Ваше Сиятельство 8

— Миссис Флеминг. Бриджит Флеминг, — с ходу придумала баронесса.

— Очень рад! Очень! А я — Доминик Мэй, в некотором смысле хозяйничаю здесь. Прошу, миссис Флеминг. Гостям с родной земли всегда рады! — он пропустил ее в прихожую и, гремя задвижкой, запер дверь.

Элизабет пошла по полутемному коридору: справа и слева располагались приоткрытые двери, ведущие в темные комнаты. С каждым шагом тревога Элизабет нарастала. Квартира была большой, даже огромной. Не совсем такой, как описал мальчишка. Возникло неприятное ощущение, что кто-то может появиться сзади. При чем этот «кто-то» будет вовсе не безобидным с виду лысоватым интеллигентом, как следовавший за ней Доминик. Рука сама тянулась к рукояти «Гаранта», и остановить ее для баронессы стоило больших усилий. Только не сейчас! Сейчас не время выдавать причину своего появления! Торопливость может все испортить, и стоит ей жизни. В том, что в этой квартире находится не только этот человек, назвавшийся Домиником Меем, чеширская баронесса не сомневалась. Ведь грубоватый голос, ответивший ей в говоритель, не мог принадлежать идущему за ней лысоватому интеллигенту.

— Сюда, миссис Флеминг. Да, да в эту дверь, — направил он ее. — Смелее!

Прежде, чем распахнуть дверь, Элизабет успела подумать, что ее решение вот так вот без подготовки явится в эту квартиру было слишком опрометчивым. Все-таки стоило просить помощи у Самгина. Хотя бы попытаться уговорить его. Да, она с ни почти поругалась, и для Алексея ее увещания, будто некий демон указал на некую квартиру на Белоконной, не могли стать серьезными аргументами. Но можно было поступить хитрее, придумать, что-то. Например, соврать, выдумав, будто она узнала о квартире из более достоверного источника информации.

Но с другой стороны… Каждый час, даже каждые 5 минут стоили слишком дорого. Это время могло изменить судьбу Майкла и даже его убить! Элизабет обязана была рискнуть. Для нее просто не существовало иного выбора.

Она открыла дверь, тут же почувствовав движение сзади, но не отреагировала. Потому, что на миг раньше увидела нацеленный точно на нее остробой «Steel Truth ST-12». Что в нее смотрит черное жерло не какого-то иного оружия, а именно та самая модель «Стальной Правды», которая ее чуть не убила, а потом спасла от смерти в Портсмуте, Элиз поняла сразу. Это превратилось для нее в маленькое потрясение. Потрясение стало намного сильнее, когда после резких слов: «Не двигаться! Выстрелю!», брошенных незнакомцем в сером костюме, она услышала другой голос. Вкрадчивый, очень знакомый, он прозвучал позади:

— Элиз, дорогая. Стой спокойно. Не поворачивайся. Очень медленно подними обе руки.

Виконтесса замерла, думая, что если она сейчас бросится на пол и в кувырке, успеет выхватить свой «Гарант», то у нее есть шанс. Но человек, стоявший позади прижал к ее спине ствол, делая прием с броском на пол почти невозможным. Даже дело было не в оружии, предупредительно ткнувшемся пониже лопатки, а в самом голосе. Он словно зомбировал чеширскую баронессу. Он ее потряс и породил в ее сознании яркие воспоминания.

Она медленно подняла руки. Крепкая мужская ладонь проникла под ее куртку, вытянула из кобуры ее «Гарнт» — он упал на пол с тяжелым металлическим стуком. Следом эта ладонь, нащупала нож. Нож тоже упал на пол. Отлетел подальше к центру комнаты.

— Остробой, нож!.. Элиз, моя прелесть, да ты настоящая разбойница! Откуда у тебя такие прелести?! — почти на ухо пропел ей знакомый мужской баритон. Рука мужчины, стоявшего сзади, легла на ее живот. — А знаешь, злые языки сказали, будто ты трагически погибла. Ведь я-то знаю, ты не могла умереть — тогда было слишком рано.

