Васюган — река удачи

Директор детского дома фронтовик-разведчик Виктор Александрович Сухушин, оглядывая луг и вереницу юных косарей, говорил ласково:

— Вот она, моя семейка дружная… невелики хлопцы, но крепенькие, точно курки ружейные…

И мы — «взведенные для сенокоса курки» — старались вовсю: косили, сгребали сено, возили копны на лошадках, сытых от вольной луговой жизни.

Воспитание трудом, как и добрым отеческим словом, было поставлено в детском доме высоко. Вместительные детские души вбирали в себя ласку воспитателей, говорок духмяных ветров и скрытую в книгах мудрость…

Иду за отрядный штаб, в лесок. Срезаю на ручку для косовища черемуховый прут. Завхоз дает брусок. Точу и точу лезвие косы, пока оно не начинает «кусаться».

Обкашиваю за кустами, у озерка, где стоит стеной матерая осока вперемежку с густым пыреем. Подходит заместитель отряда, весело смотрит на мои валки.

— Вот и конкурент нашей технике появился.

— С вашими силами машинными не потягаешься. Траву с этих лугов не уложишь влежку косами.

Сергей Бреднев — старший мастер прокатно-ремонтного цеха эксплуатационного оборудования. Позже он возглавит профсоюзную организацию управления. Его отец работал буровиком в разведочном бурении. Часто брал с собой сына. Заронил в него искру любви к своей профессии. Со школьной скамьи Сергей знал — будет нефтяником. При распределении после окончания Уфимского нефтяного института был в списке девятнадцатым из ста двенадцати выпускников курса. Желающих ехать в Сибирь было много. Выбор пал — в Стрежевой.

Сергей общителен, по отношению к механизаторам проявляет тактичность и выдержку. Под спокойствием не скрывается желание отгородиться от хлопотливых отрядных дел. Комиссар Хмурый вроде бы тоже от них не отгораживается, только ведет себя чересчур начальственно, с прикриком, хотя сам из рабочей среды, по профессии электромонтер. Надо отдать должное — по электрической части большой мастер. На Оленьем месторождении подключал подстанцию, станки-качалки, дожимную и блочно-кустовую насосные станции. Запускал на сто двадцать пятой скважине центробежные погружные насосы. На вахты теперь ему летать трудно: плохо стал переносить перелеты — давление повышается. Живет и работает в Стрежевом. Как и Вайнер, он ветеран нефтегазодобывающего управления «Васюганнефть».

Рассказывали: утром комиссар подходил к моей раскладушке будить лежебоку. Спросонья не разглядел, что под марлевым пологом пусто. Поднялся я рано, принялся докашивать свой клин. Если сейчас какая-нибудь совхозная буренка усердно жует мое, лично заготовленное сено, то говорю ей: приятного аппетита, коровушка! Пусть на пользу пойдет тебе этот корм! Давай побольше молока, корми северян сытно.

Рядом с моей раскладушкой стоит кровать Николая Гребнева. Скоро он выведет на луга «Беларусь» с роторной косилкой и с первых же дней завоюет прочное звание главного отрядного косаря. Про него говорят: в двенадцать часов Коля еще не спит, в шесть утра уже не спит. Он в очках, задумчив. Походит на студента или молодого ученого, стоящего на пороге какого-то важного открытия. Его отец ушел на действительную военную службу в тридцать восьмом году. Служил на Дальнем Востоке. Ударил колокол войны — поехал батя через всю страну на запад. На Дону семья его жила. Так и прошел воинский эшелон мимо дома родного, не задержался на станции ни на минутку: беда, нависшая над Родиной, торопила солдат, откладывая побывку на четыре огненных года. Не всем будет дано услышать победный залп. Дядя Николая сложил голову под Кенигсбергом. Отец был танкистом. Писал брату-пехотинцу: «Ну, браток, держись! Теперь будем взаимодействовать вместе — танки с пехотой…»

Бабушка Николая до смерти ждала возвращения сына: может, без вести пропал или в плену у фашистских лиходеев… вернется, быть может… Уже внук ушел на действительную, а сын с войны не вертался. Бабушка стала говорить: сыночка не могу дождаться, Коленьку-то обязательно дождусь.

— Пришел из армии — ей восемьдесят пять стукнуло. Через год умерла…

Гребнев рассказывает, почти не меняя интонации голоса. За каждым словом чувствуется крепкая суровая правда жизни.

Его прадед, дед, отец — потомственные кузнецы. Дед был оружейным мастером. Получил Николай от предков бесценный клад — трудолюбие. Перенял «родственное» обхождение с металлом, с техникой.

«Беларусь» и роторная косилка — с иголочки. Неделю назад хотели взять новые тракторы для вызволения застрявшего К-700. Воспротивились Николай Гребнев и находящийся в отряде секретарь объединенного парткома Кузнецов. Техника еще обкатку не прошла, а ее уже хотели в тяжеловоз превратить. Это же верная гибель.

