Ваша честь

Она опять коснулась лба, но на сей раз этот жест получил продолжение: она провела подушечками трех пальцев вниз по лицу, от лба через нос, и, остановив их у губ, поцеловала, а я подумала: ты, видимо, намолила ей от души так, что ее и живых-то нет, но не было ли это и в самом деле лучшим исходом?

Глава третья

Женщина встала, закрыла окно, и в комнате стало душно, тепло и тихо. Я оказалась замкнута в каменных гулких стенах, на жестком стуле, с хромой ногой и с перспективами, которые не радовали совершенно.

Отбор невест. Здесь его называли так. То, о чем когда -то читала в монографиях я, называлось похоже — смотр.

Популярная забава у византийских и русских царей, один Иван Грозный из них чего стоил. хотя еще в моей памяти отпечаталась история первого Романова и несчастной Марии Хлоповой. И это лишь то, что проходило официально, то, на что съезжались посмотреть со всех концов. Казалось бы, все просто: коронованный властелин, невесты, красота, чувства, но не было там никаких чувств. Хроники сохранили, как несчастных представляли душевнобольными, эпилептичками, развратницами, воровками. Как вытряхивали грязное белье поколений, рушили судьбы, губили людей — на кону была будущая царица, фигура в те времена безвольная и незначимая, до тех, разумеется, пор, пока за ее спиной тенью не вставал тот, кому нужна была власть.

Мне нужна власть?

Не там, где она одна сплошная угроза. Там, где я ничего не знаю и узнать ни от кого не могу так, чтобы не вызвать никаких подозрений.

— И когда начнется этот отбор?

Неправильный был вопрос, но, казалось, служанка уже приняла то, что я — Йоланда — в этом доме недавно.

— Завтра к вечеру, милая госпожа.

Она хлопотала: открыла сундук, начала перебирать какие -то вещи. Интересно, здесь ведь должна быть куча вшей и других насекомых. блох, подумала я, но прислушалась к своим ощущениям: вроде бы я не чесалась. Привычка? Судя по историческим фактам, нет, к подобному невозможно привыкнуть. Хотя читала я как -то про комаров и прочий подобный гнус и что местные считают, что тут главное перетерпеть. А потом привыкнешь

— и укусы чесаться не будут.

А еще я читала, что голого человека в тайге в сезон комары могут полностью выпить часа за два. Кажется. Или нет, за два — половину человека, значит, всего целиком — за четыре, но через два часа это уже не будет иметь никакого значения.

— Ветки свирры! — воскликнула служанка. — Какая роскошь! Милая госпожа, вы позволите взять одну? Малыш Юннеке расчесал себе тельце до крови! Я положу ему в кроватку.

— Бери сколько хочешь, — охотно разрешила я и подумала, что служанка себе на уме. Какой вывод я могу сделать из ее слов? Вшей, по крайней мере, у меня нет, и пусть Йоланда была нелюбимой дочерью, бракованной уродкой, от которой поспешили избавиться, видимо, сразу после того, как она заполучила свою хромоту, а было ей тогда мало лет, раз уже после родилась ее ныне умершая сестра, — несмотря на все это, она была всем обеспечена, в том числе и украшениями, и дорогими средствами местной загадочной гигиены...

— Да благословят вас Все Святые, милая моя госпожа! — обрадовалась служанка и проворно сунула веточку за пазуху платья.

— Расскажи мне, — попросила я. — Все решили, что я могу просто исполнить дочерний долг.

Принято ли здесь говорить о любви к родителям?

— Как вы знаете, госпожа, его высочество наследный принц Арье должен выбрать себе жену, — подумав, сказала служанка. — Никто не знает, что он за человек: он так же, как вы, воспитывался в дальних краях, а его брат не вынес лихорадки. И злые языки говорят, что он выберет деревенскую девку. — Пальцы, лоб. — Да простят меня Все Святые за то, что язык мой повернулся так сказать о милой госпоже.

