Ну что ж, — вздохнул Чичеванов. — Коли вам так уж приспичило, ясны горы, извольте! Только смотрите, как бы у вас от моей «информации» душа вверх тормашками не перевернулась! Я уж скоро сорок лет как служу в фирме, а и по сию пору не привыкну до конца. Бывает, она, конкретика эта, так на тебя навалится всем своим спудом, всей грязью и гноем человеческим — хоть волком вой!