Васка да Ковь

– А ты обещаешь, что после этого будешь относиться ко мне так же, как до?
– Серьезно спросила Кирочка, - Опекательно, снисходительно... Как к живой. Не жалеть, не бояться. Не как к... нежити?

Васка задумался.

– Я не могу тебе этого обещать.
– Наконец сказал он осторожно, - но я приложу все усилия. Это так.

Он отпустил косу и плюнул на ладонь. Кирочка ударила со своей стороны.

– В общем, я попала в дом уже когда лесовик был в доме. Фылек на втором этаже, лесовик и труп мужчины... отец?

– Отчим.
– Выдохнул Васка.

– Отчим.
– Поправилась Кирочка, - на первом. Женщина - на лестнице. Ну и лесовик на лестнице. Ему было грустно, он... прощался, и эта грусть Фылека спасла: я успела появиться и задуматься, и даже придумать выход... но... и я - он попросил меня вывести, а ты добровольно дал ему амулет: я не могла отказаться и не погибнуть, это значило нарушить обязательство. Как эта ваша Люта нарушила... Спроси у Кови, как работают такие штуки... и тогда я поняла, что живым его мимо лесовика не проведу. Никак. Значит, решила я, надо вести мертвым - но не до конца. Вытащить душу ненадолго. Если дольше, чем на три минуты, живой почему-то тупеет... Батюшка говорил - мозги усыхают.

Васка очень старался не показать этого, не обидеть ее... Но почему-то единственная мелочь бросилась в глаза: она набирала воздух, чтобы говорить, но не чтобы дышать.

И он решил, что честность - единственный выход.

– Ты забыла про дыхание.

– Спасибо.
– Кирочка вздохнула и несколько секунд просто вдыхала и выдыхала.

Как будто и правда забыла, как это делается. Косилось украдкой на Васку, старалась повторить его мастерское расширение и сужение грудной клетки. Васка повертел это словосочетание в голове. Дурость какая-то, сказала бы Кирочка...

Когда Фылек им восхищался только потому, что Васка неплохо владел мечом - это еще ладно. Но такое искреннее восхищение простой возможностью дышать... Да уж, в чем-то брат прав: связался на свою голову...

– Душу через...
– Поторопил Васка, поняв, что так она может еще долго ничего не добиться и решив ее отвлечь.

А то и правда, дурость.

Есть вещи, которые совершенно невозможно сделать, если стараешься: даже Васка, вспомнив, про то, что дышит, сбился, стоило попытаться контролировать этот процесс, что уж говорить о Кирочке. Для нее это вообще не обязательно.

Мог бы и промолчать. Должен был промолчать.

– Глазницу. Да.
– Кирочка замялась.
– А еще я... Нет, прости. Неважно. И ведь провела. Как таковой Фылек его не интересовал, интересовала только девочка. Он имел право отомстить за то, что был обманут. А Люта - расплатилась... И мы... в общем, утопили те простыни с кровью в реке, замотав их в те шторы, так что он будет искать ниже по течению, а сами ушли поверху... Ковь зря волнуется.

– Что же ты ей об это не сказала?

– Я и сама волнуюсь. Зря: у вас в округе поля-поля-поля, и никаких деревьев, да и далеко мы от того леса. Не дойдет. Лишь бы не догадался нанять кого... Но не догадается.
– Кирочка вдруг торжествующе улыбнулась.
– Я са-а-амая смелая! И нашла самых свихнутых наемников, ага! Он таких ни на какие коврижки не приманит!

– А почему не Кови, Кир? Почему - мне? Я же сейчас что-то напутаю, что-то наговорю, как-то не так передам...

– Ковь не слушает. Она сейчас где-то не здесь.
– Грустно сказала Кирочка, - Я не уверена, что ей можно в замки. Она шарахается от стен, и от углов, и вообще... Знаешь, ты ведь не очень долго думал, как ее представлять, да?
– Она стукнула его кулачком по лбу, - Взял, представил как любовницу... Дурачи-и-ина. Мог бы служанкой, а меня дочерью служанки. А Фылека и Эху тоже...

– Врать Ки... Ложке?
– Хмыкнул Васка, - Зачем? Она и правда мой друг, он же не та добрая хозяюшка постоялого двора, тройной смысл искать...

– Если вы настолько близки, что тебе не надо ему врать, зачем же ты сбежал из дома?
– Пожала плечами Кирочка.

– Да Ха попутал, конечно... хотя что это я, Ха тут точно не при чем - я не прав. Перемкнуло меня: вроде бы я все устроил, а потом этот консилиум и я уже никто. Даже и не рыцарь толком...

– Ври-ври.
– Рассмеялась вдруг Кирочка, - Просто надоело тебе хозяйство, а война уже не грозила. Захотелось приключений... А тут смываемая только бочкой крови обида и дева с драконом...
– Она сникла, подняла на Васку огроменные свои изумрудные глаза, - Васка, Васка, я тут подумала: а был ли он? Дракон?

Васка вздрогнул.

– Должен был быть.

– Кому что должен? Кому не все равно, должен ли? Васка, вопрос проще простенького: был ли?

– Был ли?
– Эхом повторил Васка.

В коридоре, где-то в отдалении, кто-то громко уронил ведро, и оно, отчаянно дребезжа, полетело, судя по звуку, по ступенькам. Звук затихал, зато ругательства поломойки набирали и набирали обороты, разносясь по огромному замку.

Васка дернулся, когда упало ведро, а Кирочка быстро-быстро, ужом, юркнула под кровать. Высунула оттуда хитрую мордочку:

– Только тс-с-с! Меня тут нет! Высунешься, расскажу сестрицам, какой ты хороший и хочешь жениться, понял?

И снова исчезла.

– Угу.
– Чуть заторможено кивнул Васка.

Ему вдруг показалось, что замок, заслышав это дребезжание, как будто проснулся. Не было того тихого гула людских голосов, который Васка помнил когда-то в детстве, но и не было уже и той гнетущей, мертвой, густой тишины, в которой ему трудно было дышать, и которую, казалось, можно было нарезать ломтиками и продавать на развес.

Был звонкий голос Кови и чуть потише вторил ей плач разбуженной Эхи, и все это взрезало тишину и убило ее, наверное, если не навсегда - то очень и очень надолго.

Кови, может, и не нравились замки, но этому замку она была нужна.

Какая кому разница, был ли дракон, в самом деле?

Ковь ненавидела убираться. Но мама ее, вместе с тремя тетями и двумя бабушками придумали невообразимую тьму способов втолковать родной кровиночке слово "надо". А так как Ковь характером своим, поговаривали, походила на маму в молодости, а та на свою маму, черты которой можно было встретить в любом их шестерых ее выживших вопреки всему детей и большей части многочисленных внуков, то вся эта тьма способов была крайне доходчива и громогласна.

Как бы Ковь не была упряма, такой осады она выдержать не могла. "Надо" было высечено у нее на подкорке.

Стоило ей увидеть замок изнутри, все эти обветшалые сырые коридоры и поросшие кое-где непонятно чем стены, как она почти наяву услышала скрипучий голос старшей из своих теть: "давай, Прошка, твоя очередь" и целый хор ее собственных сестер и братьев, счастливых, что сегодня не их черед: "Вернемся - прове-е-ерим".

Да уж, немудрено, что она так и не нашла с ними общего языка. Даже не потому, что они вечно дразнились и не слишком-то стремились искать этот язык сами. Просто... кому нужна сестра, которая в любой момент может пребольно обжечь, если есть еще несколько, гораздо более компанейских?