Василий Шульгин

Что ж, российское общество восприняло войну с воодушевлением. И Шульгин не исключение. Огромные толпы вышли на улицы Петербурга. На площади перед Зимним дворцом народ опустился на колени, когда на балкон вышел Николай II. Все запели государственный гимн «Боже, царя храни!».

На чрезвычайной сессии Государственная дума единогласно проголосовала за военные кредиты.

Согласно всем законам стратегии российское командование в первые дни войны должно было отвести свои войска от границы, чтобы беспрепятственно завершить мобилизацию. Вместо этого, по настоятельной просьбе Франции, на которую был направлен главный удар германских сил, российское командование предприняло энергичное наступление в Восточной Пруссии, имея конечной целью Берлин. Немцы стали отступать, в Берлине началась паника. Однако быстрой победы не получилось.

Германский Генеральный штаб направил в кризисный район генералов Гинденбурга и Людендорфа, они сумели, используя местную развитую железнодорожную сеть, перебросить основную группу войск против наступающей с юго-запада 2-й армии генерала А. В. Самсонова. При этом немцы легко ориентировались в планах русских, так как те, психологически пребывая в прошлом веке, все свои сообщения передавали по радио прямым текстом без шифрования. 2-я армия была разбита.

Но павшие воины все-таки выполнили свою задачу: ценой жертвы они оттянули от Парижа два корпуса и одну дивизию немцев (одну пятую их сил), что не позволило Германии победить в битве на Марне. По германскому плану война должна была завершиться победой на 39-й день. Благодаря России этого не случилось. «Блицкриг» рухнул. Случилось то, что было вскоре названо «чудом на Марне».

Как ни печально, российское военное командование не нашло ничего более умного, как свалить вину за гибель 2-й армии на ее погибшего командующего, не понимая, что «мертвые сраму не имут» и что все равно ответственность ложится на живых. В том числе и на императора.

После окончания однодневной думской сессии перед Шульгиным был выбор — вернуться в Киев или идти на войну. Он добровольно поступил в 166-й Ровненский пехотный полк.

В звании прапорщика депутат Государственной думы, известный многим, на фронте выглядел несколько странно, но надо было воевать. Почти сразу же 12 сентября 1914 года в бою под Перемышлем Шульгин был ранен в атаке — пуля пробила плечо, не задев кости, и вышла из мягких тканей спины. Можно сказать, ему повезло, могло быть гораздо хуже.

После госпиталя он стал начальником передового перевязочно-питательного отряда Юго-Западной областной земской организации и пробыл в армии целый год, в течение которого произошло множество событий.

Прожить год на войне — это означало ни больше ни меньше как переродиться и уже никогда не быть мирным обывателем.

К концу 1914 года стало ясно, что цена войны будет очень высока, хотя против австрийских войск русские добились больших успехов, заняв Галицию. Горячка первых недель схлынула.

В сентябре 1914 года германский канцлер Бетман-Гольвег назвал задачи войны: создание «Срединной Европы», объединение стран германского блока в банковский и таможенный союз с Италией, Швейцарией, Бельгией, Голландией, Балканскими государствами. В 1914–1916 годах под эгидой Германии создавались многочисленные национальные бюро и комитеты. Был выработан план «Лига нерусских народов России», стимулировались центробежные тенденции и «революционизирование» России. Через лигу оплачивалась работа некоторых журналистов стран Антанты, публиковавших выгодные для Германии статьи о России ^[150] .

150

Греков Б. И. Национальный аспект внешней политики Германии в годы Первой мировой войны. Лига нерусских народов России // Первая мировая война. Пролог XX века. С. 426.

Украина тоже входила в зону действий лиги, и Шульгину позже пришлось вести борьбу с сепаратистами.

