Васка да Ковь

– Да заходи ты уже, не топчись на пороге. Дверь что, ядом намазана?

– Мама скоро ужин накроет.
– Фылек просочился в комнату, но не плюхнулся, как обычно, на стул, а спрятался в темном углу и теперь неловко переминался с ноги на ногу.

Смотрел он почему-то в окно, являя Васке курносый свой профиль. Странно, вроде раньше нормально общались - не на равных, конечно, но чтобы Фылек перед Ваской робел, такого давно уже не было.

– А повернись-ка другим боком.
– Тихо попросил Васка, больше всего желая опровергнуть собственную догадку.

Тот неохотно повернулся.

Не получилось опровергнуть. Под глазом у Фылека наливался синевой свежий синяк.

– Ага. Ясно... Кто это тебя так?

Фылек молчал. Сопел.

Снова отвернулся.

Вряд ли мальчишка не рассказал бы, будь это боевые раны, не в его характере. Скорее использовал бы как повод, чтобы выпросить таки у Васки пару уроков кулачного боя. Он давно уже просил, но Васка сам был в рукопашной не силен, а признаваться в этой слабости не хотел, потому каждый раз делал вид, что очень занят.

Значит - подрался он не с уличными мальчишками. Ну да, вон, костяшки целы, штаны чистые. В грязи его не валяли.

– Хозяйка?

Была у Васки отчаянная надежда, что удастся списать все на противную тетку... Жалко, что сам он в это почти не верил.

– Нет.
– Замотал головой Фылек, совсем как норовистый жеребенок, окончательно похоронив Васкины иллюзии, - Хозяйка хорошая. Не знаю, как с вами вышло. Не злая она. Магиков не любит, суеверная. Но хорошая. И никогда раньше на постояльцев не кричала... Ну, когда не платили - бывало, но никогда так... Страшно. Как будто подменили. Сама на себя была не похожа. А это...
– Он указал на синяк, - Меня... конь. Копытом.

Конечно. Конь. Копытом. По форме - копыто один в один. А звали коня с такими замечательными копытами Кенсвеном. А Васка-то еще, дурак, думал, почему Фылек так отчима не любит. С женой-то Кенсвен душа в душу... Вот оно что.

Однако вслух Васка этого не сказал. Не выйдет ничего хорошего, если он вмешается в чужое семейное дело. Если напрямую - так точно ничего. Он же не знает, кто прав, кто виноват, и чем Фылек заслужил фингал.

– Конь так конь. Мой Шалый лютует?

– Нет, ваш смирный.
– Улыбнулся Фылек, - ждет. Тоскует немного...

– Думаю, недолго ему тосковать.
– Протянул Васка.

– Это ж вы чего, скоро отбудете?
– Встрепенулся Фылек и вылез, наконец, из своего угла, - а может, еще чутка побудете?

– Мы не можем остаться здесь навечно.
– Пожал плечами Васка, откладывая книгу, которую до того бесцельно вертел в руках.
– Нам нужно идти дальше.

– А это куда?

Бесхитростный вопрос. Очевидный. Казалось бы, ответить просто... По дороге и до горизонта, очень романтичный и совершенно нежизнеспособный ответ. Мальчишке понравится, но себе-то врать зачем? И правда, куда? Ковь, наверное, окончит свой путь в деревне, очарованная каким-нибудь особо везучим Рыком, а куда идти Васке? К брату?

Раньше он хотел доказать, что что-то может. Что чего-то стоит. Что есть вещи, в которых он сильнее. Казалось, завоюй он славу, все решится само собой. Брат раскается, зарыдает, скажет... ну, ладно, не скажет, но напишет: "Дражайший мой брат, не прав я был, отказываюсь от наследства и ухожу в монастырь, дабы замолить свои грехи". И пару раз от большой-то печали головой об косяк... Но сейчас Васка избавился от юношеских иллюзий и здраво смотрит на вещи: фантазии его это не сказочная мура, нет, эта мура родом из детских песенок для самых маленьких, где половина слов это "гули-гули".

Какой толк в силе, славе, известности, если у брата есть бумаги? В том числе и та бумага... где двенадцать лекарских печатей. Брат постарался, обустроил все роскошно: созвал для младшенького консилиум. Сколько он на это денег потратил - страшно предположить. А ведь Васка на следующий год не просто так откладывал. Интересно, справился ли брат с предсказанным неурожаем?

Васка заставил себя улыбнуться.

– Куда ветром занесет.

– То есть правда, да?

– Что?

– Ну, что если Ха служить - судьбу потеряешь и...
– Фылек выразительно покосился на рыжую Васкину шевелюру, - С ума сойдешь?

– Что-то новенькое. Я похож на сумасшедшего?
– Теперь уже по-настоящему усмехнулся Васка.

– Ну, у нас говорят, что рыжие все немного того.
– Фылек выразительно покрутил пальцем у виска.

Тут Васка не выдержал, рассмеялся в голос, громко, до слез. Фылек смотрел на него с интересом: наверное, кроме Васки настоящих сумасшедших не встречал.

Отсмеявшись, Васка вытер слезы рукавом и молитвенно сложил ладони:

– Ха, я оценил. Спасибо.
– Потом, резко посерьезнев, - и чему вас тут только солнцепоклонники учат? Ну что у тебя в голове за каша, кто ее тебе туда выплюнул, скажи? Вот стану настоятелем храма Ха, приду и плюну ему на лысину, так ему и передай.

– Но у Ха же нет храмов?
– Удивился мальчишка, - Как ты станешь настоятелем?

– Не совсем. Просто Ха было лень продумывать все эти ритуалы, церемониал, молитвы, церковную иерархию... Я его понимаю, ему же еще Гарру надо было у Отца-Солнце отбить, тут не до возни со смертными и собственными недоделками... Знаешь же эту историю?

– Гарру?!

А зацепило мальчишку-то. Не даром Васка подметил, что Люта Гарре молится. Значит и Фылек кое-что должен знать кроме "солнечной" версии. Может, и поверит.

Вообще-то Васка раньше всегда очень осторожно подбирал для Фылека притчи. Они были в меру интересные (особенно если Васка добавлял в центр детективную линию и пару трупов, а мораль тонким слоем размазывал по всему рассказу, беззастенчиво перевирая конец) и в меру поучительные. Но эта история больше походила на похабный анекдот.

Однако перед глазами все еще стояли эти клятые двенадцать печатей под аккуратно выведенным безразличной рукой диагнозом: "умом двинут и зело опасен, к управлению, торговле и служению не пригоден".

Угу, не пригоден. Служение Ха у него никакой консилиум не отберет, ибо не существует у Ха служителей, утритесь, бюрократы. Авось и разбредется эта версия сотворения мира по местным мальчишкам, она-то поинтереснее, чем официальная. А что похабная - так он соблазнение Гарры подсократит, все равно не будет Фылеку это сейчас интересно.

А так хоть от фингала мальчишку отвлечет.

Васка хлопнул себя по лбу. Точно! Вот он дурак! Совсем забыл, а ведь так он еще с неделю щуриться будет - не дело.