Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве
Шрифт:
— Недолго тебе жить осталось, убогая.
— Ты обещал меня вывести! — прошипела в ответ я. Меня тоже впечатлила идея Тугарина, заставить отловленную царевну собрать истории нечисти, живущей в Тринадцатом царстве и донести их до людей.
— Ты полагаешь, это что-то изменит? — недоверчиво спросил Кощей. Он думал отказаться, но почему-то медлил.
— Это может что-то изменить. Если не отношение к нам человеческих государств, то хотя бы отношение одной царевны. — уверенно кивнул Змей, и братец его чешуйчатый негромко поддержал эту наивную веру в чудеса.
— Проклятие само себя не снимется. — прогудел он.
Я, помниться, тоже в чудеса верила…вот
Отрезвленная этой мыслью, я дернула Мыша за хвост:
— Нужно отсюда выбираться!
— Куда?
Самое ужасное в этом вопросе заключалось, пожалуй, в том, что задал его не Мышь.
— Кош? — неуверенно переспросил Тугарин, не совсем понимая к чему Бессмертный это спросил.
— Ты не чувствуешь? — впервые за все время на лице Кощея проявились какие-то эмоции. Скупая улыбка казалась чужой и неуместной, случайной гостьей на этом изможденном лице. — Твоя гостья сбежала.
— Как? — опешил Тугарин. Потом ругнулся, и зло выплюнул. — Надо было сразу с нее все цацки поснимать не деля на обереги и украшенья.
Я на всякий случай ухватилась за простой плетеный браслетик, должный укрывать меня от злой силы. Плела мне его наша ведунья, силу он имел неизмеримую, да, поди ж ты, уберечь от Кощеева взгляда не смог.
— Как же ты ее в моем озерье нашел? — удивился Водяной.
— Сложно. — передернул плечами Змей. — Сначала кобылу ее выслеживал, место, где она из воды выбралась сложно отыскать была, а когда нашел, да понял, что хозяйки с ней нет, пришлось возвращаться. Свезло, что рыбину твою учуял, да проверить решил…
Я судорожно выдохнула, на мгновение, от переполняющих меня чувств, прижавшись лбом к холодному камню. Марька не утопла, радость-то какая!
Об остальном я уже не волновалась, по молодости она была кобылой своенравной, даже жеребцов в страхе держала, а то, что с возрастом присмирела и обленилась — так жить захочет, да из лесу выбраться пожелает, молодость вспомнит.
Брат Тугарина тоже молчать не стал, насмешливо спросив:
— Что же ты, ничего про царевну не ведая, в лесу на лошадь решил поохотиться, когда ту по первой почуял?
— Горыныч, тебе Добрыня в тот час голову не срубил вроде, что же ты ею не пользуешься. Даже неразумным ящерицам известно, что лошади в нашем лесу в одиночку не появляются.
— А с Василисой-то делать что будем? — терпеливо напомнил о главном Водяной.
— К столу пригласим. — решил Кощей. — срок пришел.
— Ну, прощевай, царевна, теперь я тебе уже не помощник. — промямлил Мышь, планируя сбежать. Позабыл он, видать, про свой хвост. Я не забыла. Схватила раньше, чем сообразила, что делаю.
— Отчего же не помощник? — ехидно спросила я. — Поможешь мне при Кощеевом столе лицом в грязь не ударить.
— Ты, убогая, при любой помощи лицом в щи ударишь. — огрызнулся он, не решаясь отнимать хвост и даже не пискнул, когда я мстительно за него дернула.
Я была напугана, растеряна и нуждалась в поддержке и совете, вот только, беда, единственным советчиком мне был наглый крыс, что не сильно успокаивало.
Напряжение царило над столом, но никто не спешил его разогнать. Водяной, отсаженный от меня в дальний конец, в окружение змеева семейства, скучно крутил в руках ложку. Кощей, равнодушно смотрел прямо перед собой, занятый чем угодно, но только не пребыванием в обеденной.