Гребнев успел потрудиться и под землей, и на земле. Работал в шахте в Восточном Казахстане. На Васюганье строил дорогу от вахтового поселка на Первомайское месторождение. Бригада состояла из вальщиков и чокеровщиков. Первая скрипка — водитель трелевочного трактора Николай. Прокладывали трассу-просеку шириной в тридцать метров. С поваленным лесом обходились по-хозяйски: он шел на строительство лежневок, на обустройство промыслов.

Много привлекательного в этом тихом, застенчивом парне. Житейской мудростью, внутренним спокойствием веет от кроткого, задумчивого взгляда.

Николай полностью отрегулировал роторную косилку. Завел трактор. Посмотрел на широкий луг:

— Ну вот, теперь можно и в поле.

Он назвал луг полем по-крестьянски светло и любовно.

4

С утра мы наметили для кошения сухие гривки, вплотную подступающие к кустам. К дальним озерам шло заметное понижение: под сапогами хлюпала густая жижа. Не так давно отсюда скатилась вода, просочилась сквозь космы пожухлого застарелого сена. Над пружинистым кочкарником стоял плотный пырей. Ближе к воде он заметно перемешивался с широкостебельной осокой. Северный луг не мог удивить разнообразным травостоем, пестротой цветов, гудением пчел. Комары, правда, с тягучим звоном, с безустальным рвением исполняли нехитрую музыку и порхающие тайцы.

Началось!

Фидаиль-Федя на малой скорости обкашивал сухие ннзкотравные полянки. Напарник напролом врубался в густую пырейную стену. Сделанные из крепчайшей стали ножи роторной косилки не брезговали мелким кустарником, дудочником, зарослями таволожника, если они попадались на пути. Гудящие ножи ссекали их с завидной легкостью, оставляя среди жесткой щетины трав белые срезы прутняка.

Косари отпластывали от луга широкие ленты прокосов, боясь вести тракторы во всю травяную ширь: там подстерегала топь. Дважды Федор попадал с «Владимирцем» в ловушку. Не помогали и двадцать пять лошадиных сил, упрятанных в горячем моторе. Я бегал на стан за гусеничным трактором. Буксующую машину цепляли тросом, вытаскивали на сухое место. Луг можно было условно принять за шахматную доску. Белыми клетками служили крепкие бугристые пятачки. Черными — сырые опасные провалы. Под правые колеса трактора мог попасть плотный участок луга, левые безнадежно проваливались в вязкую почву. Несколько часов был я для трактора и косца поводырем: топал впереди, пробовал сапогами мягкую землю. Начинаю увязать, сигналю руками: стоп, Фидаиль! Держи левее или правее. А там новая замаскированная ловушка под ломким слоем прелого сена.

У Федора косилка слабее. В полотно беспрестанно набивается трава. Останавливается, вырывает зеленые пучки пырея. На полотне расшаталось несколько ножей-сегментов. Бойком молотка поддерживаю заклепки снизу. Косарь расклепывает их, пробуя стальные треугольнички пальцами — не шатаются ли.

Его крепкую смуглую кожу не вдруг прокусывают комары. Увлеченный делом, тракторист почти не отгоняет их от себя.

Выборочное кошение — чистое мучение. Часто приходится буксовать, звать на помощь более сильные тракторы — по одному, иногда и по два сразу. Многие глубокие колеи в липкой черной земле напоминают о следах недавней борьбы с мокрым лугом.

В отряд прилетел Мецкер. Давид Генрихович послан сюда для форсирования сенозаготовок. Вторая декада июля подкатывается к концу — ни одного стога, ни тонны сена из будущих шестисот.

Мецкер — заместитель начальника управления «Васюганнефть» по кадрам и быту. Быт в отряде налажен отлично. Девчата Ольга Башкова и Тамара Нестерова кормят вкусно и, как говорится, на убой. Для жаждущих на высоком крыльце столовой стоит вместительный бачок с компотом. Рядом эмалированная-кружка.

Говорят, в прежнее луговое страдование в отряде были другие повара и успешно «закончили двухмесячный вуз» — вышли удачно замуж. Шутники по этому поводу сочинили стихи местного производства: под словом победа подразумевали замужество:

Хочешь на лугах победы — Приезжай парить обеды. И блеснет надежды луч На кривой протоке Муч.

Нынешних поваров эта проблема не волнует, хотя они и живут под «обстрелом» многих бойких глаз.

Пока не были оборудованы луговой стан, столовая с холодильниками и электропечами, Ольга одна со стоицизмом доброй хозяйки три недели готовила обеды на костре. Борщи, гуляши, омлеты, пропахшие дымком, ели с та-а-аким завидным аппетитом…