Ваше Сиятельство 2

— Иди сюда, мерзавец, — я успел схватить Рамоса за воротник и повалить на стол. Окинув остальных быстрым взглядом, убедился: от этой боевой четверки больше сюрпризов ждать не придется. Балда стоял на коленях, сморкаясь кровью, Жаба забился в угол, Хугель продолжал орать без остановки, лежа недалеко от стола.

Мои пальцы схватили за кадык Рамоса. Помня, что стало с Айлин при его горячем участии, я с трудом подавил желание вырвать из горла его нервно вздрагивающий хрящ. Ладно, пусть поживет еще. Я решил, что именно Рамос должен донести мои слова остальной стае и лично Лешему.

— Слушай меня, ублюдок и запоминай, — я сдавил его кадык сильнее, и он захрипел, забил руками о стол. — За то, что случилось с Айлин, вся ваша блохастая стая будет наказана мной, графом Елецким. Так что живите в страхе — все еще впереди. Молитесь, грязные псы, чтобы Айлин выжила. Только от этого зависит жизнь каждого из вас. Иначе придет посланник Морены и в живых из вас не останется никого. Передай это каждому «волку». Передай это лично Лешему. Передай это вашему хозяину — бритишу Лаберту, пусть каждый живет страстной молитвой, — я повернулся и подозвал жутко напуганную баронессу Грушину. — И еще… — добавил я, несильно дернув его кадык: — Грушина под моей защитой. Если ты посмеешь чем-то угрожать ей, я тебя просто размажу, как твой друг-Балда сейчас размазывает кровавые сопли по лицу. Все ясно?

Он захрипел и отчаянно заморгал, видимо, выражая предельное понимание, после чего мои пальцы медленно разжались.

— Бл*дь, запомни все что сказал граф Елецкий очень хорошо! — баронесса Евстафьева оказалась справа от меня, держа наготове поднятую с пола бутылку, и спросила меня: — Разбить ему о башку?

— Как хочешь, — я пожал плечами и тут же услышал звон бутылочного стекла.

Рамос лежал на столе без сознания, по лбу его стекали багровые струйки крови.

— Черт! — спохватился я. — Мой старый эйхос! — только сейчас я вспомнил, что разговор с Рамосом незакончен, ведь я хотел спросить о моем эйхосе. Все-таки бутылкой по голове его бить не стоило.

Если непосредственно Рамос занимался обманом Айлин, то можно предположить, что мой прибор связи у него. Расстегнув куртку дружка Грушиной, я ощупал его карманы и, представьте, нашел два эйхоса. Второй, скорее всего, был моим.

Я включил его, проверяя неотвеченные сообщения. Да, конечно, вот от мамы, от баронессы Евстафьевой и Светланы Лениной. Вот целых три от графа Голицына — они, несомненно, важные. Ладно, разберусь с ними в ближайшее время. Не здесь же, в этой полупьяной суете под нарастающие звуки тандерклапс — какая-то неизвестная группа начинала волновать народ громовыми аккордами.

— Я же тебе говорила, Саша круче их всех! — громко и гордо вещала Талия моей однокласснице. — Не будь дурой, никогда ничего не замышляй против него!

— Я не замышляла, — Грушина перестала лить слезы и семенила за нами к выходу.

— Не советую больше никогда искать встречи с Рамосом и гулять в их компании, — я обернулся к ней. — Если я сказал, что ты под моей защитой, то это не значит, что я собираюсь вытаскивать тебя из дерьма, в которое ты сама влезешь.

— У Саши на это нет времени, — дополнила меня госпожа Евстафьева, достала из сумочки «Никольские» и прикурила на ходу.

Девушек развозить по домам я не стал. Вышло чуть наоборот: нанятый нами эрмимобиль первым завез меня.

Вернувшись домой, я снова справился по эйхосу о состоянии Айлин у дежурного в Палатах Надежды. Пока я ужинал блинчиками с грибами и сыром, от дежурного пришел тот же ответ слово в слово. Затем я поднялся к себе. Сначала нужно было разобраться с последними сообщения на эйхосе, вернувшимся ко мне от Рамоса. Конечно, меня больше всего интересовали послания Жоржа Павловича, но любопытство заставило первым открыть сообщение виконтессы Ленской:

«Саш, здравствуй! Я хотела просто убедиться, что верно записала твой номер. Ответь, пожалуйста, здесь ты?»

Вот так вот все просто… Я ответил виконтессе, кратко рассказав о случившемся с Айлин, дал понять, как много значит для меня госпожа Синицына. Извинился, что не смог скинуть сообщение раньше.

Затем прослушал послания графа Голицына. Он хотел договориться о встрече, намекнув, что есть важная информация и лучше это обсудить с глазу на глаз. Ему я тоже ответил, кратко рассказав о случившемся с Синицыной, хотя он ее почти не знал. И когда я разобрался с другими сообщениями, то почувствовал за спиной чье-то присутствие.

Глава 15

Заботливый Майкл

На стене отразилось жемчужное сияние. Я без него знал, что в комнате Небесная Охотница, и сердце затряслось от радости. С минуту я не смел повернуться, прислушиваясь к ощущениям: Артемида оставалась не полностью проявленной, почему-то не переходя из божественного тела в земное.

— Радуйся Астерий! Повернись, наконец! — прозвучал в моем сознании ее голос. — Ты же знаешь, что я здесь. Разве не хочешь меня видеть?

— И тебе божественной Радости, Прекраснейшая в двух мирах! — я встал, повернулся к богине, источавшей жемчужный свет. — Разве такое может быть, чтобы Астерий не хотел тебя видеть? Я лишь ожидал, надеялся, что ты обратишься в тело, к которому я смогу прикоснуться.

— Сегодня нет, Астерий. Ведь, мы увидимся очень скоро — в субботу. Не забыл: храм Артемиды Берегущей на Гончарной? Я пришла всего лишь напомнить об этом и предупредить… — она наклонила голову, качнув белыми волосами. Сегодня в них было больше отблеска серебра.

— О чем предупредить? — меня хотелось скорее спросить ее об Айлин. Нетерпелось узнать, услышала ли богинями мои молитвы.

— О том, что если тебе будет тяжело, ты все равно обязательно приди, — эти слова Охотницы насторожили меня.

Повисла тишина. Я смотрел на Артемиду, видя печаль в ее серебристых с небесным отблеском глазах.

— Что-то плохое случится с Айлин, — спросил я.

— Я знаю о твоих молитвах. Знаю, что ты взывал к Асклепию, только он не слышит. Гера куда-то его увела. Увы, на его помощь рассчитывать не стоит, поэтому я говорю, что может случиться любой исход для человека, о котором ты просишь. Если случится плохое, то не замыкайся в себе — все равно приди в храм, — ее голос в моем сознании стал тише и вкрадчивее.

— Да, Величайшая, я приду. Обещаю, — радость, недавно бившаяся в моем сердце, сразу исчезла.

Артемида не будет говорить такие слова без особой причине, уж я знаю богов. В своих речах они открывают говорят гораздо меньше, чем могли бы открыть на самом деле.

— Мне удалось узнать, о чем было римское пророчество, — сменив тему на другую, по-прежнему важную для меня, Небесная Охотница слабо улыбнулась.

Я не ответил, думая об Айлин. О том, как жутко все поворачивалось и вспоминал прежние слова Геры.