Глава 16

Паломник к святыням Яотла

Плохо было на душе. Но после всего, что случилось в последние дни, быть хорошо или даже хоть немного спокойно попросту не могло. Хотя имелась одна ощутимая радость — сообщение от Оли Ковалевской. Оно так тронуло Светлану, что она подумала, будто на всем белом свете Ольга — единственный человек, который ее понимает и готов поддержать. А ведь месяц назад они были почти врагами, этакими противницами, готовыми укусить друг друга при малейшем поводе. Как же быстро меняется этот мир и люди в нем!

Светлана встала с дивана, поправила подушки и направилась за ширму, чтобы переодеться. Скоро ей требовалось появиться в примерочной, где ждало новое платье для последнего акта «Тайн поместья Витте» — прежнее порвал на ней Голдберг в тот день, когда избил ее. Актриса задержалась возле зеркала, придирчиво разглядывая свое лицо. Под кремом, который ей дала Марина в гримерной теперь не было видно синяков и опухоль немного спала, но все равно лицо болело, если до него дотронуться. А платье в примерочной… Может оно ей больше не потребуется, ведь ее роль на днях отдадут Софии — она уже учит текст. В общем, прощай вампирское поместье — тот спектакль, в который она была когда-то влюблена, а сейчас ненавидит так же сильно, как человека, его создавшего. И теперь Ленская больше никакая не графиня Витте — разжалована.

Сегодня после девяти должно решиться многое в ее судьбе. Пожалуй, этот вечер станет самым страшным в ее жизни и возможно самым последним, потому что дальше не будет никакой жизни. Но в данный момент жизнь продолжается, капает капля за каплей, точно слезы из глаз, и нужно через силу продолжать играть в ней свою роль: пытаться приводить себя в порядок, кривить губы в улыбке, с мучением вспоминать прошлое и строить бессмысленные планы на будущее. А вдруг этот мир настолько чудесен, что оно все-таки наступит?

Мысли снова вернулись к сообщению от Ковалевской. Скорее всего, Ольга прислала его не без участия Саши. Может быть он ее даже попросил об этом. Светлане, очень хотелось, чтобы было именно так. И она ругала себя, что сказала Елецкому прошлый раз, чтобы он больше не мучил ее сообщениями. Виконтесса думала, что если перестанет общаться с ним, то мысли о нем постепенно угаснут, как это было с ее прошлой любовью. Тогда от всех переживаний не осталось следа уже через неделю. Но с Сашей все выходило по-другому: мысли о нем не угасали. Наоборот, становились громче, мучительнее. И, честное слово, лучше бы он не молчал — сказал хотя бы несколько слов в эйхос, спросил, как у нее дела или немного рассказал о своих: о море на Карибах, беззаботных днях и вечерах, всех бесконечных прелестях отдыха в заатлантических губерниях. Но Саша теперь будет молчать. Молчать потому, что она сама Ленская сама его об этом попросила и обидела теми словами. Без сомнений, она конченая дура, что поступила так. Увы, увы… Понимание этого пришло слишком поздно.

Ленская плохо спала все эти ночи, днем на репетиции забывала заученный текст, а когда возвращалась к себе в комнату, не находила покоя, расхаживала по комнате, заламывая руки и злясь на саму себя. Как ни странно, во всем этом сумасшествии имелось кое-что положительное. Оно в том, что Ленская намного реже думала об Артуре Голдберге. Угрозы сценариста и страх его скорого появления как бы отодвинулись на второй план, словно менее важная декорация в трагедии, происходившей в ее душе. Вот даже сегодня, зная, что Артур приедет за ней к девяти, Светлана не слишком волновалась, то ли потому, что больше думала о Елецком, то ли потому, что выгорели в ней все прежние тревоги. Мысли о предстоящем вечере, конечно, появлялись, но не было в них прежней убийственной силы.

Наспех уложив волосы, Светлана вышла из комнаты и спустилась в театральное кафе. Она не обедала сегодня, а завтрак состоял лишь с чашечки кофе и овсяного печенья. Но уже время к вечеру и немного поесть хотя бы чего-нибудь было необходимо.

— Свет, ну что с тобой? — Аристарх, облокотившись на барную стойку, покачал головой.

— Все хорошо, — она выдавила улыбку и попросила: — Мне кофе и бутерброд с лососем.

Бармен, как всегда, был расторопен. Скоро перед Ленской появилась чашечка кофе с ароматной пенкой и бутерброд с лососем. При чем ломтик соленой рыбы оказался едва ли не в толщину хлеба — Аристарх постарался, потому как ему было больно смотреть на молодую актрису.