Ваше Сиятельство 6

Ненастоящий граф повернулся, окинул князя удивленным взглядом и ответил что-то на неизвестном языке. Затем добавил слово, всего лишь одно, однако оно было знакомо и Родерику и Талии:

— Каукет!

— Каукет! — почему-то обрадовалась баронесса. — Это сама богиня Каукет! Она будет служить нам!

— Каукет! Каукет! — повторил лже-граф, радостно кивнув и подмигнув баронессе.

— Нет, это не Каукет. К счастью, — Мышкин оставался настороженным и радости баронессы не разделял. У него не было сомнений, что в тело Елецкого вселилась не богиня. Даже у самого низшего из богов энергетические тела гораздо более развиты, а здесь они казались ослабленными, менее выраженными, чем у среднего человека. Возможно, это существо никогда и не было человеком или лишилось физического тела, когда пребывало в подростковом возрасте.

— Не можешь говорить по-русски? — спросил Мышкин. Спросил скорее механически, потому как ответ и так был ясен. Затем он спросил то же самое на английском, латыни и древнегреческом.

Псевдо-Елецкий глянул на него с улыбкой и повернулся к Талии.

— Чего уставился? Влюбился что ли? — Принцесса Ночи подумала, что если сейчас неожиданно схватить одну из бутылок в баре и со всей силы врезать ей по голове этого пидора, то он, скорее всего, потеряет сознание. Тогда она легко снимет с него медальон, а там, глядишь, явится настоящий Елецкий и разберется с остальной частью проблемы. Да, план казался рискованным, но он был великолепен.

Рука госпожи Евстафьевой потянулась к бутылке, но тут очень невовремя вмешалась Ковалевская. Она будто разгадала ее великолепный план и сказала:

— Талия! Я тебя прошу, ничего не говори и ничего не предпринимай. Отойди лучше сюда, ко мне. Геннадию Дорофеевичу виднее, что нужно делать.

— Было бы виднее, он бы хоть что-то делал, а не языком чесал на всяких языках, — взяв бутылку с игристым вином, Принцесса Ночи решила пока не пускать ее в ход — подождать более удобного случая, когда этот мудак повернется к ней спиной. По крайней мере реально полезный план из них троих был только у нее одной.

Родерику стало ясно, что существо в теле Елецкого не понимает ни одного из известных ему языков. И самое скверное, что ненастоящий граф не отзывался на ментальные посылы, в которых имеют значение не слова, а их смыслы. Изначально, в голове вертелась мысль, что вселенец должен иметь отношение к древнему Египту, до того периода, когда медальон оказался запечатанным в захоронении. Возможно, это существо и есть душа погребенного или какой-то жрец, древний маг или еще кто-то, имевший отношение к медальону. Проблема в том, что Родерик не знал звучания древнеегипетского языка — его вообще никто не знал. А вот письменность серый маг знал. Не в совершенстве, но кое-какие основные понятия были ему доступны, потому как читал он в прошлом свитки из Та-Кем — исчезнувшей страны пирамид.

Князь рассудил, что лучшее, что он может сейчас сделать, это как-то потянуть время до возвращения Астерия. Для этого лучший способ — это вступить в мирный диалог с вселенцем. Поэтому Мышкин снова коснулся плеча лже-Елецкого и поманив его пальцем к письменному столу сказал:

— Сейчас пообщаемся, мил человек. Иди-ка сюда. Сейчас мы найдем добрый общий язык, — с этими словами он взял лист бумаги, карандаш и начал на нем рисовать египетские пиктограммы. В переводе на русский смысл его начертаний был такой: «Не бойся. Мир. Любовь. Хорошо. Как твое имя?».

Лже-граф, провел пальцем по пиктограммам, заулыбался, закивал, выхватил карандаш из рук князя и то же начал рисовать. Рисовал он быстро, явно обладая этим навыком на высоком уровне, однако рисовал он вовсе не пиктограммы, а девушку. К тому моменту, когда содержание его рисунка более прояснилось к столу уже подошла Принцесса Ночи и княгиня Ковалевская.

— Блядь! — только и выговорила Талия, глядя на рисунок.

Лже-граф, постучал пальцем сделанному наспех наброску, затем указал на госпожу Евстафьеву. Конечно, это была она.

К тому времени Мышкин уже догадался, что ожидаемый диалог с вселенцем пойдет не по его плану, но даже предположить не мог, что он получит такое развитие. Раньше, чем князь опомнился, псевдо-Елецкий обхватил его невесту и страстно поцеловал в губы.

— Эй! Эй! Уважаемый! — Геннадий Дорофеевич крепко ухватил его за рукав, пытаясь оттянуть от невесты.

И это наполовину удалось. Ровно настолько, что Принцесса Ночи получила возможность высказаться:

— Урод еще! Козел ебанутый! Я вообще-то замужем! — при этом баронесса умудрилась практически одновременно отпустить ему пощечину и ударить со всей ярости коленом в пах.

Псевдо-Елецкий, замычал от боли, согнулся и тут же недобрый блеск отразился в его глазах.

— Талия! Отходи! В спальню! — крикнул Родерик снова готовый развернуть магический щит. — Ваше сиятельство! Вас особо прошу, в спальню! И Талию уводите!

— Немедленно сюда, Талия! — княгиня предпочла довериться Мышкину и схватила баронессу за руку, пытаясь потащить ее за собой.

Однако госпожа Евстафьева вывернулась, и поняла, что именно сейчас боги дали ей шанс осуществить план по освобождению тела Елецкого от неведомого мудака и заодно драгоценного медальона. В три шага она добралась до бара, схватила уже проверенное в бою оружие и со всей силы ударила бутылкой игристого по голове графа.

Он заорал. В сторону брызнули осколки стекла. Кровь, выступившую из порезов, тут же смыло шипучим вином.

— Ты идиотка что ли?! — вскрикнула Ковалевская с ужасом глядя, на алые струйки крови на лице Елецкого.

— Сама идиотка! Его должно было вырубить! — огрызнулась Талия. — Я не виновата, что у твоего жениха такая крепкая и тупая голова!

Чуть раньше, чем лже-граф выпрямился и заорал что-то на неведомом языке, баронесса успела схватить медальон Каукет и сорвать его, разрывая цепочку.

Князь Мышкин успел за это время раскрыть магический щит левой рукой, а правой дернуть Талию в сторону. И как раз вовремя: в ту же секунду из ладоней ненастоящего Елецкого потекли струи пламени в то место, где миг назад стояла баронесса.

* * *

*Здесь и в доп.материалах выложил схему связей в самых верхах империи, только основные, задействованные пока связи. Наверное, это стоило сделать давно, но только сейчас понял, что некоторым читателям это может быть важно.

Князь Козельский приоткрыл окно, сдвинул в сторону тяжелую штору и бросил взгляд на Белогилинную, освещенную теплым желтым светом фонарей. С окна его кабинета хорошо виделось две Имперских башни и часть Багряного дворца. Постояв с минуту, глава Ведомства Имперского Порядка — пожалуй, самого влиятельного ведомства империи, вернулся за свой рабочий стол. После недавних жутких новостей о том, что этот старый маразматик Филофей во вторник объявит цесаревичем Дениса, появился хоть какой-то позитив. Позитив от последних документов, пополнивших его папку.