Вдова Клико

Ксавье прищелкнул языком и гордо улыбнулся, виднее стали морщинки около глаз. Все постепенно старели, не старела только земля: каждый год она выглядела одинаково — тяжелая бледная корка. Когда ее переворачивают, открывается влажное подбрюшье, полное червяков, и парят сверху птицы, выпрашивая на завтрак лакомый кусочек.

— Привет, Ксавье! Как посадки?

— Через сорок сантиметров. Я уже столько копался в этой земле, что могу задницу в ней мыть. Ты знаешь, что никакой разницы нет, будет там сорок пять или тридцать пять сантиметров?

— Воn, — ответила Николь, встряхивая раскладную линейку и измеряя длину ряда сама. — On est presque lа [46] . Вот здесь чуть влево… — Она вставила колышек в нужной точке. — Вот это переставить сюда.

Она аккуратно посадила лозу, присыпала песочком и утрамбовала, добавив немного fumure — пепла из карьера. Если все правильно, эти ягоды дадут вкус чистый, светлый и густой — идеальное вино к устрицам. Николь уже отметила в уме нужного покупателя в Париже.

46

Точно где надо (фр.).

— Давай пока мне, — сказал Ксавье, перехватывая линейку. — У тебя гости.

От того места, где ее виноградники встречались с моэтовскими, появился сам Моэт. Казалось, когда ни посмотри, а он тут как тут.

— Ничего не оставляем на волю случая, — обратилась она к своим людям, вытаскивая из земли какой-то корень и нюхая его. — Мелколепестник. Дайте новым лозам шанс! Каждый из вас отвечает за подготовку почвы — они должны расти на чистой земле. Если урожай будет хорош, оставлю всех вас на работе и выплачу премию. Война или не война, мы будем продавать вино, и если продадим, то все сохраним работу. Но это зависит от того, какие будут лозы. То, что вы делаете сейчас, подготовит почву для шардоне — наших знаменитых vins mousseux [47] . Я отвела под него лучшую территорию — середину склона, обращенного на юг. От вас ожидаю самой качественной работы, на которую вы способны. Если мы все хорошо постараемся, наше вино станет самым превосходным во всей Шампани.

47

Игристых вин (фр.).

— Восхищаюсь вашей уверенностью, — сказал Моэт, подхода сбоку. — Хоть вы и знаете, что зря теряете время.

— Мне кажется, это лучший способ терять время из всех, какие я только могу придумать, не так ли?

— Присмотрите за этим. — Он показал на увядший побег в конце ряда лоз. — В этом сезоне вы не можете себе позволить потерю даже одного ростка.

— Ваши советы неоценимы, Жан Реми. Жду не дождусь того дня, когда вы будете раздавать их не столь охотно, и мечтаю о причинах, которые это вызовут.

— Мужчина одновременно видит и детали, и картину в целом. Не смею вас больше беспокоить — у вас наверняка очень много работы.

Николь махнула рукой на прощание. Пусть себе думает, что хочет. Из-за ее непрекращающихся провалов они с Моэтом достигли некоторого взаимопонимания. Иногда он даже делился с ней профессиональными тайнами и познакомил с одним приличным поставщиком бутылок, когда ее поставщик прогорел. То, что знакомил их именно Моэт, сняло все возможные вопросы насчет того, чтобы открыть кредит женщине. Да и вообще лучше, если он будет к ней по возможности благорасположен. Он получал удовольствие, делясь своей высшей мудростью, и ему было приятно, когда эту мудрость принимали. Так что создавшееся положение оказалось устойчивым, и Николь заняла свое место среди виноделов — хоть и в качестве терпимой диковинки.

Моэт отсалютовал в ответ, пришпорил коня и поскакал прочь. Наташа говорила, что всякая маленькая победа мостит дорогу к победе побольше, но накануне мадам Оливье принесла плохую весть: она узнала достоверно, что банковский чек, выписанный Филиппом Клико, отцом Франсуа, не был принят. Личное состояние у Филиппа пока сохранилось, но деловой счет исчерпался. Николь решила не брать у него больше ни единого су, а когда дело пойдет на лад, выплатить ему все с процентами.

Подойдя к компании приютских мальчишек, она взяла лопату и стала им помогать.

Ответственность за всех, кто от нее зависит, заставляла вгонять лопату глубже. Луи пропал, Франсуа… и бедняга Филипп. Что ей делать, если все развалится?

Николь вывернула очередную лопату земли. Единственный способ как можно лучше делать вино — объединять вокруг себя людей и заботиться об их нуждах.

Франсуа учил ее, что винодел хорош лишь настолько, насколько хороши его работники, и что когда трудишься с ними наравне, они больше тебя уважают. За прошедшие годы образ Франсуа поблек, но время от времени возвращалось живое воспоминание — так возникает ясное отражение, когда затихает рябь на зеркале колодца.

Отражение улыбнулось, и сердце у Николь вздрогнуло.

Висящая в солнечных лучах пыль, тихие своды школы ее детства, алый цвет суконного платья в день революции, вкус медового сентябрьского солнца в бокале муската, Франсуа, ведущий Николь в бешеной польке за стенами виноградника в Вилер-Альране… Ее жизнь описала полный круг, как год виноградаря, и снова привела ее на то же место, такую же одинокую.

Когда докопали канавы, Николь отправилась в Наташину булочную. В такие дни она чувствовала себя там как дома, и каждая булочка ощущалась как маленький праздник.

— Ты в печали, дорогая Николь. Заходи, — сказала Наташа, ведя ее за руку в кухню и усаживая. — Не предавайся мрачным мыслям. Я сейчас сотворю заклинание, которое сделает тебя счастливой. — Она сыпанула щепотку соли под ноги Николь и три раза стукнула по столу.

— Щепотка соли и постучать? Как же проста, оказывается, жизнь, если это все, что ей нужно. — Николь глотнула горячего кофе, сваренного подругой, и вздохнула.

— Ты же хочешь верить. И еще я знаю, что ты не умеешь долго оставаться несчастной. Это противно твоей природе. Но порой тебе нужен друг, который велит тебе перестать.

Когда Николь на прощание обнимала Наташу, в окно булочной ударилась птица и упала, оглушенная, на землю. Видно было, как бешено бьется у нее сердце. Наташа потемнела лицом и поспешила внутрь, на ходу крестясь.

Николь поежилась и пошла быстрее через площадь мимо собора. Там стояла телега, груженная бочками, и высокий человек рядом с ней движением руки подозвал Николь к себе. Снова Моэт. Но одно дело столкнуться с ним в поле, в окружении собственных рабочих, и совсем другое — встретить его наедине.

Николь вместо реверанса протянула руку, и Моэт крепко в нее вцепился.

— Боюсь, что все взлеты и падения вашего увлечения — каким является для вас виноделие — стали предметом городских пересудов. И даже вам придется наконец согласиться, что ваш дикий коммивояжер вряд ли вернется. Насколько я понимаю, прошло уже несколько лет, как он исчез с большей частью вашего запаса.

— Если я так привыкла давать городу поводы посудачить, зачем же отказываться от такой привычки? У меня еще кое-что намечено, чтобы слухов хватило на всю зиму.