Вашингтон

Сбежавших работников тоже приходилось разыскивать, давая объявления в газеты. Вашингтон не мог понять, как это возможно — не выполнить своих обязательств по контракту. В конце концов, они получают деньги! И какой пример они подают рабам? Кстати, последние порой заставляли его прибегать к самой суровой мере — продавать их в Вест-Индию, чтобы они наконец-то поняли, столкнувшись с по-настоящему жестоким обращением, как были глупы, когда не ценили своего милостивого, хотя и требовательного хозяина. В июле 1766 года такой участи подвергся молодой раб Том, «смутьян и беглец». Вашингтон отдал его капитану Джозефу Томпсону, отправлявшемуся на своей шхуне «Свифт» на Сент-Китс, посоветовав держать в наручниках, пока корабль не выйдет в море, а перед продажей помыть и привести в порядок, чтобы повысить цену. За Тома предполагалось выручить бурдюк патоки и бурдюк рома, бочку лаймов и горшок «индийских фиников» — тамариндов.

Между тем бойкот европейских товаров в Америке вынудил британский парламент отменить «закон о гербовом сборе», но при этом весной 1766 года был принят «закон об американских колониях» (Деклараторный закон), позволявший метрополии «сохранить лицо»: он подтверждал право парламента облагать колонии налогом и принимать законы, действующие в равной мере в метрополии и колониях. Пока менее проницательные колонисты праздновали победу, другие были возмущены намеком на то, что за отмененным законом последуют другие. К тому же «закон об американских колониях» почти слово в слово был списан с Ирландского деклараторного закона, поставившего Ирландию в подневольную зависимость от Великобритании: судя по всему, та же участь была уготована и тринадцати американским колониям.

Весенняя сессия 1767 года в виргинской палате горожан протекала вяло и сонно. Вашингтон томился: ему хотелось домой, где полевые работы были в самом разгаре. Он строчил письма с ценными указаниями управляющему и надсмотрщикам, перечитывал скупые строчки, нацарапанные неумелой рукой Марты: «Мой дорогой: я очень рада узнать из твоего письма что ты удачно добрался мы все живем хорошо но всё еще дождь и сыро жаль что ты не сможеш быть дома пораньше и моя сестра нескоро приедет, может май будет полутше апреля мы писали к тибе с последней почтой но поскольку мне нечего больше сказать на сем кончаю твоя любящая Марта Вашингтон».

Но Лондон готовил новый сюрприз: министр финансов Чарлз Тауншенд провел через парламент серию законов, получивших его имя, применив новый подход к налогообложению колонистов. Они взбунтовались против гербового сбора — прямого налога, но им будет нечего возразить против косвенных — пошлин на импортные товары: бумагу, краску, свинец, стекло, чай, — которые не производятся в Северной Америке и покупать которые можно только у британских поставщиков.

Британские законодатели не поняли главного: колонисты возражали не против налогов, прямых или косвенных, а против произвола парламента. Ведь они по-прежнему не имели в нем представительства, а потому любые навязанные им налоги считали неконституционными.

Король утвердил «закон о доходах» 29 июня 1767 года. Дополнением к нему служил «закон об освобождении от уголовной ответственности», целью которого было создание конкурентного преимущества для чая, поставляемого британской Ост-Индской компанией, перед ввозимым контрабандой голландцами. Согласно этому закону чай, импортируемый в Англию, не облагался пошлиной, чтобы удешевить его реэкспорт в колонии. Убытки от отмены пошлины в метрополии предполагалось покрыть за счет уплаты пошлины колонистами. При этом таможенные службы наделялись широкими полномочиями для проведения обысков в частных домах и конторах с целью выявления контрабандного товара.

Налоговые сборы должны были пойти на выплату жалованья губернаторам некоторых колоний и судьям. Раньше оно выплачивалось колониальными законодательными собраниями, однако британский парламент намеревался постепенно отобрать у колоний все деньги, чтобы местные представительные органы не имели рычагов воздействия на исполнительную и судебную власть.

Для взимания новых налогов в Бостоне по образу и подобию Британского таможенного управления было учреждено Американское таможенное управление, состоявшее из пяти комиссаров. Вместо одного-единственного на всю Америку Адмиралтейского суда в Галифаксе (Новая Шотландия, Канада) были созданы четыре окружных суда — в Галифаксе, Бостоне, Филадельфии и Чарлстоне; они должны были помогать таможенникам преследовать контрабандистов (обычные суды присяжных проявляли снисхождение к этим нарушителям закона).

