Вася

– Ин эрстен цайт временник!
– объявил Вася.- Погодник, ну, как это еще календер?

– Календарь?

– Да, да, календарь!

Я сбегал на кухню, где у нас висел отрывной календарь, и вручил его гостю.

Парень повертел календарь в руках и задал совсем уж идиотский вопрос:

– Тысяча девятьсот шестьдесят шесть? Уот из ит?

Но поскольку и этот свой вопрос он задал вполне серьезным тоном, я тоже ответил ему вполне серьезно:

– Это значит, что сейчас тысяча девятьсот шестьдесят шестой год. Шестое окгября, между прочим.

– А точка отсчета где?

– спросил парень.

– Точка отсчета? Ах, точка отсчета! Нуль координат?

Парень радостно расплылся.

– Ну, год рождения этого самого... Впрочем, на самом-то деле никто как будто тогда не родился, хотя, конечно, никогда так не было, чтобы никто не рождался, кто-нибудь несомненно должен был родиться и в тот год...

– Так у нас ничего не получится, - прервал меня гость.
– Лет ас беттер ускоритель. Маяк! Бен Муса? Чандрагупта? Петушков?

– Ближе всего Эйнштейн, - сказал я.
– А вообще-то Королев!

Васино лицо стало еще круглей.

– Спутник? Гагарин? Лунник?..

Я только успевал кивать головой. Вася замолчал, втянул в рот верхнюю губу и наморщил лоб. И через некоторое время сказал:

– Ты энергетик, ты должен знать инверсор...

– Инверсор? Первый раз слышу, - честно признался я.
– И вообще у меня по приборам незачет.

Вася снова замолчал, снова пожевал верхнюю губу и снова наморщил лоб. Но на этот раз молчание было совсем недолгим. Вася отчаянно взмахнул руками и сказал:

– Показывай все, что имеешь! Омнеа!

Мы пошли по квартире - я, за мной Вася, за Васей Тэр - и время от времени гость тыкал в какую-нибудь вещь пальцем и спрашивал: "Можно?" Я говорил великодушно: "О чем речь?" И он брал эту вещь и относил к своему подоконнику.

Минут через десять там, на полу, рядышком стояли: электрический утюг, телевизор, пачка соли, четыре ведра (два оцинкованных и два пластмассовых), пылесос и фотоувеличитель.

Вася, потирая руки, внимательно рассматривал эту кучу.

– Все?
– спросил я.

– Паяльник бы еще!
– сказал Вася. Я пошел в кладовку.

У парня даже руки задрожали, когда он увидел паяльник.

– Теперь все?

– Не совсем, - замялся Вася.
– Предписан четырехкратный запас прочности, вот в чем беда! Нужны еще вот такие механизмы.

Он ткнул тапочкой в пылесос.

– Сколько?

Вася устремил глаза в потолок.

– Пять. Или лучше десять...

По-видимому, ему еще долго предстояло гулять с молочным именем.

Когда я выгружался из лифта с последней партией пылесосов, добытых в соседнем подъезде, до меня донесся странный гул и надсадный лай Тэра. Едва я отпер дверь, как он бросился ко мне - с таким волнением бросился, что чуть меня не свалил.

Я заглянул в комнату, Васи нет. В кухню. Нет. В ванную, в туалет, в кладовку. Нет нигде.

Тогда я снова заглянул в комнату. Вася потрудился на славу! Все принесенные ранее пылесосы были соединены шлангами в одну гудящую змею, к голове которой через нагревательный элемент от электроутюга были подсоединены ведра, а к хвосту припаяны фотоувеличитель и посыпанный солью кинескоп.

На подоконнике, рядом с моим тренировочным костюмом, лежали его трусы.

Первое, что пришло мне на ум, - это телекинез. Кто-то усилием мысли перенес Васю ко мне в комнату. А потом - обратно, с помощью кой-какой электронно-пылесосной аппаратуры.

Крепким орешком оказались для меня оставленные Васей трусы. Почему они остались? Не хватило телекинетической силы? Пылесосов? Или какой-нибудь детали?

Несмотря на незавершенность концепции, она представлялась мне наиболее правдоподобной. И все же полностью исключить возможность такого, пусть отвергнутого самим Васей, варианта, как его прибытие из иных миров, я не имел права.

В конце концов я пришел к двум выводам.

Первый. Что бы там ни было, а к следующей подобной встрече нужно подготовиться.

Второй. Надо предупредить соседей по дому - а то вдруг в следующий раз Вася попадет не ко мне, а куда-либо по соседству. (Будущее показало, что тут я как в воду глядел...)

Придя к таким выводам, я начал составлять вопросник, или, если угодно, анкету - на случай новой встречи. А составив, размножил ее под копирку. И возвращая пылесосы владельцам, вкратце уведомлял их о случившемся и вручал им вопросник. И просил о всех необычных событиях немедленно ставить меня в известность.

Следующие четыре дня прошли без каких-либо происшествий. Васины трусы лежали себе на прежнем месте, а соседи при встречах глядели на меня с участием.

Продолжение последовало на пятый день.

Я как раз возвращался из института и в лифте столкнулся с кинооператором Игорем Голицыным из сто тридцать шестой квартиры, одним из тех, у кого я одалживал пылесосы.

– На ловца и зверь бежит!
– обрадовался Игорь.
– Не буду подниматься. Извини, что не сообщил сразу...

– Он?!
– испугался я.

– Ни боже мой!
– заверил меня Игорь.
– Но вот уже три дня подряд у нас дома происходит странная история. Ровно в семь часов, секунда в секунду... В общем, жду!

С этими словами Голицын покинул кабинку лифта.

До семи оставалось минут двадцать. Я едва успел вывести Тэра на прогулку. О том, чтобы отвести его домой, не могло быть и разговора.

Без одной минуты семь мы прибыли к Голицыну.

– Сейчас начнется, - предупредил Игорь, подводя меня к креслу возле телефона.

И в то же мгновение телефон зазвонил - нет, не зазвонил, а тихо-тихо звякнул.

Я взял трубку. Там явно что-то происходило, какое-то странное ритмичное движение. Оно шло волнами.

– Слышишь?
– прошептал Игорь.

Я кивнул.

Волны набегали все быстрей и быстрей И вдруг Тэр, до той поры смирно лежавший возле моего кресла, бросился через всю комнату к "Рубину" и сделал стойку.

Я передал трубку Игорю и включил телевизор.

И тотчас комнату наполнили те же самые волны. Они отражались от стен и от потолка, заставляя звучать все находившиеся в комнате предметы; я слышал скрип, и шелест, и дребезжанье, и легчайшее потрескивание - как будто кто-то гладил кошку.