Вчера я проснулась взрослой

С появлением воспитателей, процесс усмирения неугомонных ускорился, и через считанные минуты на веранде остались только старшие.

Массовка продолжилась под магнитофон. Несколько девочек образовали кружок в углу танцплощадки и в такт музыке переминались с ноги на ногу. Остальные стояли, сидели, переходили от одной группы к другой, высматривая для себя объекты внимания на лагерную смену.

Валя с внушительной сумкой наперевес подошла к мальчишкам.

– Что стоим, не танцуем?

– Выбираем, – ухмыльнулся Миша. – А ты, Валюха, адресом не ошиблась? Тебе, вроде, на почту?

Та, посмотрев с презрением, отвернулась.

– Вальк, печеньица не подкинешь? – прищурив глаз, спросил Вадик.

– Подкину, хорошо просишь.

Она полезла в сумку, достала недавно начатую упаковку крекера и протянула парню.

– Какие у неё печеники-то – дефицитные! Может и мне перепадёт.

– Помечтай, Миха! Ты же её сумку оскорбил – почтальонской назвал. Не видать тебе крекера, – вставил Саша. – А вот командиру отряда Валюша в пайке не откажет. Правда же?

Валя сияла, распираемая гордостью от того, что единственная из всех девочек была сейчас среди парней. Она «прикармливала» мальчишек дефицитными вкусностями и держала над ними власть; пользовалась этой уловкой с тех пор, как начала ездить в пионерские лагеря.

Зазвучал медляк. Она сама объявила для себя «белый танец» и пригласила Вадика.

– Неее, Валюх, я сегодня уставший, – отболтался тот.

Она ничуть не обиделась, потому что в это время Саша выпалил:

– А я готов отработать печенье!

Находясь на пионерском расстоянии друг от друга, они начали покачиваться под музыку и передвигаться ближе к центру площадки. Валя по-прежнему оставалась объектом зависти.

Женя с Надей, как и другие девочки из разных отрядов, танцевали в сторонке друг с другом. При этом беспрестанно оглядывались на мальчишек, нетерпеливо ожидая, когда же те по-обыкновению начнут разбивать их пары. Безуспешно.

Даша заметила, что Вадик постоянно бросает взгляды в её сторону, но виду не подавала. Пыталась понять, почему он не подходит. «Не понравилась я ему. Ну и ладно, не такой уж он и симпатичный. Мальчишек здесь полно. Кто-нибудь обязательно дружбу предложит», – уговаривала она сама себя.

Ведущий, поняв, что медляки в первый вечер – это провал массовки, поставил ритмичную музыку. Стало веселее. Подростки высыпали на площадку. Толком не танцевали – больше бесились, раскрепощаясь без родительского присмотра.

7

В восемь утра резкие звуки раскатами пронеслись по лагерю – горнист фальшиво трубил подъём.

– Этот даже мёртвого разбудит, – пробормотала Нина и залезла под одеяло с головой.

Даша по привычке, прежде, чем открыть глаза, хотела потереть ладонями лицо, будто смывая невидимой водой остатки сна.

– Ооооооой! Это что такое!? – закричала она, едва коснувшись щёк.

Руки увязли в чём-то противном – холодном и скользко-липком, как медуза, таявшая на песке. Сообразила – зубная паста. От её крика вскочила Женя. Спросонья неловко махнула рукой по лицу и дико заверещала. Наощупь сдёрнула со спинки кровати полотенце, начала истерично тереть им глаза.

Даша быстро вытерла руки комком туалетной бумаги – благо, рулон стоял на тумбочке, схватила оттуда же стакан с водой и кинулась к Жене. Намочила ещё не испачканный край полотенца, сунула ей в руку. Та протерла глаза, потом щёки.

Девочки наблюдали за происходящим: кто с интересом, кто боязливо выглядывая из-под одеяла.

– Девки, говорите чья работа? – выпучив глаза, крикнула Надя, вступаясь за подруг.

– Да чё ты запыхтела? – с усмешкой, слегка гнусавя, протянула Таня и манерно отмахнулась. – Сроду в лагерях всех пастой мажут. Никто не умер пока.

– Так это ты?

– Вот ещё! Чё я – дура что ли? Малолетка?

– Ну, и заткнись тогда.

– Сама заткнись, – буркнула Таня себе под нос; взяла пакет с умывальными принадлежностями и, шаркая шлёпанцами, вышла.

– Вам теперь и румян не надо. Кто только вас с такими красными щеками на танцах пригласит, не знаааю, – съехидничала Валя.

– Ты сама и намазала! Не зря в столовой угрожала! – выпалила Даша.

– Чей там гооолос из помойки? – протянула Валя. – Нужны вы мне.

– А ты чёто много выступаешь. Иди, куда шла, – цыкнула на неё Надя и добавила для всех: – Ну, девки, смотрите! Узнаю – косы повыдергаю.

Надю – рослую, крепкую девчонку – побаивались. Многие знали, что она занимается баскетболом, а потому – рука у неё тяжёлая.

Валя, тоже не из робких, – брала весом. Но с Надей предпочитала не связываться. Вот и сейчас она с полотенцем на плече, зубной пастой и щеткой в руке просто проплыла мимо, задрав нос.

Подруги вышли на улицу. Прохладный утренний воздух пах земляникой. Солнце играло с листвой – весело пробивалось и бликовало на водопроводных кранах, выстроившихся в шеренгу над длинным металлическим корытом умывальника.

Ледяная вода обожгла ладони и лицо, но сегодня это не раздражало мерзлячку Дашу. Согревала мысль, что самые авторитетные девочки приняли её в свою компанию. «И даже хорошо, что на их фоне я выгляжу бледненько – не конкурентка. Возможно, поэтому и взяли», – думала она.

8

На линейке Саша сунул сложенный в несколько раз клочок бумаги Мише в руку.

– Дашке передай, – шепнул он.

Тот отдал следующему. Записка пошла по рукам. Но где-то почтовая цепь прервалась, не доведя послание до адресата…

Председатель совета дружины огласил распорядка дня, и объявил об окончании линейки. Отряды строем двинулись в столовую.

* * *

– От кого это тебе записочка, Даш? – спросила Женя, ложкой разводя кругами масло и помогая ему таять в горячей манной каше.

– Какая записочка? Ты о чем?

Женя остановила ложку с кашей у самого рта.

– У тебя секреты от нас? Та, которую всем отрядом передавали на линейке.

– Нет у меня никаких секретов. И записки никакой нет.

– Это точно Валька, – сказала Надя, звякнув пустым стаканом из-под чая о край тарелки.

Из-за соседнего стола повернулся Саша.

– Что расшумелись, девчонки?

– Да у нас, кажется, паршивая овца завелась, – сквозь зубы прошипела Надя. – Дашке записка не дошла.