«Сейчас самое время утвердить превосходство метрополии», — заявил Тауншенд. Он скоропостижно скончался 4 сентября 1767 года, не узнав, какой оказалась реакция на его законодательные инициативы.

В Америке пока еще не знали о его нововведениях. Вашингтон отчаянно пытался вернуть себе деньги, одолженные в разное время разным людям. 24 сентября он написал очередное письмо капитану Джону Поузи, взявшему у него взаймы крупную сумму два года назад под залог своих земель и рабов. Поузи намеревался занять денег у полковника Мэйсона, рассчитывавшего задешево приобрести земли у разоряющихся плантаторов (объявления о продаже ежедневно помешали в местной прессе); однако Мэйсон требовал предъявить поручителей, которые в случае нужды оплатили бы долг из своего кармана. Подробно расписав Поузи опасности необеспеченных займов, Вашингтон всё же согласился быть его поручителем на 300 фунтов при условии, что соответствующий договор будет составлен юристом, пользующимся его доверием. Уже заканчивая письмо, он узнал, что Поузи покрыл почти всю свою задолженность перед ним, за вычетом 20 фунтов.

Несмотря на собственные финансовые затруднения и долги, Вашингтон был необыкновенно щедр с друзьями, соседями, сослуживцами и родственниками. Он оплатил образование нескольких детей доктора Крейка, а в 1768 году вызвался выплачивать 25 фунтов в год на обучение сына своего друга Уильяма Рамсея в колледже Нью-Джерси, подчеркнув, что не ожидает и не желает возвращения этих денег.

Разумеется, эти одолжения служили благородной цели. Вашингтон никогда не дал бы денег в долг, зная, что их промотают. Люди его круга были в долгах как в шелках не только из-за непорядочности лондонских агентов, но и из-за своего образа жизни, тратили время на нескончаемые вечеринки, званые обеды, скачки, петушиные бои, лодочные гонки и карточную игру.

Вашингтон тоже не чурался развлечений. Например, охота была его страстью. Он охотился на лис, оленей, уток, перепелов, фазанов, а иногда и медведей; стены господского дома были увешаны его охотничьими трофеями. В феврале 1768 года он подстрелил в один день пять диких уток и пять белоголовых орланов!

В день, намеченный для охоты, он вставал до зари, завтракал при свечах, надевал свой охотничий костюм — красивый синий кафтан поверх алого жилета с золотыми кружевами и черную бархатную шляпу, натягивал высокие сапоги и брал стек с узором в елочку. Вскочив в седло, он уносился прочь со двора, когда было еще темно.

Псарня находилась чуть ниже по Потомаку. Вашингтон вывел новую породу собак — американскую лисью гончую. Они должны были быть неутомимы, ведь охота порой продолжалась целый день. Как-то в марте 1768-го Вашингтон семь часов носился по полям, пока не поймал лису с коротким хвостом и не отрезал ей уши в качестве трофея.

В том же году Вашингтон приобрел с аукциона двух братьев-мулатов у миссис Мэри Ли из графства Уэстморленд — Уильяма и Фрэнка Ли. Черномазый Билли был невысок, но ладно скроен и крепко сшит; язык у него был хорошо подвешен, он мог часами рассказывать разные истории и обо всём имел свое мнение, а когда садился верхом, ему сам черт был не брат. Новый хозяин сделал его своим камердинером, лакеем и дворецким и всегда брал с собой на охоту. Именно Билли Ли уговорил Вашингтона больше не охотиться на чернобурок, после того как они весь день прогонялись за такой лисой, а она всё-таки ускользнула; верно, в черных лис вселяется дьявол.

Никто не смел посягать на охотничьи угодья хозяина Маунт-Вернона, иначе ему бы не поздоровилось. Сосед, приглашенный на охоту, стал свидетелем поимки браконьера: незадачливый нарушитель границ, не успевший ускользнуть на каноэ, поднял ружье, целясь прямо в Вашингтона. Но полковника было не так-то легко напугать. Он пошел прямо на врага, схватил его лодку, вытащил на берег, разоружил его, а потом задал такую порку, что навсегда отбил охоту брать чужое.

Однако Вашингтоном владели не только грубые страсти. Например, он просто обожал театр и, будучи в Уильямсберге, ходил на любые представления, вплоть до кукольных спектаклей и выставок восковых фигур. В столичном театре выступали две бродячие труппы — Американская и Виргинская, старавшиеся подгадать к сессии палаты горожан. Их репертуар был неожиданно богат, от Шекспира до неоклассицизма, включая цинично-остроумные комедии нравов Джона Драйдена, Уильяма Уичерли, Джона Ванбру, Уильяма Конгрива и Джорджа Фаркера.