Она забормотала какую -то молитву, а я отстраненно подумала, что у меня тоже не так уж и много шансов дожить до результатов отбора. Что здесь — вершки, корешки, костоправы с повивальными бабками. Если кто -то возьмет и отправит меня в полет с лестницы — а сомнительно, чтобы у Йоланды достало сил на сопротивление и бегство — никто меня не соберет так, как было. Или мне накапают в алкогольное пойло какой -то яд. Принцу явно не интересно ее прихрамывающее величество, но соперница есть соперница, конкурентку следует устранить.

Хотя, конечно же, все зависит от их критериев — они ведь могли быть совсем не такими, какими мне представлялись. Вдруг хромота здесь — преимущество? Ну мало ли. метка богов? Личный фетиш будущего жениха? Нет, ведь мать Йоланды считает ее уродкой. К лучшему, значит, для меня моя кривая нога, меня сбросят со счетов? Очень вряд ли. Не так важно, кого выберет царь, или не царь, принц, суть не в этом, а в том, настолько мощные силы стоят за чьим-то тщедушным тельцем.

Я ощутила острейшее раздражение на собственное незнание. Как, как прикажете работать в условиях, когда тебе неизвестны правила?

Я перевела взгляд на служанку. Сколько же у тебя, милая, было детей в твоем счастливом браке с незнакомым мне Хакке, и насколько тебя еще хватит? А я? Королевы ведь тоже мерли от родов как мухи...

— Его величество слаб здоровьем еще с войны, — зачем-то сказала служанка и посмотрела на меня. Нет, так не пойдет. Не нравится мне такой взгляд.

— А что там, на площади, происходит? — перевела разговор я, не желая, чтобы моя собеседница сочла мои расспросы слишком. неуместно подробными. Я пока что боялась спрашивать слишком много, не понимая, что я точно должна знать, а о чем нормально оказаться не в курсе.

— Г ородской суд, — улыбнулась служанка и вернулась к своим делам.

Видимо, она должна была перетряхнуть весь сундук — это было вполне логично: я тоже время от времени перекладывала все вещи в шкафах и комодах. Тем более, что здесь с глажкой точно было куда сложнее, чем там, куда мне уже никогда не вернуться. Это было кстати: я могла спокойно подумать, а заодно рассмотреть, что тут носят.

Носили, как я быстро поняла, рубашки, платья и юбки — ну и, конечно, чулки. Очень короткие, кажется, едва выше колен. Платья все были очень похожего кроя — как в «Трех мушкетерах», да, очень удобное сравнение, решила я. И если бы я могла поблагодарить художника по костюмам, я бы обязательно это сделала! Но увы, вряд ли мне теперь представится эта возможность. Да, платья были схожими, только темными. В основном разных оттенков коричневого и зеленого. Одно было серым, а вот красного или кирпичного цвета не было вообще. Интересно. Но ничего мне не дает. Одежда — последнее, чем стоит сейчас заморачиваться.

Но мысли не хотели соскакивать с простой и понятной темы.

Рубашки все были белыми, и их было неожиданно много. Длинные, мне показалось, до щиколоток, если не до самого пола, они все были похожи одна на другую — возможно, подумала я, их полагалось часто менять? В этом был смысл: здесь вряд ли принят ежедневный душ, а в его отсутствие единственный способ сохранить приемлемую чистоту

— это менять одежду, хотя бы нижнюю. И кстати, вдруг сообразила я, от моей служанки потом совсем не пахло.

Что ж, это было неплохо — по крайней мере утверждение, что в средние века от всех несло потом и немытым телом, не соответствовало реальности. При том, что о чистоте здесь представления были очень своеобразными. Из того, что я успела увидеть — мало успела, выводы делать рано — это какой-то странный, параллельный нашему мир, но история и развитие общества везде должно идти одинаково.

Впрочем, мне еще повезло. Хотя бы здесь уже есть одежда и нахожусь я в каменном доме, а не в пещере, закутанная в шкуры, сидящая у грозящего угаснуть костра. Но можно ли говорить о каком-то везении, когда в одночасье ты лишился всего, что имел, и получил непонятную жизнь в непонятном мире? Вместе с квестом «останься в живых», и это касается не только отбора.