Война обострила многие проблемы, которые прежде казались несущественными, и обрушила многие авторитеты. Просчеты военного министра Сухомлинова и правота думской комиссии Гучкова стали очевидны: например, расход снарядов на фронте составлял около полутора миллионов в месяц, а их производство было многократно меньше. После закрытия Турцией Проливов подвоз из-за границы был сильно затруднен, и в тот момент Россию сравнивали с домом, в который можно было забраться только по дымоходам и водосточным трубам.

Находясь в армии, Шульгин из разговоров с генералами, офицерами и солдатами и личных наблюдений составил неутешительную картину.

1915 год стал годом тяжелых поражений. От горячей волны патриотизма, как это было и в 1904 году, уже мало что оставалось. Военные действия требовали снарядов, пушек, винтовок, патронов, сапог, угля, паровозов, вагонов, продовольствия и бесконечного множества различных материалов.

С мая по октябрь на фронте случилась катастрофа, названная «Великим отступлением». Русские армии, испытывая огромную нехватку в снарядах, под огненным валом тяжелых германских орудий оставили Польшу, Галицию, значительную часть Прибалтики, потеряли полтора миллиона человек убитыми и ранеными, сотни тысяч пленными.

К лету в армию было призвано 10 миллионов человек, ежемесячно она теряла в боях убитыми и пленными по 200 тысяч. Кадровые части русской армии уже утратили лучших воинов и были наполнены резервистами. Героизм и упорство русских не могли достойно противостоять превосходящей технической мощи противника. Число беженцев, среди которых были тысячи по подозрению в шпионаже выселяемых (по приказу Ставки) из местечек евреев, дошло до десяти миллионов, они несли в центральные губернии свою тоску и злобу. Многих жителей войска выгоняли из своих домов насильно и сжигали оставляемые населенные пункты, поместья и промышленные предприятия, чтобы не оставить их противнику.

В конце мая 1915 года в Москве произошли крупные беспорядки, вызванные сдачей недавно завоеванной австро-венгерской крепости Перемышль. Пострадало 475 торговых и промышленных предприятий, в основном принадлежавших немцам. Это было грозное предупреждение властям. Раскол по национальному признаку еще более усиливался. Учтем, что и императрица была родом из Германии, и вообще русские немцы составляли надежную опору трона. В те времена была поговорка (Шульгин ее приводил в своих воспоминаниях): «Немцы — это последние русские», то есть последние защитники империи.

К тому же государственное управление оказалось раздвоенным: в зону ответственности Ставки Верховного главнокомандующего входили обширные территории, на которые не распространялась власть правительства.

Верховным главнокомандующим был великий князь Николай Николаевич, на дух не переносивший военного министра Сухомлинова. И как ни удивительно, поражения не поколебали авторитета главкома, так как общественное мнение (и думцы) во всем винили военного министра. Взаимоотношения двух военных руководителей ни для кого не были тайной, и если Верховный главнокомандующий в общественном мнении отчасти выглядел жертвой непредусмотрительности и верхоглядства военного министра, то от самого министра, поддерживаемого царем, падала тень. И накрывала она… государя.

В марте 1915 года был повешен обвиненный в шпионаже полковник Мясоедов, входивший до войны в близкое окружение Сухомлинова. Непосредственным вдохновителем этого дела был генерал-квартирмейстер Северо-Западного фронта М. Д. Бонч-Бруевич.

Сегодня известно, что Мясоедов стал жертвой внутриэлитной борьбы. Начальник Петроградского охранного отделения К. И. Глобачев в своих воспоминаниях писал:

«Я, конечно, не в курсе того, что происходило в судебном заседании, но знаю из достоверного источника, что в отношении Мясоедова доказано было только мародерство, что, в сущности, можно было инкриминировать многим участникам военных операций в Восточной Пруссии, что же касается шпионства в пользу Германии, то таковое доказано не было. Тем не менее дело Мясоедова настолько нашумело, что в удовлетворение общественного мнения верховному главнокомандующему приговор суда пришлось утвердить, пожертвовав Мясоедовым, который и был казнен».