Василий Головачёв представляет: Золотой Век фантастики

Карау одним махом опорожнил кубок. Хольгер выпил свой. Вполне правдоподобный рассказ. Для этого мира, конечно. Но, может быть, это все ложь. Хотя сарацин производит впечатление искреннего человека. К тому же это смуглое сухое лицо кажется Хольгеру почему-то очень знакомым. Где-то, когда-то он знал Карау, но остается вопрос: кто он — друг или враг? От прямого ответа он уходит, а значит, допытываться не стоит. То, что он отзывается о человеке, которого ищет, лестно, ничего не доказывает: рыцарский кодекс обязывает отдавать должное даже злейшим врагам.

— Я не хотел бы казаться назойливым, — учтиво произнес Карау, — но меня не может не томить любопытство: а что заставило тебя пуститься в путь по этим неспокойным землям? Твой Граустарк — где он?

— Немного южнее, — пробормотал Хольгер. — Я… я дал обет. Дева-лебедь любезно согласилась помочь мне его исполнить.

Карау кивнул. Вряд ли он поверил Хольгеру, но расспрашивать больше не стал, а весело улыбнулся и предложил:

— Может, споем для веселья? Тебе, конечно, известно много баллад и песен, которые усладят слух скитальца, привыкший лишь к свисту ветра и вою волков.

— Давай попробуем, — обрадовался Хольгер перемене темы.

Они запели и, не забывая о кубках, горланили несколько часов подряд. Вечер кончился тем, что они, ревя на весь дом что-то из датского фольклора и поддерживая друг друга, с трудом одолели лестницу, крепко обнялись и разошлись по комнатам, горячо пожелав друг другу спокойной ночи.

Глава 17

На следующий день Хольгер проснулся с сильной головной болью. Был уже почти полдень. Алианора благоразумно молчала. Оставив лошадей под присмотром Хуги на постоялом дворе, они направились к дому Мартинуса. Хозяин проводил их подозрительным взглядом. Вероятно, у него был богатый опыт общения с постояльцами, имеющими пышное генеалогическое древо, но тощие кошельки.

Волшебник встретил их широкой улыбкой.

— О, я вижу, не раз, не раз ты вчера заглянул на дно кубка, мой юный друг, — засмеялся он и укоризненно покачал головой. — Что ж, весьма кстати у меня имеется эффективнейшее и очень дешевое снадобье, излечивающее малярию, заражение крови, меланхолию, мозоли, ревматические боли, конъюнктивит, проказу и похмелье. Вот этот кубок. До дна, до дна… Чуть-чуть горчит… Ну что?

Мартинусовская панацея в самом деле оказалась волшебной. На таком снадобье Хольгер на Земле мог бы нажить целое состояние.

— Я не мог установить твою личность, сэр Хольгер, — печально сказал волшебник. — Все демоны, к которым я обращался, оставляли мой вопрос без ответа. Это может означать только одно: ты действительно помещен в центр событий. Враг, однако, не мог предусмотреть всего. Я связался с духом воздуха, вызвал на консультацию Ариэля и с их помощью сумел определить место, где схоронен меч Кортана. Это не так далеко отсюда, но путешествие не обещает быть приятным.

Хольгер вскинул голову:

— Где?

Мартинус взглянул на Алианору:

— Ты знаешь о церкви Святого Гриммина-на-горе?

Она кивнула.

— Меч там, — волшебник погладил лысину. — Я от всего сердца, от всего сердца не советую тебе ехать туда, мой юный ДРУГ.

— Что это за место? — спросил Хольгер.

— Заброшенная церковь в горах. К северу отсюда. Несколько столетий назад ее возвели миссионеры, дабы обратить в христианскую веру тамошних варваров. Но она простояла недолго. Миссионеров варвары перебили, а церковь превратили в руины. Говорят, их вождь осквернил святой алтарь человеческим жертвоприношением, поэтому церковь утратила святость и стала логовом злых духов. Теперь даже сами варвары боятся приблизиться к ней.

— М-да… — Хольгер поежился. Мартинус не шутил. Зачем он вообще морочит себе голову? Ради возвращения домой? А что, собственно, так влечет его туда? Друзья, разные воспоминания, знакомые местечки… Но, положа руку на сердце, там нет ничего, о чем бы он по-настоящему тосковал. Там царят война и голод, продажность и бездуховность. Кроме того, вполне возможно, что, вернувшись, он очутится на том же самом месте и в то же самое время, из которых был вырван. То есть на пляже под огнем гитлеровцев. И кто знает, не суждено ли ему сложить там голову?

К дьяволу! Тот мир чужд ему. Его место здесь, в этом мире, а тот — только ссылка, место изгнания. Здесь, со всех точек зрения, ему и лучше, и проще…

Правда, здесь тоже опасности и ловушки. И тоже нет никакой гарантии, что он останется жив.

Солнечный луч, пробившись сквозь пыльное стекло, упал на волосы Алианоры и заставил их жарко вспыхнуть. Никогда и нигде не встречал он такой девушки. Может, послать к черту все эти хитросплетения и удалиться с ней куда-нибудь? Неужели он не сумеет обеспечить ей сытую и спокойную жизнь? Чем не судьба — быть царем лесного народа? Или он не сможет выкроить себе удельное владение в этих ничейных землях? Или не устроится, если возникнет тяга к цивилизованной жизни, где-нибудь в центре империи?..

Пожалуй. А дальше? Ведь Хаос поднимается на войну. Фарисеи хотят распространить тьму на земные пределы.

Увы, у него нет выбора. В такие времена у каждого честного человека нет выбора. Ему придется пройти этот путь до конца, найти меч и вручить его владельцу — или сражаться самому, если выяснится, что владелец — он. А уж после того — если это «после» когда-нибудь наступит — решать, как все-таки вернуться домой.

Он тряхнул головой:

— Я еду!

— Мы едем, — поправила Алианора.

— Как угодно, — тихо произнес Мартинус. — Я буду молиться за вас. Да поможет тебе Бог, рыцарь, ибо ради всех нас ты идешь туда. — Он вытер увлажнившиеся глаза, высморкался и сделал попытку улыбнуться. — Ну хорошо. А теперь поговорим о счете. Перед таким небезопасным путешествием ты, конечно, имеешь желание урегулировать все дела такого рода.

За него ответила Алианора.

— У нас сейчас нет денег, — решительно сказала она. — Но я обещаю, что твой счет будет оплачен.

— Вот как? — Мартинус опечалился. — Я предпочел бы, чтобы у вас были деньги. Видите ли, видите ли, мое заведение не предоставляет кредита…

— Твоя реклама говорит о том, что ты умеешь набивать кошельки, — заметил Хольгер.

— Реклама всего лишь реклама. Маленький яркий штришок для целостности композиции.

— Мой дорогой! — Алианора улыбнулась и взяла волшебника за руку. — Как ты можешь досаждать разговором о деньгах человеку, который призван спасти весь мир? Твоя помощь зачтется на небесах, твое имя будет прославлено в песнях.