И мне от этого их расслабленного равнодушия было зябко и страшно. Я не понимала их, не представляла, что нужно
делать и боялась ошибиться, сглупить…Молчание нарушил Змей. Тот, что звался Горынычем, и я была ему за это благодарна
— Так значит, будешь нас перед людьми обелять? — спросил он, щуря на меня золото глаз поверх наполненного до краев кубка.
— Не буду. — хрипло каркнула я. Мышь, который нервно грыз ломоть сыра рядом с моей тарелкой, попытался спрятать морду в своих больших, розовых ушах, но на нос они не налазили. Я прокашлялась и проигнорировав демонстративное неодобрение хвостатого, повторила уже увереннее. — Не буду я вас обелять. Просто правду расскажу. Чтобы они знали, что вы тоже живые.
— Живые. — эхом отозвался Кощей, заставляя меня поежиться. Сидел он совсем рядом и пугал меня даже сильнее, чем семейка Змеев. Я искренне считала, что было бы мне лучше смениться местами с Водяным. Тогда бы не грыз меня сейчас холодный и внимательный взгляд темных глаз. — А веришь ли ты в то, что мы живые?
Мне пришлось собрать всю свою смелость, чтобы ответить. Потому что Кощей ждал ответа, а я не имела воли проигнорировать это.
— Конечно. — указав рукой в сторону притихших на том конце стола нечистых, я чуть было не скинула со стола Мыша, тот лишь чудом успел пригнуться. Это было последней каплей, следующая обещала перешибить хребет моего самообладания. И свалюсь я тогда под стол в истерике и…может хоть это сотрет с лица Кощея жуткое выражение смертельной скуки. А пока оставалось терпеть свою неловкость и тихие смешки Змеев. — Вы посмотрите на них, живее всех живых же.
Он кивнул и задал совершенно неудобный вопрос:
— А я?
— А вы выглядите уставшим. — честно призналась я. Жила во мне странная уверенность, что Кощею врать нельзя.
— Так значит, ты задумала всю правду о Водяном людям поведать. Зачем? — спросил Горыныч, любопытством своим спасая меня от изучающего взгляда темных глаз.
С трудом подавив вздох облегчения, я невнятно промямлила:
— Чтобы знали.
Не говорить же этому дружелюбно скалящемуся на меня чудищу, что мне просто домой очень надо, а это был первый шанс, за который я с энтузиазмом и ухватилась. Что я не заради нечисти все это затеяла, а чтобы себя любимую из беды выручить. В дом отчий вернуть.
Себе я дала слово, что попытаю удачу и расскажу все родичам, да не было во мне веры, что они меня послушают. Посмеются, возможно, выпорют, если дядька настоит, да и позабудут о всех моих глупостях. Если Иван от беглянки не откажется, то справят свадебку и отправят меня в царские хоромы наследников плодить.
От последней мысли меня чуть не передернуло.
— И пусть знают. — заявил Водяной. — Может, перестанут дурить. Вареньку мою в родную деревню не пускают, к родственникам. Руны свои защитные на воротах вырезали и знать ничего не хотят. Мол, если она человек, то ведовские знаки ее не остановят. И никто слышать не хочет, что она пусть и человек, но жена нечисти…
— Притесняют нас всячески. — кивнул Тугарин. — Тут уже ночью и дорогу не спросишь, все начинают плеваться и руками махать. Я же разве виноват, что рожей не вышел?
— И часто ты верную дорогу теряешь? — Кощей откинулся на спинку стула, рассеянно оглядывая обеденную. К еде он почти не притронулся. Даже я со всеми своими нервами и переживаниями успела больше съесть, чем хозяин замка.
Тугарин ответил ему невозмутимым:
— Еще ни разу, но это же не повод мне в помощи отказывать. А что если я все ж таки заблужусь? Пусть уж они знают, что мы тоже живые и нас бояться нет нужды.