Вдали от дома

Именно сюда попали невольные выходцы с планеты Земля, Георгий Брыкин и Руфь Зеленски, вскоре после того как они очутились в этом мире. Безжизненный пейзаж, зрелище взрывов на горизонте и бессолнечное небо, затянутое тяжелыми облаками — на фоне всего этого не возникало и мысли об успехе очередного переноса. Под успехом в данном случае понималось, конечно же, возвращение домой, которое вновь откладывалось на неопределенный срок.

Полюбовавшись видами этого мира, Руфь почти инстинктивно наклонилась к изуродованной взрывами земле… где в небольшой канавке обнаружила маленький черный кубик. И естественно, что первой мыслью у обоих землян было найти очередной экземпляр артефакта Создателей, чтобы если и не переместиться в родной мир, так хотя бы покинуть мир этот: выглядевший на редкость зловеще, негостеприимно.

Но к несчастью путь, указываемый двум землянам уменьшенной копией артефакта, пролегал как раз через Полигон. И на Полигоне же, собственно, и начался — после того как Руфь и Брыкин покинули «гостиницу» Кая. И ненароком оставили в ней попутчика — Артура Санаева, недотепу-мажора из Москвы.

Последний, впрочем, едва ли мог позавидовать Руфи и Брыкину. Ведь наверняка ему не пришлось идти по полю, напоминающему лунную поверхность. И встретить жуткий агрегат, похожий на гигантского металлического паука (или рака) не довелось также. Не говоря уж о том, чтобы со всех ног удирать от него…

Это уж потом Руфь и Гога Хриплый узнали, что бежать по Полигону куда глаза глядят не намного безопаснее, чем с голыми руками принять бой хотя бы с тем же стальным раком-пауком. А пока двое землян пошли на такой чудовищный риск, не рассчитывая ни на что, кроме собственного везения.

И, справедливости ради, везение это их не подвело. Интуитивно выбранное направление довольно быстро и без всяких неприятных встреч вывело Руфь и Хриплого почти к самому краю Полигона. Где, собственно, они и наткнулись на одного из искателей — дылду с рюкзаком и в одежде, похожей на камуфляж. Он стал первым человеком, встреченным в этом мире.

Жизнь в лагере искателей, где Брыкин предложил «перекантоваться покуда…», строилась по предельно простым правилам. Против новых людей здесь не возражали, однако каждый новый человек в поселке воспринимался одновременно как лишний рот… и в то же время как лишняя пара рук. Соответственно, свое проживание в поселке, в относительной безопасности и некотором подобии комфорта, необходимо было оправдывать. Выполняя какую-либо работу, полезную для этого небольшого сообщества… или для Рыжего Квайла лично.

Мужчины в большинстве своем занимались тем, для чего и был организован поселок. Ежедневно они выбирались на Полигон, чтобы к концу дня сдать трофеи в факторию и получить талоны на кормежку, а также на пополнение экипировки. В последнем случае действовала система баллов, начисляемая в зависимости от ценности трофеев. Точнее, от того, насколько ценными сочтет их предводитель.

Так в отношении рядового искателя действовало нечто вроде закона естественного отбора. Суть оного заключалась в том, что патологическому неудачнику, не сумевшему добыть ничего полезного, но профукавшему всю амуницию до последнего патрона, в конце концов, не оставалось ничего, кроме как покинуть поселок. Ибо кормить его за «просто так» здесь никто не собирался.

Альтернатива была еще хуже: пойти на Полигон безоружным и попытаться принести оттуда нечто полезное. Вероятность благоприятного исхода такой авантюры даже не стремилась к нулю — она строго равнялась ей. Притом, что решиться на нее за всю историю поселка успела не одна сотня несчастных.

Брыкин принял правила здешней игры если не с восторгом, то хотя бы с осознанием их необходимости. Поселок искателей виделся ему не то как несколько необычная братва, не то как коммерческая фирма, но уж точно не благотворительная организация или пункт выдачи гуманитарной помощи. В дополнение к естественному отбору здесь действовал закон взаимной выгоды: еще один закон, который остался в этом мире. И следование которому способствовало, а не препятствовало выживанию.

Разумеется, до полного довольства Хриплому было далеко. И виной тому были не терзания морального порядка, а пресловутая жаба — что, если верить поговорке, должна была передушить уже большую часть человечества. Из разговоров с новыми коллегами-соседями Георгий Брыкин узнал, что за пределами поселка существуют и другие населенные пункты… а, главное, в них наличествуют даже товарно-денежные отношения, почти полноценные.

Это знание и призвало для Брыкина жабу, упомянутую выше. Очень быстро землянин сообразил, что находки с Полигона Рыжий Квайл сбывает отнюдь не за талончики и баллы. И едва ли тратит всю выручку исключительно на провиант и на амуницию для подчиненных. Хоть фирма это, хоть братва, а главарь-директор-предводитель в любом случае не упустит возможности погреть руки за ее счет.

Впрочем, все эти подозрения никак не повлияли ни на дисциплину Брыкина в новом коллективе, ни на его добросовестность. Уже в первый день землянин вновь вызвался идти на Полигон, а вернулся оттуда с полным мешком деталей и обломков, среди которых встречались и ценные находки.

При этом для новичка Хриплый сработал предельно экономно: он не израсходовал полностью даже тот минимальный боекомплект, что был дан ему, так сказать, авансом. Нехитрое же ремесло искателя землянин освоил на второй, максимум, на третьей вылазке. Когда полезных находок у него стало больше, а никому не нужного хлама — наоборот.

Что касается женщин, то их роль в поселке была вспомогательной: что-то вроде обслуживающего персонала. На них ложились такие задачи как приготовление пищи, уборка и, как ни странно, техобслуживание. В частности, две технически подкованные и сильно курящие мадамы лет сорока работали в мастерской при арсенале. Где они починяли оружие, пострадавшее в очередной вылазке.

Что касается Руфи, то она сама напросилась в столовую, поскольку в свое время, еще дома, научилась прилично готовить. Впрочем, в этом мире талант юной Зеленски не имел возможности раскрыться в полной мере. По той простой причине, что провиант, поставляемый людям Рыжего Квайла, состоял главным образом из овощей и мяса животных — тех, которые приспособились к здешней экологии и выращивались местными крестьянами. Некоторое разнообразие вносили консервы, изготовленные еще до Размежевания и извлекаемые время от времени из «тайных» схронов, коих успели наделать видимо-невидимо.

Надо ли объяснять, что блюда, приготовляемые из подобного «ассорти», с одной стороны не были лишены питательности, а с другой, как ни печально, выходили на редкость неаппетитными. Вдобавок запах, что царил на кухне и во всем столовом бараке в процессе приготовления, был таков, что с непривычки и вовсе отбивал аппетит.

Хотя, с другой стороны, на искателей, проползавших весь день по пересеченной и крайне негостеприимной местности Полигона, привычные критерии аппетитности не распространялись.

Так прошло недели две, а может и все три. Руфь Зеленски и Георгий Брыкин вроде бы освоились в чужом мире, вписались в новый коллектив. Планы проникнуть вглубь Полигона и добраться до артефакта Создателей все откладывались и откладывались на потом. И продолжали бы откладываться, пройди очередной вечер в поселке по-другому…

* * *

Все больше людей хотело жить в праздности и достатке. И все меньше — умирать от непосильного труда или погибать в сражении. И однажды люди придумали машины: искусственные существа, предназначенные для облегчения жизни. А где-то могущие даже заменить людей.